Сегодня я должна проститься с Муноном, воронами… Мараком. Возможно мы больше не увидимся, только в посмертии, да и то, пройдя перерождение, они и не вспомнят, кто они были. Мы накрыли странные плетенные подстилки плащами, прижались друг к другу. Сорхит, словно чуя близкое расставание, обнимал меня крепко, ласкал шею нежными, мягкими губами, его руки жадно шарили по спине, бёдрам. Колыхнулась моя тьма, отделяя нас от мира, от всех остальных. Отчаянный, болезненный стон, мы оба вбирали в себя и ласку, и нежность, и страсть друг друга. Юный, пылкий, бросивший всё ради меня, элементаль стал мне так дорог! Прости, что я уйду, прости, что не подарю детей… прости, что ты лишился дома и той девушки, которая была бы проще, домашнее меня.

— Я не жалею… — словно подслушав меня, прошептал на ухо Мунон.

Утром начался долгий переход между стоянками. На нас дважды нападали черви, двое быков пробежали мимо, мудро решив не связываться. Ташасскар вёл нас по барханам, не уставая, не обращая внимания на жару. Нас очень выручали снежные вихри от тамонцев и магия элементалей, остужающая воздух возле нас. Князь под предлогом помощи постоянно был неподалёку. Я отказала бы ему, как и Асунату, ведь донну не могут принять демонов, нашу свободу от правил, самостоятельность и подчинение силе. Хотя… сейчас они могут переосмыслить свои убеждения, решить, что важнее: чувства или разум, безумство или слепое следование законам.

— Полдень! — выдохнули мы, блаженно развалившись под ледяным шатром.

Оворн подошёл к нам, не посмотрел ни на Мунона, ни на воронов и Эми, которые сидели в кругу возле меня. Он протянул мне руку и властно приказал дать прослушать дракона. Я жестом успокоила младших, уже поднимающихся для протеста и нападения.

— Разумеется, — маг долго и придирчиво изучал состояние малыша. Гладил алый камень, шевелили губами. Наконец, кивнул и отступил. Что-то неладное с ним твориться. Я не могу достучаться до него, он больше не хочет меня, не смотрит даже. Я занята своим, но меня это беспокоит.

— Он сам не свой… — задумчиво проговорил Эмиасс, — Будто боится…

— И я боялся бы, если бы должен был стать кем-то другим, кто сотрёт меня, как ненужный карандашный набросок! — сказал Нангаран, — Он ещё неплохо держиться.

Есть не хотелось, но мы плотно пообедали, помня о близости решающей битвы. Ланнар созвал всех на совет. Объяснил их роли и задачи. Саашту, как уже было сказано ранее, будут сзади, не подпустят тварей к демонам и тамонцам. Донну должны ставить щиты от слизней, противоставлять свои стихии песчаным бурям. Эмиасс уверял, что амулеты помогут и не дадут Генералам управлять нами всеми. Авантюрины должны найти троих самых сильных Кукловодов и сказать о них воронам. Те прорвуться к ним и уничтожат их. Если расклад поменяется — тогда по обстоятельствам.

Купол снова стал просто кристаллом, и жара тут же обрушилась на нас душным покрывалом. Снова рыжие барханы, осыпается песок, мелькают впереди ноги демонов. Голову лучше не поднимать — к вечеру обещала быть буря, так что в глаза сыпало щедро. К вечеру мы дошли до каменного гребня. Он был достаточно высок, чтобы с него разглядеть пустыню на мили вокруг. Впереди виднелась такая же скала, как и та, что была на первой ночной стоянке.

— Это остатки первого, погибшего от прорыва города, — сказал даархит, — Ночью будет буря. Нет, в ней нет магии. Только ярость Пустыни. Спускаемся осторожно — здесь полно ходов, в которые можно провалиться.

Мы шли за принцем, след в след. Ветер трепал его платок, развевал ало-зелёные пряди, выбившиеся из косы. Стройные ноги в узких чёрных штанах легко преодолевали милю за милей. Руки сжимали копьё, за спиной на перевязи рукоятками вверх крест на крест располагались две сабли. Он останавливался, поводил носом в стороны, выискивая признаки опасности, и бежал дальше. Здесь он был главным, и наслаждался этим — останавливая нас, он ехидно щурил свои золотые глаза, надменно кивал, приказывая идти за ним. Псих… Одинаковая ненависть горела в наших глазах — я не забыла ничего! Ни его упрёки, ни укус, ни злобу…

Стоянка открылась, показав ещё более тёмное нутро, если так можно сказать. Здесь всё было другим: если первая была именно пещерой, скорее всего рукотворной(то есть творили её даархиты в своём змеином облике); то вторая была явным руслом подземной реки! Оно было покинуто давно, стены не сочились жидкостью, усох и мох, укрывавший их. Гладкий, огромный тоннель ветвился ходами, уходил вдаль. Мы с Эмиассом вгляделись вперёд, гадая, как долго нам идти с Оворном и даархитом к цели.

