— Тоскуют, — грустно вздохнул Асунат, — Как и все мои донну. Теперь мы подобно сорванному листу унесены в чужой, холодный край… А ты пришла извиниться? За Амората, — уточнил он и надулся. Я закашлялась, но это не смогло замаскировать искренний, издевательский смех. Рыжик дёрнулся, словно я дала ему пощёчину, и гневно заходил туда-сюда.

— Мы можем поговорить с тобой наедине? — спросила я и кивнула на милых, преданных дам полусвета, трогательно готовых защищать своего правителя ценой своих волос, ногтей и дорогих, изящных туфелек.

— Да-а… — задумчиво проговорил рыжик, и указал мне на выход. Кстати, в проёме двери мы столкнулись со слугами. Они тащили ворохи платьев, отглаженных, благоухающих. Я провела их выпученными глазами, всем видом демонстрируя крайнюю степень любопытства и подозрительности. О-о-о! Как же мы умеем краснеть!! Асунат стал просто как жаркое солнце Даархита, на его щеках можно было бы в секунды зажарить яичницу, — Это не то, что ты подумала! У саашту немного комнат, и нам придётся потесниться!

— Об этом нам тоже нужно поговорить! — рыжик принял вид манерной статуи, резко согнав с лица краску. Он властно цыкнул на своих куриц, те юркнули в спальню под мой смешок. Предложил мне руку, я подумала и приняла. А что? Жизнь она такая — или поймёшь и простишь, или будешь один, потому что слабости есть у всех. О моих слабостях рыжик хорошо осведомлён, так что на этот счёт я спокойна. А вот о его слабых сторонах я пока не имею понятия.

Мы не перемолвились и словом, пока шли в Зимний сад саашту. Высокий стеклянный павильон, расположенный на крыше правого крыла, укрывал надёжными и заботливо подстраивающимися под особенности каждого растения заклинаниями огромную площадь. Чего здесь только не было! Растения со всего Руанави, каждая культура органично сочетается с симбиотичными соседями, учитывалась каждая особенность и потребность. Роскошные цветы, как кустовые, так и одиночные, всевозможные деревья, как декоративные, созданные лишь для услады взора или невероятного аромата, так и плодовые. Исходили соком яблоки и груши, персики, абрикосы, сливы.

Однако мы не задержались ни у одного из них, хотя я с удовольствием бы посидела на лавочке у вон того кустика. Как он пахнет! Голова кругом… Что со мной? Какая-то эйфория, бездумное и безумное желание улыбаться, шутить, играть. Вырвала руку из пальцев донну и убежала вперёд, звонко хохоча. Спустя минуту Асунат догнал меня и повернул к себе.

— Рыжик! Хочу танцевать! Как тогда, на балу Перелома года, помнишь? — из глаз донну ушёл холод, тысячелетний груз императорства, ответственность за свой народ, грусть потерь и тревога за будущее. Теперь мы чувствовали одинаково, мы касались лиц друг друга, замирая от нежности, в горле стучал бешеный пульс, а я всё не могла остановиться. Что за дурь здесь растёт? Это была последняя внятная мысль, прежде чем мозг отключился, и вместо меня — Моры наперёд вылезла восторженно-наивная новорожденная демоница. Он тянулась за губами сильного, властного мужчины, который с восторгом, невероятной нежностью изучал моё тело, целовал каждый сантиметр, бормотал что-то восторженное, вроде: " Ты ещё прекраснее, чем я думал" и " Бархат, шёлк… невероятно!".

Перед тем как войти в меня, Асунат дал мне шанс передумать — приподнялся и внимательно посмотрел в мои глаза. Увидел… что он мог там увидеть? Демоница источала нектар любви, как сладкий, благоуханный цветок, так что шансов на благородный жест отказа от одурманенной Моры у него не было. Со стоном отчаяния рыжик вошёл в меня. Я выгнулась в истоме, сладкий стон сорвался с губ, а руки ласково, лихорадочно заскользили по плечам донну. Дальше нас закружил вихрь чувственности, нежности столь пронзительной, будто мы были давними возлюбленными и теперь стали одним целым после долгой, мучительной разлуки. Сладкие, неспешные, томные качки его бедёр сменялись частыми, вызывающими восторженные крики из моего горла. Горячие руки неотступно ласкали мои бёдра, ноги, то поднимая их повыше, то разводя пошире. Вообще сегодня, сейчас мы не знали как ещё глубже и полнее вжаться друг в друга. Моё тело было безумно чувствительным, оно горело и плавилось, я выгибалась и тянулась к Асунату за лаской, которую он охотно, любя и восхищённо меня оглядывая, дарил мне. Мой крик улетел в высь, в сводчатый купол из стекла. Мягкая, пружинистая травка щекотала спину и ноги, я беспрестанно хихикала.

