– Знал бы Петруха, за какое светлое будущее женщин Востока отдал свою жизни… – съязвил лейтенант.

Григорий Семёнович пропустил реплику Максима мимо ушей. Он был сосредоточен на своём рассказе.

– Вторая категория баев – партийные и советские начальники. Они же – родоплеменная знать. Сталинская политика опоры на местные кадры замкнула свой порочный круг. Они уже везде, на всех командных должностях, кроме армии. И всё-то у этих баев хорошо, вот только любви некоторым из них, почему-то, сроду не хватает. Вековые традиции ислама, наверное. Тянет их, кобелей, на чужеродных красавиц, а купить за деньги понравившуюся «спортсменку и комсомолку» получается не всегда и не у всех. Подводим итог. Бай, заказавший себе в наложницы Злату, из какой категории?

– Получается, что из второй, – ответил Кольченко.

Со стороны водопада, из-за густых кустов, бесшумно ступая босыми ногами по тропинке, появилась Злата. Тельняшка Максима сидела на ней, как платьице, распущенные волосы были уже почти сухими. Мужчины, увлечённые разговором, не заметили её появления. Она остановилась в нескольких шагах от них и, прислонясь плечом к стволу чинары, внимательно вслушивалась в мужской диалог. Язвицкий, прикурив очередную сигарету, продолжил размышления.

– Согласен, поэтому, сдаётся мне, что в ментовку с этим делом соваться не стоит, может себе дороже выйти. Но то, что наш бай, вероятнее всего, номенклатурный, нам, как ни странно, на руку. По понятиям уголовного мира вору в законе сотрудничать с властью западло. Именно об этом воры спорили в кафе. Это – наиболее уязвимая точка нашего противника, – подытожил он.

– Наверно, всё это так, только как мы сможем этим воспользоваться? – Максим никак не мог уловить ход мыслей Язвицкого.

– Как, как… «Элементарно, Ватсон!» В воровском мире всё структурировано, как в армии. Разведка противника уже собирает данные о тебе, и мы обязаны толково разыграть эту карту. Сведения о лейтенанте Кольченко должны быть смешаны с информацией о неком партийном начальнике, присмотревшем Злату себе в наложницы. Итак… Известно, что бандиты предпочитают не связываться с людьми в погонах без крайней необходимости, но в нашем случае такая необходимость у них возникла, да и погоны у тебя не кагэбэшные и не милицейские. Но зуб даю, как говорят урки, у братвы возникнут сомнения, что ты армейский офицер! Посуди сам: ты расхаживаешь в спецназовской форме, в тельняшке, а во всей Туркмении ни спецназа, ни ВДВ нет. Ты – лейтенант, а разъезжаешь на уазике, как командир полка. Не секрет, что ты недавно вернулся из Афгана, что служил там в засекреченном «мусульманском батальоне», в подразделении ГРУ ГШ ВС СССР. Эта аббревиатура вполне может воздействовать на Ашота не слабее, чем КГБ или МВД. Весь город знает, что в ближайшие дни именно Генеральный штаб будет проводить здесь, в Туркмении, грандиозные учения.

Основным источником информации о тебе будут местные, ашхабадские прапорщики, с которыми блатные росли в одних дворах, учились в одних школах. Я этих товарищей знаю, их не так уж много.

– И как мы сможем воспрепятствовать ворам собрать всю эту информацию? – спросил Максим, силясь понять коварство плана старого вояки.

– Да никак! Мы просто смешаем информацию с дезинформацией в нужных пропорциях. Главное, чтобы они пришли к выводу, что ты здесь с какой-то непонятной миссией и, следовательно, твоё исчезновение вызовет переполох. А после твоих контактов с приближёнными к Ашоту бандитами, искать крайнего менты будут не долго.

Предлагаю начать действовать немедленно, с восточной хитростью и по-азиатски вероломно. Я сейчас шашлычка отведаю, и отпускай меня, командир, обратно в Ашхабад. За воскресенье с кем надо «случайно» пересекусь и всё, что надо про тебя ненавязчиво поведаю. Эта информация дойдёт до нужных ушей. Правда, что-то они смогут подчерпнуть и из других источников, например, через солдат, но те про тебя и так мифы сочиняют, – подытожил Язвицкий.

