Надя потрепала вихрастую голову, вздохнула. Вот и у сына свое сложилось мнение. Оправдывать мужа? Так и сказать нечего о его поступке, подлость чистой воды. А прошлые заслуги на фоне этого известия словно стерлись, смылись вешними водами, дождями, выплаканными слезами. Действительно, он для них, наверное, умер.

Так и остались они с сыном жить здесь, в Преображенке. Надя ходила на работу, Колька учился. Через год похоронили свекровь. Попрощаться приехали все родные, кроме Вадима. Обсуждали, шушукались, еле вытерпела.

Трудно было одной: и со скотиной нужно управляться, и на работу, после тяжелой работы в сарае, прийти свежей и отдохнувшей. Деревенская жизнь вообще к бабам юморная.

Да и животину в итоге держать невыгодно оказалось. Пока мужик в доме был, пока всю тяжелую работу на себя брал, да корма дармовые привозил, – хоть какой-то в этом был смысл. А тут попробуй сама все успей, на зарплату и зерна курам купи, и ботинки Кольке каждые два месяца меняй – лапа-то вон как растёт, за всеми расходами не угонишься.

Много раз Надя думала о том, чтобы в город перебраться, но снова и снова вставал вопрос о том, что нужно дом продавать, а значит мужа искать, документы оформлять, как положено. Нет, не хотела она ни видеть его, ни бегать за ним, ни о чем-то просить.

Весть о Вадиме сама к ним пришла. Такая же гнилая, с душком, как и бывший муженек.

Умер он – где-то пьяный под колеса грузовика влетел. Да и Бог бы с ним, но умудрился для новой гражданской жены и ребенка, которого успел ей заделать, купить квартиру. Выпендрился, козлина. Кредит большой на себя взял, комфортным жильем любовницу обеспечил. А Наде теперь расхлебывай. Банк за долги дом может отнять. Принимаешь наследство – принимаешь долги. Уж решила отказаться от наследства, дом отдать, лишь бы не трясли их, не беспокоили, пусть бы подавились, собаки. Но тут опека свое слово вставила. Вот уж где законы, как дышло, куда повернешь, туда и вышло. Где она для Кольки другое жилье возьмет? Придется в наследство вступать и долги на себя переписывать, и кредит платить, чтобы из своего же дома не выгнали. Все она уже варианты прокрутила, в город и к юристу, и к нотариусу ездила. Но все одно – законным мужем Вадим до последнего дня для Нади оставался, да и имущество у них совместно нажитое. А то, что он крале своей хоромы купил, так он сразу на нее все и оформил.

Да и бог с ними, выкрутится она. Сейчас, конечно, тяжело, уже четыре месяца почти две трети зарплаты своей отдает, чтобы штрафы да проценты не набежали. Но потом, как все бумаги оформит, попробует на другой срок кредит переделать, там и платеж поменьше.

А, все равно тошно. Как начнет обо всем этом думать, как лучше бы сделать, так тугой ком к горлу подкатывает, дышать нормально мешает. Чем она ему не мила была? Что искал, какого счастья? Жили себе спокойно, нет ведь, огонька захотелось, каких-то особых чувств.

Надя проворочалась до утра, да ладно хоть в воскресенье выходной. Отлежалась до десяти. Потом все равно соскочила, вспомнила, что в холодильнике пусто. Полезла в погреб, достала картошки – надоела уж она, не видеть бы! Но что еще есть, когда денег на покупные продукты не хватает. Вчера был суп с картошкой, сегодня драники к чаю пожарит, вечером – пюре, а к нему огурцы соленые с того же погреба достанет. Нет, прав Макарыч, не протянуть им с Коленькой зиму. В город ехать надо, работу искать.

Еще неделю промаялась, но сколько в раковину свою не прячься, все равно придётся самой проблемы решать. Никто не придет, волшебной палочкой не помашет, спаситель на белом коне не прискачет. Сейчас время такое: и спасители пообмельчали, и кони повывелись.

Надя собрала вещи на пару дней, договорилась с Макарычем, чтобы присмотрел за Колькой, предупредила Любочку Самохвалову, что отмывать ей клуб на выходные придется самой, и в субботу утром села на рейсовый до города.