— Прости, прости, Мора! — я сцапала руку мужчины и положила себе на грудь. Его восхищение мне понравилось, как и то, как он нежно огладил её округлость, зажал меж пальцев вершинку, вызвав стон, — Ты будешь зла, но я не могу уйти… Я так ждал этого, Мори, любовь моя!

Игриво укусила его ухо, к моему бедру прижалась возбуждённая плоть донну. Я провела рукой по его восхитительной гладкости, лукаво улыбнулась из-под ресниц и лизнула языком багровый пик. Стон-рык. Ладно, я и сама этого хочу. Опыт доннийского императора в любви был несомненным: меня тут же уложили на сильное, возбуждённое тело сверху, тут же горячий язык скользнул в лоно, от него в тело выплеснулось множество магических, невероятных ощущений. Испили сладость друг друга до последней капли! Устало и умиротворённо уложила я голову на его грудь, рыжик лениво, неспешно гладил моё плечо, целовал щёки, уста.

— Прости…

— Всё в порядке, — уверила я донну уже спокойным тоном. Тот неверяще отстранился, поймал мой лукавый, весёлый взгляд и с облегчением сжал в объятиях, — Не знаю, что за убойный цветок сотворил такое, но я ему даже благодарна.

— А уж я как, — ответил мой любовник, — Ты никогда не стала бы моей, что я не знаю. Ты шла со мной, чтобы отказать мне, так?

— Так. Но это только для твоего же блага, рыжик! Ты должен быть со своими женщинами. Мы с тобой слишком разные…

— И после сегодняшнего ты тоже так считаешь?

Встала, оделась, с улыбкой поймала на палец яркую, пламенной расцветки бабочку. Улыбнулась Асунату, указав на его волосы. Как этот маэйни похож на тебя!

— Да. Нам было хорошо сегодня, но это случилось благодаря моей демонице, — Асунат спокойно встал, оделся. По его виду не можно было сказать, расстроен ли он моим отказом, или просто не принял его всерьёз, — Прости, рыжик, но на этом всё.

— Мы не дошли до него всего пару метров, — подвёл он меня к анаэнну, растущему в самой дальней и роскошной части сада. Здесь были собраны растения из доннийской Империи, все невероятных расцветок цветы, самые лучшие плодовые деревья. Маэйни весело порхали с ветки на ветку, расцвечивая белоснежный ствол своими пёстрыми крылышками. Даже трава казалась здесь зеленее, чем там, где мы были близки с Асунатом, — Им здесь нравиться…

— Вы вернётесь в свой дом, обещаю! — пожала я его руку. Донну не делал ни единой попытки поцеловать или обнять меня, удивляя спокойным, умиротворённым выражением лица, — Так что насчёт сиамари?

— Забирай хоть все…

— Нет, рыжик, я возьму только то, что необходимо. Остальное принадлежит тебе и твоей семье. У тебя подрастают племянники, да и жена будет рада Родовому Венцу. Ты никогда не думал соединить два ваши клана? Тамона стал бы спокоен и лоялен.

— Пока малышке не докажут, что их с Заораном будущее не включает в себя брак, мне там делать нечего. А ты и правда решила…

— Да, Асунат, я решила. И своё решение не поменяю. Я пришлю Янтарей за камнями. Если хочешь, они и тебе осмотрят оружие, улучшат ваши клинки, — мы повернули обратно на тропу. Внезапно рыжик, наглая скотина, дёрнул меня к себе и впился в губы поцелуем. Я растерялась сначала: ну не убивать же его, в самом деле! Но потом укусила сильно, он отскочил, увидел мои злые глаза, и по его непримиримому взгляду я поняла, что поверить в мой отказ он так и не смог. А потом за спиной раздались шаги, прошуршал песок и мелкие камешки, разноцветные, круглые, которыми усыпали тропки и тропинки в Саду.

— Я так и думал, что ты со своим женихом в Саду, — Марак! Ну почему сейчас, когда мы ещё отчётливо пахнем друг другом и удовольствием? — Тебя зовёт Нарак, Мора. Он хочет поговорить с тобой наедине.