Такси во дворе не было. Я остановилась у маленького садика, принадлежавшего соседке с первого этажа, намереваясь терпеливо ждать машину. Но моё уединение было нарушено мужским покашливанием.

Наверное, испуг до сих пор сидел во мне, отчего я вздрогнула и непроизвольно шагнула назад. Уж никак не ожидала увидеть перед собой…дядю Дживана… И пока я открывала рот в беззвучных попытках задать тот самый вопрос — что он тут делает — мужчина заговорил сам:

— Я не могу позволить тебе уехать после случившегося… Венера, тебе придется остаться…

Лишь в минуты, когда я разговаривала с семьей, приходилось изображать счастливую улыбку и рассказывать, как хорошо мне живется с любимым мужем. Сегодня был один из таких дней, причем, именно мама позвонила, чтобы поздравить…с годовщиной свадьбы. На долю секунды я не поверила. Не поверила, что прошел год. Все забыли, в том числе и я. Все, кроме бдительной и любящей мамы. А, может, не забыли, а лишь сделали вид, что не помнят…

— О, Феликс! Здравствуй, мой хороший! Поздравляю вас!..

Я даже не заметила, как он появился позади меня, пока я говорила по скайпу. А дальше пошли всякие нежности, поздравления и бла — бла… Единственное, за что я благодарна ему — это взаимное уважение к моим родным, он всегда был учтив и — в это сложно поверить — улыбался маме. Такое происходило раза три — четыре за год нашей совместной жизни. Она была в восторге от своего зятя. А я считала секунды, когда закончится разговор и он отойдет от меня.

Сегодня диалог продлился дольше обычного, мне даже пришлось встать и уступить ему место. А когда они договорили, и Феликс пошел в душ, моя мама выдала следующую фразу:

— Какой же красавец твой муж! А форма — то ему как идет… И какая вы красивая пара, дочь. Я все думаю, какие дети у вас красивые будут…

В этот момент я заметила движение сбоку и повернула голову. Он вернулся, чтобы повесить эту самую форму на спинку стула. Наши взгляды встретились во время слов о детях. Я клянусь, что в его глазах читалось сожаление! Даже мурашки прошлись по коже. В голове кадр за кадром возникли моменты его возни с Анушик…

Феликс хотел детей.

Феликс хотел детей…со мной…от меня…наших… Господи, как ни пытаюсь сформулировать эту мысль, не получается. Не получается, потому что в это невозможно поверить.

— Ну все, дочка, я вижу, вы там заняты, завтра созвонимся! Целую вас!

Я и забыла, что мама была на связи. Вздрогнув от её голоса, я отвернулась и уставилась в экран со списком контактов.

На меня нашло оцепенение от этого беззвучного откровения.

— Не хочешь прогуляться по ночному городу?

Я крутанулась на стуле и, вскинув бровь, взглянула ему в лицо. Ты ли это, Феликс? Не — не. Кто ты и что ты сделал с господином прокурором, который меня ненавидел?

— Не смотри на меня так, Венера, — устало выдал он, — невероятно, но сегодня действительно день свадьбы…

Он не сказал «нашей». Это попросту и невозможно сказать. Потому что это действительно была лишь свадьба. Показушное представление для сотен знатных гостей с целью заверить эту кучку снобов и разукрашенных выскочек в том, что сын двух благородных семейств не совершал попытки изнасилования. Что слухи лишь пустой звук, а Феликс и Венера — горячо влюбленные, которые скрывали отношения и по этой же причине поссорились на свадьбе Розы. Ну, а там, как говорится, через «сарафанное радио» до всех дошел неправильный рассказ о вечере.

Он не сказал «нашей». Потому что «нас» — это форма личного местоимения, которая подразумевает нечто большее, чем есть между нами.

Тем не менее, своим предложением Феликс ошарашил меня. Я сумела лишь пожать плечами, сама не зная, что это значит — да или нет.

— Тогда я приму душ, поедем где — нибудь поужинаем и прогуляемся.

О, господин прокурор понял это как «да». Видимо, оно так и было. Прошло добрых минут десять, а я все сидела и думала, что за очередное испытание мне уготовлено? Что сегодня Феликс собирается сделать, чтобы вновь оскорбить и унизить меня?..