Здесь были те же лежаки, что и в первой пещере. Мы сдвинули их в круг, сели, запалили бездымный огонь. Нангаран деловито вытащил четыре бутыли пойла, достал железные кружки.

— Как знал, что пригодится! Не стесняйтесь, берите! — тамонцы взяли одну на всех, саашту переглянулись с командиром и тоже потянулись за напитком. Марак смотрел в пламя, думая о своём. Нангаран подал две кружки нам с мужем. Я со смехом слизала капли, выплеснувшиеся мне на руку. И поймала серые глаза саашту, пристально проводившие меня, мои действия. Покачала головой, показывая, что уже поздно, незачем ворошить угли.

Наверху выла буря, швыряя песок и камни на каменный каркас тоннеля. А мы говорили… обо всём. Впервые донну, вороны, саашту и демоны не стремились что-то доказать друг другу. Мы просто открывали свои души, мысли перед всеми, не боясь их осуждения. Этой ночью я узнала даже слишком много…

— Нашим предком был Снежный дракон Валконн. — рассказывал князь, — Спустился к доннийской княжне, любил её. А в положенный срок родились двое детей. Мальчик и девочка. У них была странная стихийная магия — они могли укрыть снегом всё поместье или заморозить озеро Шнакси. Многие были недовольны такими наследниками. Княжна не нашла понимания среди сородичей, лишь несколько слуг ушло с нею в горы. Они наняли корабль, погрузили на него свои вещи, скот и уплыли к Сонным горам, где живут саашту. Нас никогда не было много… Нет, мы не переженились все! — усмехнулся он на наши вопросительные взгляды, — Просто все стали меняться, перенимать наш цвет и магию.

— Дракон никогда не появлялся возле нас, но мы его ощущали. Несколько столетий он ещё был в нашем мире, но вот уже тысячи лет он дальше и дальше. Возможно наш прародитель путешествует в других реальностях, а возможно это не его мы ощущаем, а его далёких потомков. Но тем не менее, мы взываем к его силе, и он даёт её так много, сколько нам необходимо, — продолжил за дядей Адаван. Холодные глаза затуманились, он улыбнулся. Я украдкой рассматривала его, отводя глаза тут же, когда разговор сворачивал на меня, и все сходились глазами на мне и Муни.

— Но вы не драконы? — уточнил Марак.

— Нет. Ни разу не почувствовали ничего похожего на близость превращения! — отмёл эти догадки Мораван, — Мы лишь те, кто мы есть…

Помолчали, снова отпили вина. Двое донну вертели кружки, не решаясь их отставить и быть высмеянными воронами.

— А у нас должна была скоро быть свадьба. То есть две свадьбы, — поправился один из них. Светленький, зеленоглазый, такой изящный и красивый, — Но невесты погибли в осаждённом Дэмалалле. Это был договорной брак, но всё же… Они были такие красивые, воспитанные.

— Мы и пошли с вами, чтобы отомстить за их гибель! — выдал второй, — И правитель сказал…

Я догадывалась, что мог сказать Асунат. Что-то вроде: берегите мою невесту или ещё что-то похожее. Ну так и есть! Зеленоглазый подтвердил, процитировав рыжего. Хмыкнула весело — горбатого исправит лишь погребальный костёр!

— Мы были на Лонре несколько раз, — начал Мунон, — Мои предки все горели жаждой увидеть другие земли. И я, когда нашёл записи деда, стал мечтать о плавании. Родители неохотно вырастили мне живой лёд и корабль. В основном у нас были судна для торговли с четырьмя другими городами Сорхита, для плавания на Моару к змеям. Вы не знаете, но у них в пещерах много ценного! Ташасскар, скажи!

Однако змей не спешил вступать в разговор, он злобно зыркнул на друга и уполз как можно дальше от нас. Одинокий, злой, упрямый в своей злобе. Он стискивал кулаки, сжимал челюсти до хруста, чешуя сменяла гладкую, белую кожу, выдавая такую внутреннюю борьбу, что мы готовились ко всему.