– Григорий Семёнович, то, что вы предлагаете, называется стратегией непрямых действий, – голос Златы прозвучал неожиданно.

Прислонившись к дереву, она с улыбкой смотрела на увлечённых беседой мужчин. Тёплый ветерок трепал её волосы. В тельняшке, почти полностью оголявшей её стройные ноги, Злата выглядела чертовски привлекательно.

– Как-как ты обозвала нашу стратегию? – спросил Максим, не отрывая восхищённых глаз от её ног.

– Стратегия непрямых действий. Разве в военных училищах не преподают Лидл Гарта? – вопросом на вопрос ответила девушка, одёргивая подол тельняшки.

– Кого-кого?

– Лидл Гарт – английский писатель. Одна из его книг так и называется «Стратегия непрямых действий». На примерах многочисленных сражений и войн трёх последних тысячелетий, он доказывает, что победа достаётся не тому, кто идёт напролом, а тому, кто использует хитрость. Тот, кто вводит противника в заблуждение, заставляя того ошибаться и делать неправильные ходы, как правило, побеждает более сильного врага, – Злата, присела на краешек скамейки, – я эту книгу наизусть помню, в десятом классе её перевод был моим дополнительным заданием по английскому.

Мужчины лишь недоумённо переглянулись.

– Глянь, что тельняшка с человеком делает! Не успела надеть, а уже о стратегии заговорила! – Все дружно рассмеялись.

Максим прочитал много книг, и мнил себя весьма эрудированным человеком, но, к сожалению, имя Лидл Гарт и название его книги слышал впервые. За руководство к действию был взят план Язвицкого. Других вариантов у них и не было, ну разве что, пустить всё на самотёк. Вдруг кривая, и в правду, вывезет?

Послышался шум мотора, и на полянку выкатился уазик с Ровшаном и парой пограничников. Они выгрузили из машины новенькие матрасы, палатку, раскладной стол, мангал и изрядное количество дров. Шампуры и мясо для шашлыков размещались в большой брезентовой сумке, вместе с посудой и столовыми приборами. Закипела работа по обустройству места ночёвки. Злата явно чувствовала себя неловко под нескромными взглядами бойцов.

– Я не разу в жизни не пробовала ежевику. Максим, проводи меня, пожалуйста, к водопаду, Ровшан сказал, что там её полно.

– Пойдём, посмотрим на тот малинник, а заодно расскажешь мне о себе поподробнее. Хоп? – лейтенант поднялся со скамьи и протянул Злате руку.

– Хоп! – она улыбнулась и протянула ладошку навстречу его руке.

Добравшись до ягод, девушка начала свой рассказ, собирая спелую ежевику в горсть и периодически отправляя её в рот целыми пригоршнями.

– Я выросла в детском доме, в Иваново. Мой отец погиб за два месяца до моего рождения, мама умерла, когда мне было десять лет. Сердце. Бабушки и дедушки погибли во время войны, а других родственников у меня не было. Училась я хорошо и без проблем поступила в ивановский университет на факультет романо-германской филологии. Специализация – французский и английский, а факультативно изучала фарси. Весной мне предложили продолжить углубленное изучение восточных языков в университете Ашхабада, где преподают, пожалуй, лучшие в СССР специалисты, носители языков. В Иваново меня ничто не удерживало, все учебные программы я выполнила досрочно, сдала экзамены и решила воспользоваться возможностью в совершенстве овладеть фарси. Ехала сюда на год. Южная республика, много солнца, фруктов, да и мир хотелось посмотреть. Оформив все документы, в начале июля прилетела в Ашхабад. Сдала бумаги в деканат, прошла медкомиссию. Пять дней прожила в общежитии, а потом сняла в городе однокомнатную квартирку, не понравилась мне их общага. Деньги у меня есть, по наследству от прабабушки мне достались её сбережения. Я экономная, да и стипендию получала повышенную. Отведала южных фруктов… – Злата вздохнула и отправила в рот очередную пригоршню ежевики.

– Слушай, мы с тобой земляки! Я родом из Ивановской области, из Приволжска. Девятый класс целиком там отучился, пока родители были в загранкомандировке. В Иваново наведывался на соревнования: бокс, футбол, волейбол.

– Наши мальчики играли за «Буревестник», я ходила за них болеть.