Чувствовала себя ужасно, будто в первый раз из дома выбралась. Это когда по каким-то насущным делам поехать, так и не думаешь о том, кто и как на тебя в городе посмотрит. Туда-сюда забежала, гостинцев прикупила и домой из шумного города на всех парусах.

А теперь ехала она на скрипящем от мороза автобусе, как на смотрины, словно девка на выданье. Переживала, как выглядит и не слишком ли у нее деревенский вид. То, что сильно стала она отличаться от городских и сама понимала. Вон они какие бабы, лощеные все ходят, губешки накаченные, волосы ниже жопы, и жопа как орех. Все это им красивым кажется, а Наде, как и всем от этого далеким, смешным. Но смеяться можно где-то там, у себя в селе, с бабами на работе, а здесь придется конкурировать. Иллюзиями Надя не страдала, понимала, что трудно будет.

Не понимала, насколько…

Первым делом она выкупила все свежие газеты и, засев в маленьком кафе, принялась обводить в кружочек красным карандашом все объявления, где обещали хорошую зарплату. Потом перечитала то, что отметила, и поняла – половина номеров телефонов подозрительно повторяются. Только вот в одном объявлении писали о работе на дому, во втором о работе с клиентами, в третьем требовался помощник менеджера.

Надя ради спортивного интереса позвонила и за пять минут была обласкана с ног до головы, медом намазана и сахарной пудрой сверху присыпана.

У Нади, собственно, только имя спросили, но практически убедили в том, что она незаменимый специалист, и только её они и ждали. Зарплата так вообще космическая, а делов-то: на звонки отвечать и раз в неделю отчет отправить.

Надя бы, возможно, даже купилась, если бы не одно "но". Нужно было заплатить за недельное обучение половину будущей зарплаты. Наличными. Сразу. Надя показала им в трубку кукиш, послала к чертовой бабушке и… принялась искать дальше.

Что имелось в целом? Рынок крайне нуждался в специалистах по продаже сим-карт, пылесосов стоимостью в полдома, бытовой супер-пупер химии, выводящей любые пятна, необыкновенно лечебной зубной пасты, от которой снова вырастали зубы, ну и еще прочих продуктов современной алхимии. Ах да, биологически активные добавки, исцеляющие от всего, в том числе и косметика, были вне конкуренции.

Но Надю ничего из предложенного не вдохновило. Благо бабы в деревне нет-нет, да пытались обогатиться одним из предложенных способов. Даже что-то Наде втирали про постоянных клиентов и огромные скидки. Но что там втирать, в деревне человек пятьдесят от силы осталось, опустело село, не то что раньше.

Часа два потратила она на это мракобесие, а толку ноль. И официант вон уже косится на нее, да и она б косилась – за чашечку кофе просиживать полдня в теплом помещении…

Выкинув газету в мусорное ведро, Надя расплатилась за кофе, укуталась поплотнее в тоненькое пальто и вышла на улицу. Сумка с вещами мешалась, оставить бы ее, но не у кого. Единственная хорошая знакомая, Маринка, не брала трубку. С Маринкой они раньше работали вместе, а потом та уехала в город, вслед за детьми, нянчиться с внуками.

Подумать только, Маринка уже бабушка! И она, Надя, уже бы внуков, наверное, нянчила, если бы сразу в первый же год, как замуж вышла, родила. Не верится, неужели так быстро время пролетело? Скоро и Колька повзрослеет, кому она потом нужна будет?

Ветер настойчиво трепал Надю за полы пальто, привлекал внимание, забирался под одежду, морозил. Совсем растерялась она и от холода, и от собственных мыслей. Бездумно шла по улице, изредка посматривая на витрины и вывески на зданиях. Привлекла вдруг одна – маленькая, невзрачная, кособоко прибитая на углу какого-то дома: "Кадровое агентство" Империя".

Хмыкнула Надя – " Империя" какая-то затюканная. Зайти, не зайти?

Надя осмотрелась, словно кто-то ее уличит в неприглядном поступке, открыла дверь рядом с вывеской и, пожелав себе ни пуха, ни пера, шагнула внутрь.

Встретил Надю аромат хорошего кофе, уютный холл с мягким диванчиком и вежливый, средних лет администратор, усердно потиравший руки и постоянно поправляющий тонкие очки на кривоватой переносице.