Он нащупал на стене выключатель, щелкнул и на мгновение ослеп от вспыхнувшей под потолком лампочки.

– Играем, значит, – Сергей Борисович достал из кармана темные очки, водрузил их на нос и огляделся.

Пусто. Сергей Борисович открыл небольшой черный чемоданчик, извлек оттуда изящный молоточек с серебряной ручкой, немного помедлил, взвешивая его на ладони, потом резко размахнулся и ударил в стену. Воздух в подвале застонал, разливая запах земляники и грозовой тучи, на месте удара образовалась дверь, которую Сергей Борисович небрежно пнул ногой. -Вот и хорошо, – улыбнулся он.

– А теперь выходи, только медленно и без глупостей.

– Без глупостей скучно, – ответили ему.

– Тогда я иду сам, – поигрывая молотком, еще шире улыбнулся Сергей Борисович. – Ничего личного, просто бизнес.

***

Сергея Борисовича приглашали в дом раньше кота и дизайнера. Услуги его стоили дорого, люди, пользующиеся ими, могли бы свободно выстроить в любом городе пару микрорайонов. Слова «мой дом-моя крепость» не были для Сергея Борисовича удачным рекламным ходом. Они гарантировали его клиентам полную и абсолютную безопасность, как зародышу в материнском чреве. Сергей Борисович был управдомом. Потомственным, в десятом поколении. Этаким Карабасом Барабасом, без кнута и бороды, зато с молотком и бензопилой.

Дома хитрые. Они пытаются обмануть, притворяются послушными, покорными и делают вид, что служат и защищают своего владельца. На самом деле они просто хотят витать крышей в облаках. Не можешь подчинить, разрушь до основания. Так говорил Сергею Борисовичу дед. Последним его делом был целый город. Больше никто деда не видел, как, впрочем, и города.

***

– Знаешь, о чем мечтают дома? – услышал Сергей Борисович, уворачиваясь от летящего с потолка куска штукатурки. Упав на пол, кусок разбился на мелкие части и сложился в слово «пшлнх».

– Молодняк, – презрительно фыркнул Сергей Борисович, – не таких приручали. И, кстати, дома не мечтают. Слишком вы для этого примитивны.

– Слышал историю про исчезнувший город?

– Еще бы. Мой дед пожертвовал жизнью, сравняв его с землей.

– У меня другая информация.

– Мне некогда тратить время на домовые байки, – сказал Сергей Борисович. – Давай, покажись уже, будем тебя дрессировать.

– Даже и не знаю… – дом явно издевался. – Кого тебе будет приятней видеть? Блондинку с сиськами, юношу с взором горящим, кошечку, быть может?

– Мне достать бензопилу? – теряя терпение, спросил Сергей Борисович.

– Ух, как страшно! – веселился дом. – Знаешь, пожалуй, я доставлю тебе удовольствие.

За годы работы Сергей Борисович навидался всякого. Привидений, барабашек,  зыбучих лестниц, шкафов с целым семейством скелетов, кусачих половиков, ядовитых обоев. Но ни разу ни у одного дома не хватало наглости посягнуть на святое. Показаться Сергею Борисовичу в облике легендарного деда.

– Ах, ты, сволочь! -покачал головой Сергей Борисович, расчехляя бензопилу.

– Повежливей, юноша, – строго сказал дед. – И аккуратней с инструментом, вдруг отпилишь себе что-нибудь важное.

– Сожгу гада, – сквозь зубы пообещал Сергей Борисович.

– И не узнаешь, что со мной произошло.

– Ты не мой дед, – твердо сказал Сергей Борисович. – Он бы никогда….

– Не стал домом? Его сущностью? – ухмыльнулся дед.– А ты когда-нибудь задавался вопросом, зачем?

– Что зачем?

– Зачем мы их дрессируем.

– Не мы. Я, – поправил Сергей Борисович.

– Ты всегда был слишком прямолинейным, – вздохнул дед, – где твоя гибкость, мальчик? Откуда уверенность, что ты все знаешь? Вспомни свое первое дело. Комнату той девочки.

– Ей угрожала опасность. Родители хотели защитить ее.

