— Все готовы? — прошипел даархит сквозь клыки.

— Да, — твёрдо ответили ему двадцать с лишним глоток, и мы стали спускаться на скалистый пляж.

Мунон сошёл последним, он махнул своей команде, и те тут же увели корабль в море.

— Если я не дам им сигнал через месяц, или Тахенна почернеет, они уплывут домой…

— Всё будет хорошо! Верь мне! — уверила я своего мотылька и поцеловала нежно, — Далеко до вашего города, лэй Ташасскар?

Змей смотрел в море, как ни странно было такое поведение для того, кто приплыл домой, издёргавшись о судьбе близких. На мои слова он обернулся не сразу, поморщился, будто я ему клыки вырываю. Золото его глаз было таким ярким, зрачки теперь всегда, как мы заметили, были узкими, выдавая присутствие второго "я" даархита.

— Три дня, — сказал он, наконец, — Вы сейчас снимаете всё лишнее, оставьте только штаны и жилетки или рубашки, оружие — всё остальное будет мешать. И волосы… уберите тоже. Все, — добавил он, скользнув по мне неприязненным взглядом, — Идём только утром и вечером — днём вы не выдержите, а ночью здесь другие хозяева, и от них не спастись.

Мы послушно сняли плащи, куртки, заплели волосы. Мунон собрал амулеты, что раздал нам, и спрятал в мою сумку, оценив её вместимость. Я сама заплела его волосы, восхищённо гладила их и не могла от него оторваться. Мои заплела тьма, в которой, кстати, чётко прослеживались эмоции воронов. Я нашла их глазами, разминающих крылья и взмывающих вверх для проверки полёта — оба обожгли таким… я забыла, как дышать, дурная улыбка появилась на губах, наведя Мунона на подозрение.

— Они не уйдут, да? — понял он, — Что они хотят?

Вместо ответа я показала следы их клыков. Когда глаза мужа потемнели от ревности, я уже не знала, что и делать! Тогда Нангаран присел рядом на одно колено и сказал, глядя прямо сорхиту в глаза:

— Мы — младшие. Это для нас нелегко, поверь, но за неё мы отдадим всё! Мы не можем летать, никто из нас. Полёт даёт только Пара во Тьме. Может ещё что-то, но мы за эти тысячи лет, что живём в этом мире, нашли только такой способ. Каждый ворон мечтает об этом, но я сейчас могу тебе на пальцах одной руки показать тех, кому повезло, — муж внимательно слушал ворона, я льнула к его рукам, стараясь успокоить, — Мы — тьма… Голодная, бездумная тьма. Человечки слабы, они ощущают ужас, едва она коснётся их. Доннийки… холодны, боязливы, высокомерны! Им не стать нам парой. Демониц, как и вран, так мало, и их стерегут как сокровище. Одна оказалась свободна… и полна тьмы…

— А как остальные получили такую возможность? — спросил муж. Вороны кивнули на меня. Мунон подумал и выдал, — Заоран, да? Он тоже был с тобой. А ещё кто?

— Малыш Фаори, — улыбка Нангарана была совсем незлой, в отличие от того же их принца, — На последнем курсе его соблазнила преподавательница. Красивая, сильная, такой не откажешь!

— Нам пора! Скоро полдень, нужно будет спрятаться от солнца! — оборвал наш разговор змей и двинулся вперёд, не дожидаясь согласия или протеста.

Мы миновали базальтово-чёрные скалы, короной обступившие берег, и поднялись на возвышение. С него открывался захватывающий вид: к синему морю вплотную подступала рыжая широкая полоса пустыни. Мунон был прав: нигде больше места для корабля не было.

Даархит легко скользил по песку, взмывал на барханы. Он намотал на голову чёрный платок, через некоторое время мы вынуждены были сделать также — невыносимо зудели глаза, скрипел песок на зубах. Ни одно заклятие полностью не избавляло от этого. Даже Тамонцы со своей снежной силой плюнули и замотались, оставив лишь глаза. Казалось, море песка бесконечно, мы бредём уже годы, не меньше. Солнце палило нещадно, не помогали ни магия, ни взмахи крыльев. Наоборот, они только разгоняли горячий воздух, который становился совсем уж невыносимым.

— Мунон, ставь навес! — скомандовал даархит, довёдя нас до одного ему ведомого места, хотя как по мне, так бархан ничем не отличался от остальных.

Мой элементаль вынул из-за пазухи красивый голубой кристалл и положил его на песок. Тут же от него в стороны брызнули четыре струи воды. Заледенели, застыв дугами, над ними образовался купол льда. Мы блаженно попадали на горячий песок, наслаждаясь прохладой, взвесью мелких капель воды, которая висела под куполом.

