Щупы принесли Татьяне заказ. Она с опаской лизнула один из кубиков. Язык защипало, да так, что на глазах выступили слезы! Но, несмотря на резкость, чувство оказалось приятным. Похоже, кубики раздражали нервные окончания, даря не вкусовые ощущения, а нежную и временами невыносимую щекотку языку, нёбу и внутренней поверхности щёк. Этакая «смешливая» малость, делающая мир чуточку добрее.

После ужина Ту-Роп пригласил их в помещение, доставшееся ему от Ларрила — аналог служебного кабинета. Когда они вошли, их ожидал Ту-Ганн, при виде Татьяны с силой стукнувший кулаками по бочкообразной груди.

— Майрами! Я рад видеть вас в добром здравии, доктор Лу-Танни! — серьёзно сказал он. — Галактика могла бы многое потерять с вашим уходом. Я пришёл поздороваться с вами, но как врач обязан спросить: требуется ли вам после похищения какая-либо медицинская помощь? Прошу не смущаться и говорить прямо. Для вас я сделаю всё, что в моих силах!

Татьяна Викторовна, не ожидавшая от резкого и прямолинейного ту прочувствованной речи, лишь отрицательно качнула головой.

Уходя, Ту-Ганн обернулся на пороге:

— Надеюсь когда-нибудь ещё раз испытать удовольствие поработать бок о бок с вами, доктор! — сообщил он тоном, не терпящим возражений.

Она поймала тёплый взгляд Ларрила и невольно улыбнулась в ответ. Проангел смотрел на неё с гордостью, и это чувство дарило ощущение расправленных за спиной крыльев. Её крыльев.

— А теперь я хочу услышать твой рассказ, доктор Лу-Танни, — прозвучал голос, показавшийся ей незнакомым.

Она удивлённо оглянулась и поняла, что говорил Ту-Роп. Он сидел в кресле напротив — какой-то совсем чужой, пугающий. Не старый друг и увалень, но настоящий командор М-63, тот, кто отвечал за безопасность станции и окружающего её пространства.

Во время рассказа у неё вновь сложилось впечатление, что ей не удалось обмануть слушателей. Однако Ту-Роп, так же, как и Ларрил, по непонятным причинам не стал копать глубоко и, кажется, даже обрадовался, когда она перешла к встрече с Туристом. Ларрил, который был с ним знаком, но о посещении им Лазарета ещё не знал, слушал историю с нескрываемым интересом.

— Значит, Турист отправился по следу стайи Чреше, — задумчиво произнёс он, когда Татьяна замолчала. — Что ж… Лу-Тан как-то обмолвился о желании повторить маршрут друга до исчезновения, разобраться в причинах, побудивших его сгинуть в Криз-зон три. Однако не успел. Танни, держи меня в курсе поисков! Даже если тебе покажется, что мне это не к месту и не ко времени, хорошо?

Она кивнула. Сердце пропустило удар. «Не к месту и не ко времени» — это ведь он о войне!..

— Временные парадоксы меня пугают, — проворчал Ту-Роп, откинувшись на спинку массивного кресла и мельком бросив взгляд на туммер, закреплённый на наружной стороне кисти. — Люблю, когда всё ясно и понятно. Линейно.

— Не желал бы я оказаться на месте Туриста! — покачал головой Ларрил.

И замолк, уставившись пустым взглядом в сторону. Татьяна ощутила, как сердце отозвалось болью на его слова. Андрей Морозов лишился своего времени, проангел — своей планеты. Так какая разница, что происходит со временем, если для него нет отправной точки — родного мира? Для обоих ответ был однозначен.

Ощутив смятение хозяйки, Бим вопросительно гавкнул.

— Мы ещё нужны тебе, друг мой? — поинтересовалась она у Ту-Ропа, торопливо поднимаясь.

— Мак Кор! — воскликнул тот. — Вы всегда мне нужны, друзья мои! Но можете идти. Ларрил, твой жилой сектор до сих пор не занят.

