До северного областного центра мы долетели точно по расписанию. А там нас ждало первое препятствие. Рейс местной авиалинии задержали на сутки. Поселок, где располагался аэродром, попал в зону урагана. Из строя были выведены коммуникации, пострадала даже взлетно-посадочная полоса. Пришлось ждать, когда все это восстановят.
В поселке выяснилось, что у вертолета, на котором должны были лететь мы, ураган повредил винт. Привезти его должны были через пару суток. Остальные вертолеты были зафрахтованы. На одном из них незадолго до урагана то ли на охоту, то ли рыбалку улетел какой-то очень большой человек из Москвы. Ураган поднял большую волну, она захлестнула вертолет и что-то там испортила. Запасные части туда отправили на катере. Обещали, что большой человек прилетит через сутки. Вот этот вертолет и предназначался для нас.
Человек из Москвы, видимо, действительно был очень большим. Кто это такой, мы не поняли, так как увидели происходящее издалека. Он в сопровождении трех человек с большими сумками вышел из вертолета, сел на ожидавший его самолет – и улетел в сторону цивилизации.
Через два часа в другом направлении вылетел наш вертолет. Уже в полете летчик нам рассказал, что руководитель туристической группы, в которую входила Галина Уколова, – человек в туристическом мире известный, со своими странностями и принципами. Например, на связь по спутниковому телефону он выходит в определенное время только раз в сутки, и сегодня мы уже с ним связаться не можем. Поэтому будем лететь по утвержденному маршруту группы. Правда, ее руководитель, как заметил пилот, может маршрут и менять по своему усмотрению – есть за ним такой грешок.
Вводные данные были следующими: летим почти три часа прямо до небольшого поселка, где заправляемся, затем два часа по руслу реки. По расчетам, группа должна быть в зоне досягаемости дальности нашего вертолета. Если не обнаруживаем туристов, возвращаемся назад. Через день должен освободиться вертолет с дополнительными топливными баками и продолжительность полета десять часов при дальности более 2400 километров.
Когда после дозаправки полетели вдоль реки, с двух сторон к иллюминаторам приникли по два человека – я и штурман вертолета, а также мой помощник Дима Терентьев и приданный нам специалист из МЧС. Река оказалась невероятно извилистой, вертолет словно двигался по большой синусоиде. Я старался внимательно смотреть на берег и периодически поглядывал на часы – когда истекут два часа? Когда это произошло, глаза у меня уже слезились, голова гудела от шума двигателя, который не мог полностью заглушить шлемофон. «Командир, что, возвращаемся?» – спросил я. В ответ: «Нет, у нас еще есть полчаса. Возвращаться будем по прямой, без этих» – и прочертил рукой в воздухе несколько зигзагов. Шла 25-я минута этого добавленного времени, когда специалист МЧС радостно прокричал: «Вижу группу! Похоже, она собирается отплывать от берега!». Вертолет резко взял вправо и пошел на снижение.
Группа действительно готовилась к отплытию после привала, туристы с удивлением смотрели на вертолет: что случилось? Галина оказалась среднего роста симпатичной девушкой со спортивной фигурой, не сходящей с лица улыбкой и густыми льняными волосами. Заметив мой остановившийся на них взгляд, засмеялась: «Волосы натуральные, у меня мама из Прибалтики, по наследству передала мне эту роскошь». Взгляд прямой, доброжелательный. Я решил не ходить вокруг да около, показал свое удостоверение адвоката, которое Галина внимательно изучила, и стал по возможности коротко и без эмоций рассказывать о происшедшем с Эдуардом. Собеседница слушала, не перебивая, внимательно глядя на меня. Она несколько раз переминулась с ноги на ногу, при этом каждый раз голова чуть покачивалась, на льняных волосах искрами пробегало солнце. На лице не отражалось никаких эмоций, только смеющиеся глаза становились все более грустными и какими-то темными. Галина задала всего один вопрос: «Вы уверены, что мой отец связан с этим делом?» Получив утвердительный ответ, мотнула головой: «Я лечу с вами». И оправилась к плотам забирать свои вещи.
