Среди проплывавших лиц вдруг промелькнуло лицо Дарины, трагически погибшей несколько лет назад, и я вздрогнула. Потакая моим желаниям, голубой свет остановился и показал всю картину.

Дарина была жива, сильно повзрослела, похорошела и расцвела, превратившись в красивую женщину. Она сидела перед большим, овальным зеркалом и пудрила лицо, а с её плеч шёлковым водопадом ниспадали складки белого платья, похожего на свадебное. Потом она потянулась в сторону и взяла лежавшую на столике фату, чтобы закрепить её в высокой причёске. Когда-то давно, в далёком и счастливом детстве, мы мечтали, что станем свидетельницами друг у друга на свадьбах. Мы любили лежать, разглядывая бескрайнее небо и воображая, какие у нас будут мужья, как будут проходить церемонии, какие мы сделаем друг другу подарки, какие закажем торты, рестораны, машины. И рассказывали о платьях своей мечты. Сейчас на Дарине было то самое платье, какое она случайно увидела в модном журнале и какое описывала незадолго до смерти…

К сожалению, её жизнь оборвалась слишком рано.

Но вот и её лицо начало расплываться и растекаться тёмными пятнами. Я хотела остановить голубой свет и посмотреть на подругу ещё немного, но тут же забыла про свои желания, ведь в зеркале появился он – воин из моего сновидения. И хотя тогда его лицо скрывал шлем, тёмных глаз, волнующе блестевших и наполненных угрюмой задумчивостью, оказалось достаточно, чтобы сердце забилось чаще. Теперь я видела его чётко и ясно: прямой нос, напряжённо сдвинутые к переносице брови, суровое лицо, лежавшие на широких плечах тёмные волосы и сцепленные на закованной в железо груди руки. Мужчина стоял вполоборота, задумчиво разглядывая неизведанные дали, но неожиданно, будто ощутив моё присутствие, развернулся и посмотрел прямо в глаза.

С секунду мы смотрели друг на друга, словно сквозь стекло, разделявшее два пространства и два времени. Потом на лице воина промелькнула едва заметная улыбка – чуть вздёрнулись уголки губ. Только взгляд остался таким же грустным и напряжённым. Он протянул ко мне руку и что-то сказал. Слов я не разобрала, но невольно подалась навстречу, коснувшись кончиков его пальцев в голубом зеркале.

Тут же по видению прошла рябь, и оно исчезло.

«Смотри… Смотри…»

Голос шептал.

Всё это время, пока я разглядывала призрачные картины, он что-то нашёптывал и внушал. Только я не слушала, увлечённая созерцанием своих обретавших реальность видений.

Теперь в зеркале оказалась я: бледная, растрёпанная, измученная, с широко распахнутыми от испуга глазами, дрожащей рукой касавшаяся своего отражения. Я понимала, что давно перестала следить за собой, поскольку мне было всё равно, как воспринимали меня незнакомые люди. А знакомые уже привыкли, что я выглядела и вела себя странно. Однако лишь сейчас я осознала, насколько сильно стала похожа на маму: под глазами появились синяки, щёки впали, давно нестриженые волосы висели беспорядочными крысиными хвостиками, а шея казалась такой тощей, что вот-вот могла переломиться под тяжестью головы.

Но постепенно моё отражение начало меняться: лицо посвежело, усталость и следы хронического недосыпания исчезли, взор стал чётким и ясным, в нём появилась какая-то сила и странный огонь, а волосы, словно змеи, зашевелились и заструились густым водопадом, превратившись в роскошные кудри голливудских звёзд. Теперь на меня смотрела совсем другая я. Более сильная, более смелая, уверенная в себе, необъяснимо красивая, пленительная и властная. И мне вдруг отчаянно захотелось стать такой же. Больше не бояться ничего и никого, не переживать, не плакать и не пугаться своего отражения. Жить для себя, прихорашиваться и наряжаться, чтобы люди восхищались и любовались мною. Захотелось самой вершить свою судьбу, а не позволять кому-то распоряжаться ею…

«Ты можешь быть такой… Всё может быть так…»

Женщина в зеркале улыбнулась.

Я резко отдёрнула руку, но моё отражение продолжало смотреть, прислонив ладонь к невидимой грани, разделявшей нас.

