– Да прольется свет Матери в любую тьму перед тобой, – тихо хрипло сказал псоглавец и кончиком пальца придвинул к моим ногам какой-то невзрачный, свинцового цвета камешек, в грубой проволочной оплетке. – Сон Матери. Неодолимый.

Я подцепила странный отдарок за шнурок, продернутый через проволочную петельку, убрала в кошель и, не прощаясь, направилась к терпеливо ожидающему Буцефалу. Найтмар внимательно посмотрел на меня серебряным глазом, издал фырканье, похожее на одобрение. Я взяла его под уздцы и еще некоторое время бродила от прилавка к прилавку, пополняя свои запасы трав. Армуф таскался за мной и надрывно вздыхал всякий раз, как я оставляла очередную монетку в руках очередного торговца.

Наконец, я закончила покупки, к великому облегчению урсолака, и мы наконец-то отправились в «Графский приют». К тому моменту я была готова скупать любую еду у шустрых разносчиков, как бы подозрительно она не выглядела. Но приходилось поддерживать образ спесивого эльфийского вельможи и громко требовать от Армуфа отвести мою светлость в лучшую таверну.

И вот теперь, в ожидании заказанных блюд, я сидела в довольно уютном зале «Графского приюта», потягивала кофе, в то время как урсолак заливал свою досаду на мою расточительность пинтами пива. Как я уже упоминала, народу в таверне было немного, и все вели себя благочинно, разговаривали негромко и никто не приставал к шустрым служанкам – симпатичным пушистым кошколаченькам46. Черепаховой окраски здоровенные кошечки очень ловко управлялись со своими обязанностями, не принимая при этом двуногий образ. И при этом так крутили хвостами и пушистыми штанами, что мой спутник временами забывал пиво прихлебывать. Я прятала улыбку за краем чашки и старалась при этом отвлечься от требовательных завываний своего живота. С кухни доносились такие одуряюще вкусные запахи, что я рисковала, начхав на роль избалованного аристократа, потребовать себе полусырой кусок мяса и целую кварту пива!

Но хозяин заведения Савадалл Мурр так живописал блюда своей кухни и последующий за ним «рай в животе», что я только слюну сглатывала и старалась отвлечь себя размышлениями о чем-нибудь несъедобном. Например, наряду с голодом, меня терзал вопрос, с чего бы Тихонький Мя, помимо своих традиционных услуг, вдруг решил мне посодействовать в отлове эльфийского престолонаследника. Я озвучила этот вопрос вслух, привлекая к себе внимание Армуфа. Тот обернулся, перестав строить глазки кошколаченьке, ловко забравшей у него пустую кружку и водрузившую на стол полную, да еще и тарелочку с солеными поросячьими хвостиками присовокупив. Урсолак тут же напихал полный рот закуски под моим завистливым взглядом, вкусно похрустел прежде ответа. Проглотил, сделал добрый глоток пива… Моя рука потянулась к увесистому подсвечнику, что украшал наш стол. Урсолак все понял правильно, торопливо сглотнул, чуть не поперхнувшись, и подался ко мне, вытирая с носа ошметки пены.

– Я тебе не могу точно сказать, что творится в голове этого хитрована. – Он икнул от подкатившей отрыжки, извиняющееся осклабился и продолжил: – Но я бы предположил вот что. Как эльфы засели во всех веселых кварталах, так у Тихонького клиентов поубавилось.

– С чего бы это? – морща нос от пивного духа из его пасти, спросила я.

– Сама подумай. Высшекровные отменные бойцы, да еще и магией владеют, все как один. – Задумавшись, Армуф подцепил с блюдечка очередной поросячий хвостик и отправил себе в рот. – Да и драконы эти… Я ж говорил, что там, где эльфы, постоянно парочка этих ящериц-перекормышей вертится?

– Угу, – глядя в сторону, кивнула я.

– Да не каких-нибудь, а Золотых. – Урсолак со значением поднял палец к потолку. – А кому охота быть драконом испепеленным? Вот и драк в веселых кварталах почти не стало. Те же, кто затевался эльфов вышибить от девочек… В общем, это уже не Тихонького забота, а могильщиков.