— Да, мы здесь только так и спасались от этого жара! — подтянул меня к себе Муни, — нужно поесть, потом долгий переход. Да, Ташасскар?

Змей стоял у самой границы купола и тревожно поводил носом. Внутри меня тянуло и сладко ныло, я отзывалась на него всё сильнее. Бред… Бред! Разозлилась на себя и впилась в губы мужа, тот не стал отнекиваться и охотно ответил.

— Опасность? — спросил Тамона даархита. Мы тоже отвлеклись, чтобы услышать ответ.

— Мат*хи проснулись… Кто-то потревожил их, — прошипел змей, глядя в пустыню.

— Это Нурлак! Наверняка, — хмыкнул Нангаран. Он вытащил наш запас еды, расстелил походный плащ, выложил всё и предложил нам присоединиться. Я взяла куриную ножку и тут же вгрызлась в неё с хрустом, немало удивив и младших и Мунона. Я только глазами им посигналила, чтобы не отвлекались на меня и подкрепились сами. Мунон съел пирог с рыбой и выпил холодного чаю, а вороны прикончили две большие птицы. Остальные тоже устроили обед, справедливо рассудив, что так спокойно в следующий раз поесть не удастся.

— Это тебе, — протянул мне что-то муж в закрытом стеклянном фиале. Я открыла крышку и увидела тот самый десерт, что мне понравился. Вороны даже немного устыдились, ведь я тогда их соблазняла, а муж запомнил только, что мне понравилось это блюдо.

— Спасибо, милый… Люблю тебя…

Прошло два часа. Мы отдыхали, разговаривали, поглядывая на даархита, не меняющего позы. Вдруг он напрягся, с тихим шелестом вытащил копьё. В полной тишине все собрались, повытаскивали оружие и стали ждать схватки. Мунон снял купол. Тут же на плечи лягла вся тяжесть жаркой пустыни.

Песок шуршал, осыпались песчинки — что-то приближалось. Это что-то подошло так близко, что мы едва успели отпрыгнуть — отлететь, как из-под земли с трубным воем в небо выстрелил огромный серый червь! Мунон закричал "Это мат*хи! В глаза! Бейте в глаза!". Авантюрины тут же исчезли, чтобы появиться у морды твари. Они оба всадили клинки в маленькие, прячущиеся за бурыми пластинами, глазки. Туша задёргалась, сбросив их. Песок осыпался, утягивая нас в яму, к хвосту червя. Мы с моими демонами, вороны и саашту перелетели на соседние барханы. Каждый утащил с собой по одному из тех, кто летать не мог: я с воронами — Тамону и Мунона, демоны — пятерых тамонцев, саашту — оставшихся. Ташасскар закричал и указал на тёмные пятна в песке.

Червей было целое стадо, не меньше! Мы не знали, где стать, чтобы нас не утащило вниз, а они всё выскакивали и выскакивали. Мы с воронами забирались им на голову и отравляли тьмой. Да только им было всё равно! Помогали только мечи с сиамари, огненные плетения от Оворна и водные — от донну. Снежные вихри тамонцев замедляли червей, дезориентировали. Мы легко пробивали их мозг, убивая без сопротивления.

Марак вымещал всю скопившуюся злость на тварях, размолачивая черепа своим мечом с нутагой, сильные ноги гаргульи рвали глаза червей. Стоял такой визг и вой, что появление быков стало закономерным — кто же пройдёт мимо такого пира?

Ну и покатались мы, я вам скажу! Мы с воронами запрыгнули на троих терков и со свистом и смехом носились по барханам, а те как зачарованные летели рядом, и не пытаясь разбежаться в стороны. Повеселившись вдоволь, прикончили их и полетели обратно. Там уже наши добивали оставшихся.

— Вот бы так каждый год на охоту сплавать, да? — подкалывал меня Нангаран, — На гидре особо не поездишь!

— Я бы на вашем месте так не радовался… — прошипел даархит, пронзая меня глазами, — Мы должны убираться отсюда как можно скорее!

Он зашагал на восток — мы за ним, вытирая мечи и тихо переговариваясь. Оказывается, охота понравилась всем, а мои демоны тоже испробовали скачки на терках, теперь мы вместе смеялись, не понимая, какая может быть опасность в таких почти безобидных зверушках. Однако, когда из песка стали выстреливать тонкие, жалящие сотней отравленных игл, щупальца — черви, тут же поняли, что прогулка закончена. Наша тьма палила отростки сотнями, но те тут же появлялись снова. Я пустила ростки некры вглубь песка, отыскивая тварь, которая так быстро восстанавливалась.