«Я хочу помочь… Всё будет так…»

«Помочь… – мысленно повторила я, и это слово показалось мне странным. – Помочь…»

Теперь сильная девушка в зеркале выглядела зловеще. Она уже не обещала, а требовала, давила и гипнотизировала. Её взгляд странным образом обострился, став хищным и пугающим, но у меня не получалось не смотреть на неё. Я не могла оторваться от её глаз – от своих глаз. Я не могла ни повернуть головы, ни опустить веки, которые словно приросли к коже. Мне казалось, что образ злой женщины будет просматриваться даже сквозь них, даже если у меня это получится.

«Ты должна…»

Девушка исчезла.

В зеркале вновь поплыли образы знакомых мне людей, но теперь они из счастливых и радостных превратились в таких, какими были на самом деле: больная и угасающая мать, грустный и загруженный проблемами отец, расстроенный и печальный Ваня, знакомые, с которыми мне так и не удалось найти общий язык, и подруга, которую я не успела увидеть перед смертью…

И он.

Он стоял на поле брани, покрытый пятнами крови и грязи, протягивал ко мне руку и что-то беззвучно кричал. Но я не смогла разобрать ни слова. В это мгновение кто-то ударил его в спину. Лицо воина исказилось от боли, и он упал, потонув в плотных клубах пыли.

«Нет!» – воскликнула я, по привычке прикрыв рот рукой, хотя из него и так не вырвалось ни звука.

Я вновь почувствовала горечь и отчаянье, охватившие уставшую душу, а на глаза навернулись слёзы бессилия. Как в ожившем ночном кошмаре, незнакомец снова умирал у меня на глазах, а я сидела здесь, в своей кровати, парализованная и разбитая горем, и была не в силах ему помочь. Я до боли в груди надеялась, что мужчина сейчас встанет, но его уже затоптали ноги сражавшихся вокруг людей.

«Ты должна помочь им! – теперь голос почти требовал. – Должна!»

Я хотела этого! Безумно хотела! Сейчас я отдала бы всё на свете, чтобы печальные видения оказались лишь очередным затянувшимся кошмаром. Чтобы я проснулась, а вокруг всё вернулось к счастливому началу. Чтобы темноглазый воин, смерть которого я видела уже во второй раз, оказался жив. И чтобы он оказался реален, ведь, если его показывали вместе с остальными, настоящими людьми, значит, он тоже мог быть вполне настоящим. Но как же помочь им? Разве в моих силах было изменить прошлое – вернуть к жизни Дарину и отменить то средневековое сражение? И разве мог это сделать голубой свет?..

«Ты можешь всё исправить…»

«Как?..» – спросила я.

«Пойдём со мной…»

«Куда?»

«Пойдём со мной… Я помогу… Я всё верну… Ты ведь этого хочешь?»

«Но…»

Я насторожилась и мысленно промолчала, хотя желание согласиться рвалось из груди вместе с воздухом, обжигая лёгкие и горло.

Я хотела, но почему-то боялась произнести самое главное, заветное слово. Что-то словно удерживало меня. Подозрения прокрались в душу, разрослись в ней и опутали своими сетями уставший разум, не позволяя согласиться. Моё сознание разделилось надвое, и половинки вступили в не менее страшную борьбу, чем я видела во сне. Одна хотела сказать: «Да». Другая вопила: «Нет». Доводы одной казались соблазнительными, они совпадали с моими желаниями и могли закончить это жалкое, забитое существование. Другая же половина билась в истерике, подобно испуганной птице, пытаясь вырваться из тесной клетки подсознания. Я прислушалась к ней, с трудом отпустив желания, и она тут же заняла весь мой мозг. Она предупреждала, кричала об опасности, не верила вкрадчивому голосу и хотела, чтобы я тоже перестала верить.

«Нет…» – неуверенно выдавила я.

Хотя мне упрямо казалось, что сейчас я совершала большую ошибку.

«Это всё из-за тебя!» – прошипел голос.

«Нет, нет…» – попыталась я оправдаться, но мои мысли сбились.

Мамино сумасшествие началось слишком давно, ещё до моего рождения – именно из-за него отец ходил расстроенным. Происшествие с Дариной было случайностью – я узнала об этом лишь спустя несколько дней. И разве была я виновата в смерти того воина? Я даже не знала, существовал ли он на самом деле или жил только в моей голове. Единственное, в чём я действительно была виновата – в испорченных отношениях с Ваней. Но с ним я могла всё решить своими силами…