– Вот оно, что, – усмехнулась я. – То есть, наш дорогой друг теряет в деньгах от присутствия остроухих гостей. Ну да, у тех своя целительная магия. Зачем им к Тихонькому обращаться, даже если кто-то из их братии серьезно покалечится? Может, что-то в этом и есть.

В этот момент возле нашего стола снова оказалась одна из служанок, несущая в передних лапах поднос с мисками. Над посудой поднимался густой, щекочущий нос аромат тушеных овощей и пикантного соуса. Кошколаченька перемещалась, не переменив облика, и поэтому почти по-змеиному покачивалась при каждом шаге. Зрелище такой манеры передвижения даже отвлекло меня от голодных резей в животе.

– Салат «Три земные свежести»47 под кисло-сладким соусом, – мурлыкнула кошка-оборотень, ловко разгружая поднос. – Для радости языка и ублажения желудка. – Не дожидаясь ответа, слегка поклонилась и поспешила обратно на кухню.

– Это что? – с кислым видом произнес урсолак, разглядывая содержимое своей миски.

– Горячий салат, – просто ответила я, с предвкушением глядя на аккуратную горку овощей, политую золотисто-прозрачным густым соусом. – Можешь не пробовать, но гарантирую – очень потом пожалеешь. – И более не отвлекаясь на бурчания спутника, подцепила на трехзубую вилку первый кусочек. Язык обволокло непередаваемое сочетание сладости и легкой кислинки, согреваемое имбирной нотой. Овощи, входящие в состав блюда, просто таяли во рту, давая, впрочем, насладиться вкусовым оттенком каждого кусочка.

Видимо, моя блаженная физиономия оказалась достаточно убедительна для привередливого урсолака. В отличие от меня он воспользовался большой ложкой, собрав в неё чуть ли не всю свою порцию. Глянул еще раз на меня, решительно выдохнул – и отправил ложку в пасть.

К наслаждению вкусом я получила удовольствие наблюдать «гастрономическое просветление», сошедшее на Армуфа. Я позволила пребывать ему в этом замечательном состоянии минуты три. Потом решила, что вид махрового наемника-урсолака с ложкой во рту и закатившимися глазами не очень вписывается в интерьер таверны. Я отодвинула свою пустую миску – и, ах, как же хотелось потребовать повторения, но впереди нас ждало продолжение «рая в животе», сцапала с тарелки последний соленый хвостик поросенка и сунула в ноздрю невменяемого урсолака.

От неожиданности, тот чуть не всосал в себя ложку целиком, скосил глаза на нос и попытался попросту высморкнуть хвостик. Я не сдержала улыбки, которая, надеюсь, получилась достаточно ехидной, поскольку нельзя было забывать о своей роли.

– Ты че творишь, косоухий?! – справившись, наконец, и с ложкой, и с закуской, взвыл Армуф, даже привставая из-за стола.

– Просто стало беспокойно, не умерли ли Вы от восторга, – старательно изображая язвительные интонации в голосе, ответила я на Высшем Эльфийском. – Вам же не хочется так нелепо окончить свой здешний Путь и не получить остаток жалования?

Полуоборотень навис над столом, отчаянно сопя. Но в этот момент возле нас возник сам Савадалл Мурр, улыбчивый, любезный и предупредительный.

– Господа, к чему портить себе аппетит гневом и раздражением? – басовито проурчал кошколачень, прищурив желто-зеленые глазища. – Будет прискорбно и обидно, если вы будете вынуждены покинуть мою таверну до того, как вкусите суп настоящих мужей и наше фирменное блюдо.

Армуф встревожено уставился на него. Мурр был ниже урсолака, зато чуть не в полтора раза шире, при этом такой замечательно пушистый и полосатый, что хотелось потискать, словно обычного кота. Однако за обманчиво мягкой внешностью скрывался бывший борец, не боявшийся выходить в свое время даже против орков или чистокровных урсолаков. Поэтому в таверне на входе и не было вышибал, а посетители всегда вели себя прилично и старались не напиваться до зеленых свинок. К тому же, будучи в дружных отношениях с гномами-оружейниками, кошколачень, по слухам, приобрел у них за сумасшедшие деньги справный огнестрел. Испытывать на себе навыки бывшего борца или боеспособность гномского оружия ни мне, ни Армуфу не хотелось. Да, и лишиться возможности приобщиться к обещанным шедеврам здешней кухни было бы тоже очень обидно.