Я все же встала и подошла к зеркалу с расческой в руках. За год волосы отрасли до плеч. Ровно год назад я приняла решение подстричься практически под корень, обозленная тем, как меня втащили в этот дом… Я помню каждую минуту боли так четко, будто это происходило вчера. Каждую слезу, что пролила со дня знакомства с ним… А сегодня он приглашает меня на ужин?..

Я остановила выбор на абсолютно обыденном легком летнем платье кремового цвета и быстро переоделась. На этом мои приготовления были завершены. Когда Феликс вышел из ванной, я стояла у окна, разглядывая красивый закат. И с каким — то до слез душившим чувством осознала, что уже очень давно перестала замечать жизнь вокруг…

— Ты готова?

— Да, — ответила я, не шевельнувшись.

— Спускаемся?

Тревога во мне разрасталась с каждым шагом, сделанным по направлению к выходу. У самого начала лестницы мы столкнулись с его матерью, которая, не скрывая своего удивления, разглядывала нас двоих, спеша задать закономерный вопрос:

— Что случилось? Куда вы идете?

— Нам нужно в город, мама, — абстрактно ответил Феликс.

Идеально подкрашенные красные губы вытянулись трубочкой, когда она спросила:

— Вдвоем?

— Да. — Отрезал Феликс и многозначительно посмотрел на неё.

Допрос прекратился тут же. Мы вышли из дома и сели в машину. Я успела заметить вмятину над дверью и сразу же вспомнила день на берегу реки… С тех пор мне не доводилось куда — то с ним ездить, иначе я давно заметила бы…

Всё было странно, мы молча доехали до центра города, где выбрали, наверное, один из элитнейших ресторанов. Уже один этот факт меня разозлил. Он прекрасно видел, что я оделась слишком просто для таких мест. Ощущение, что это был первый пункт его замысла — заставить меня чувствовать себя никчемной в дешевом платье среди этой роскоши… Но я ничего не сказала, просто скрипя зубами прошла внутрь, злясь ещё больше, когда, следуя за ним, ловила многочисленные взгляды — сначала восхищенные, а затем — обескураженные. В первом случае — это впечатление от Феликса, во втором — от меня.

Когда мы дошли до нашего столика, уровень моей агрессии зашкаливал.

— Подскажите, где у вас здесь дамская комната? — обратилась я к официанту, которого прикрепили к нам.

— Я провожу.

Путь до туалета показался мне подиумом. Без исключения все дамы в помещении с интересом смотрели на меня. Как только я вошла внутрь, сразу же бросилась к расписной раковине и долго — долго обливала лицо холодной водой, чтобы остыть. И плевала на тех, кто заходил и выходил, продолжая обсматривать меня.

Что я здесь делаю?.. Как могла добровольно куда — то с ним пойти?

Вернувшись, я заметила бокалы, наполненные красной жидкостью, и довольно резко прокомментировала это:

— Мне нельзя, я принимаю таблетки.

— Я знаю. Это всего лишь вишневый сок. Я ведь тоже за рулем, Венера…

Его глаза сузились, предупреждая меня о том, что я начала не с того тона.

— Я заказал то, что, как мне кажется, тебе понравится.

Пришла очередь хмуриться мне. Откуда ему знать, что я люблю, а что — нет.

— Феликс, что мы здесь делаем? — открыто спросила я. — Ты и я — что мы вдвоем здесь делаем?

Он вскинул брови и несколько игриво приподнял уголки губ, прежде чем ответить, расслабленно откинувшись на спинку стула:

— Мы вдвоем, то есть, ты и я, — словно объясняя маленькому ребенку, — собираемся ужинать.

Для эпичности момента не хватало только объяснений на пальцах.

Я подалась вперед и, облокотившись о край стола, стала внимательно рассматривать каждую черту его лица, ища подвох.

Красив как бог.

Когда мозг выдал это заключение, я даже немного похолодела. И это все, о чем ты могла подумать в эту минуту, Венера?

Будет звучать, возможно, как жалкое оправдание, но Феликс действительно был самым красивым и самым пугающим мужчиной из всех мне знакомых. Его глубокие темные глаза тоже не отрывались от меня, и, казалось, он понял, о чем я думаю…