– От кого? От мира? От жизни? От нее самой? – недобро прищурился дед.– Ни хрена подобного. Наши работодатели всегда хотели лишь полного контроля над всем, что их окружает. После дрессировки дом становится не крепостью, он становится тюрьмой и медленно убивает тех, кто в нем живет. У той девочки, изолированной от мира любящими родителями, был только один друг, сущность дома, безобидный тараканообразный барабашка. Он показывал ей театр теней, растил цветы из стен и помогал удрать через окно, чтобы побегать по лужам. А потом пришли мы и превратили его в раба. Девочка умерла через месяц.

– Чушь! – торжествующе расхохотался в лицо деду Сергей Борисович. -Эта, как ты говоришь, умершая девочка, на данный момент вполне успешная женщина. Моя жена. Между прочим, у нее четыре квартиры, три дома, пара планет, названных ее именем и целый полюс в собственности.

– Вот я и говорю, умерла. Южный или северный?

– Что?

– Полюс.

– Какая разница, – Сергей Борисович привел бензопилу в положение готовности. – Так что там про исчезнувший город? Напоследок, а?

– Там нет нужды закрывать двери, – нараспев сказал дед. – Деревья растут на крыше, путаясь кронами в облаках, морозная хладь погребов, солнце в оконных проемах, ступенчатый скрип… Когда будешь готов, придешь и станешь жить.

***

Сергей Борисович разрушил и сжег дом заказчика до основания. Извинился, возместил ущерб, долго тряс благодарную руку, а потом поехал домой.

***

– Не боюсь темноты. На стенах растут цветы. Половицы скрипят. Начинается дождь. Исчезнувший город? Не поймешь… Полюс северный, полюс южный, ненужный, ненужный, – бормотала во сне жена.

Сергей Борисович смотрел сквозь зарешеченное окно на планеты имени собственной жены и пытался не думать о деревьях, растущих прямо из крыши.

Промозглым осенним утром по дороге на работу конторского клерка Клопова утянуло в дипломат с важными документами. Случилось это быстро, неожиданно и безболезненно. Клопов открыл крышку, почувствовал легкое головокружение, затем ноги его оторвались от земли, тело скрутило на манер бельевой веревки и он с тихим свистом исчез в недрах дипломата. Дипломат же, сыто клацнув крышкой, устроился на подмерзшем газоне.

Через час на него наткнулась Красотка Муся, собиравшая стеклотару ко дню рождения бомжа Никиты. Красотка приложила мохнатое ухо к поверхности дипломата, характерного тиканья не услышала, и с радостной беззубой улыбкой отнесла находку в уютное гнездышко из картонных коробок. Страдающий похмельем Никита встретил сожительницу витиеватым ненормативом, но, увидав дипломат, сменил гнев на милость и побежал к участковому Кукину, которому был должен пятнадцать суток за непотребное поведение в общественных местах.

Участковый Кукин составлял протокол задержания нелицензированного торговца дынями Арама, укравшего у Галины, женщины с низкой социальной ответственностью, недельный заработок. Галина сидела напротив и, громко сморкаясь в несвежий платок, обещала Кукину неземное наслаждение, если тот отправит торговца дынями пасти оленей под знойным сибирским небом. Вид дипломата в заскорузлой руке Никиты возродил в разочаровавшемся участковом сердце Кукина мечты о подвиге во имя родины. Он выписал бомжу амнистию, троекратно расцеловал торговца нелицензионными дынями в щетинистые щеки, игриво ущипнул Галину за дряблую филейную часть и принялся ходить вокруг дипломата, строя предположения насчет его содержимого.

Предположений было двое. Серьезная сумма в твердой валюте и ядерная кнопка сверхдержавы. Галина, женщина с низкой социальной ответственностью, предложила тайно проголосовать за серьезную сумму. Воздержавшихся не нашлось. Участковый Кукин вызвался взять на себя ответственность за вскрытие, а нелицензированный торговец дынями предложил свою кандидатуру в качестве понятого. Бомж Никита сбегал за арматурой и Красоткой Мусей. Дипломат, испугавшись, открылся и выплюнул на свет упирающегося конторского клерка Клопова. Он поведал, что вселенная состоит из несказанных слов, и как приятно ему было витать среди них, крепко уцепившись за букву О. На прощание Клопов оставил собравшимся дипломат с важными документами и немое разочарование, а сам отправился под знойное сибирское небо пасти оленей.