Обратно летели молча. Пилот несколько раз задавал нам какие-то вопросы, но однозначные короткие ответы его не удовлетворили, и попытки заговорить он прекратил. МЧС-ник же оказался необычайным молчуном, после крика об обнаружении туристической группы не произнес ни слова. Я с удивлением смотрел в иллюминатор, потому что лететь мы должны были над тундрой, а кругом была вода и множество небольших островов. «Последствия урагана», – объяснил пилот. Я, сам того не заметив, заснул. Проснулся от удивленного возгласа пилота: «Смотрите, люди! Откуда они, что здесь делают?!» Мы прильнули к иллюминаторам. На довольно большом острове находилась группа людей – человек шесть. Летели мы низко, и было видно, как в руках одного из них что-то блеснуло. Я с ужасом понял – это автомат! Звуков выстрела я, конечно, никак не мог услышать, но мне все же показалось, что слышу и их, и то, как пули вонзаются в вертолет.
Вертолет стало трясти. Вибрация то усиливалась, то уменьшалась. Двигатель работал с перебоями, звук менялся – то нормальный, привычный за долгие часы полета, то переходящий в визг, то проваливающийся в утробное, глубокое урчание. В иллюминатор можно было видеть тянущийся за вертолетом шлейф дыма, который с каждой минутой становился все гуще. Пилот громко и безостановочно матерился. «Почему не садимся?» – воспользовавшись небольшим перерывов в потоке бранных слов, прокричал я. «Надо отлететь подальше», – ответил пилот и снова начал кричать матом, уговаривая вертолет как можно дольше не падать.
Перед посадкой – а она состоялась через семь минут такого полета, я засёк – пилот дал нам команду, что еще, кроме своих личных вещей, надо захватить с собой и быстрее бежать от горящего вертолета. Мы так и сделали. Успели отбежать метров на двести. Прогремел взрыв, мы все без команды упали лицом вниз на песок.
Когда я перевернулся на спину, пилот стоял и смотрел на горящий вертолет, вернее, на то, что от него осталось. По его щекам текли слезы. Я сел, спросил: «Это остров?» Пилот прокашлялся, выдавил: «Нет, это уже нормальная земля. Дотянули. Думаю, сюда они не сунутся, тем более взрыв наверняка слышали и даже, наверное, видели». Помолчав минуту, крикнул сидящему неподалеку штурману: «Давай сюда спутниковый телефон». По тому, как себя повел штурман, было понятно, что произошло что-то ужасное. Уже через минуту мы знали, что именно: он вынул аккумуляторы из телефона и забыл их зарядить, так что связи у нас не было. Тот мат, которые мы слышали в семь последних минут полета, оказался детским лепетом в сравнении с тем, что изверг пилот на этот раз…
…На этом месте мы провели два дня. Пилот сказал, что идти куда-то бесполезно. Надо ждать тут. Нас обязательно будут искать, и найдут. Вопрос только во времени. Мы прошли по берегу, собрали разбросанные взрывом вещи. Среди них оказалась и немного одежды, и даже палатка (в спешке из-за нашего полета их, к нашему счастью, просто не успели выгрузить), а также достаточно много консервов. Нас даже мошка и комары не особо одолевали, так как нашелся репеллент, которым мы брызгали друг друга. Боялись мы только одного – как бы не нагрянули те, кто стрелял в вертолет. Пилот объяснил присутствие в этой дикой местности людей: по неофициальным слухам, они добывали недавно открытые здесь алмазы. Но, похоже, взрыв они видели и успокоились, решив, что все, кто был в вертолете, погибли.
Так что два дня прошли относительно комфортно, с учетом ситуации, в которой мы оказались. Костра мы не разводили, питались консервами. Самым тяжелым оказались две ночи – было очень холодно. К тому же у Галины поднялась температура.
В полдень второго дня нашего сидения в небе появился самолет. Нас заметили, о чем сообщали несколькими покачиваниями крыльев. Еще через пару часов прилетел большой вертолет с врачом и тремя МЧС-никами. Галине было совсем плохо, ее отнесли в вертолет на руках, где сразу сделали пару уколов. Потом два дня она провела в больнице поселка. Так что от нашего вылета на Север до возвращения домой прошла ровно неделя.