— Ты должен был вселиться туда с момента назначения! — удивился тот.

Ту отвёл глаза.

— Ещё успею!

Татьяна взглянула на него и вдруг поняла, что снежный великан с Майрами будет до последнего надеяться на возвращение своего командора на станцию.

— Завтракаешь с нами! — предупредил его последний, тепло улыбнувшись. — И не отлынивай, ссылаясь на работу!

— Я всего лишь беру пример с тебя! — обиженно прогудел ту, но не выдержал — осклабился во все зубы. — Идите уже! Не забудьте ваши грэшеры.

Проангел забрал у него регистрационные пластинки, закрепил одну у себя на шее, другой на шее спутницы.

— Пойдём в оранжерею? — предложила Татьяна, когда они вышли в шасс.

Ларрил провёл подушечками пальцев по её щекам, очертил круги, залегшие под глазами от недосыпания.

— А как же распорядок дня, доктор? Здоровый сон?

— Подождёт, — отмахнулась Татьяна Викторовна, которая усталости не ощущала. А вот время до отлёта, будто песок уходящее сквозь пальцы, — вполне.

— Знаешь, когда тебя захватывает какая-то идея, ты становишься невозможно красивой, — улыбнулся проангел, — и отказать тебе просто немыслимо! Сейчас закинем вещи в жилой сектор и отправимся гулять!

На станции царил рабочий день, к тому же сказывалась объявленная Ассоциацией мобилизация — в коридорах было не протолкнуться, поэтому часть пути проангел нёс Бима на руках, заботясь, чтобы псу не отдавили лапы.

В оранжерее оказалось пусто. Татьяна привела Ларрила в красный сектор, запретив себе чувство времени и наслаждаясь тем, что не надо никуда торопиться, а можно просто идти и молчать, плечом ощущая плечо любимого. Казалось бы, им стоило столько рассказать друг другу, но в преддверии разлуки всё становилось ненужным и неинтересным, кроме дыхания и прикосновений. Шуня сразу же принялся стрясать пыльцу с ветроягодников, под которыми они целовались долго и со вкусом — уже не как дорвавшиеся друг до друга подростки, а как взрослые, пережившие не одно жизненное разочарование и оттого научившиеся ценить то, что имеешь. И оранжевые шары спор взрывались золотыми фейерверками над их головами.

Дойдя до «белого дерева» Татьяна и Ларрил присели на траву, не расцепляя объятий. Бим улёгся рядом, положил морду на лапы и задремал.

— Как это страшно — желать смерти, — вдруг произнёс проангел и добавил, отвечая на немой вопрос в глазах Татьяны: — Это я про Туриста.

— Андрей потерял всё, — тихо пояснила она и сжала его пальцы, будто извиняясь за невольное напоминание о его собственной потере.

— Когда-то разумные существа стремились волей богов оправдать собственную судьбу, — горько усмехнулся проангел, — а нынче эта воля сохранилась лишь в моментах рождения и смерти. Нарушать божественную власть — последнее дело. Я рад, что тебе удалось его отвлечь…

Люди с Земли по-разному попадают в космос. Мне известно множество историй, и большинство из них не назовешь приятными. Турист почти ничего о себе не рассказывал, но я подозревал, что он очутился вдали от родной планеты не по своей воле. Правда, представить не мог, насколько далеко его занесло!

Ларрил лёг на траву, притянув Татьяну себе на грудь. Белёсая дымка, скрывающая потолок оранжереи, отражалась в его расширившихся зрачках то ли пластами тумана с Острова Мак Кор, то ли грозовыми тучами.

— Помнишь, я обещал тебе показать Башни посвящения? — проангел гладил её по затылку, и от жара широкой ладони Татьян ощущала уют и безопасность, от которых хотелось закрыть глаза и забыть обо всём — о себе, о скорой разлуке, о войне… — Представь, что мы идём по роще перистолистников. Их стволы увиты плющом серебристо-зелёного цвета, с бутонами такими фиолетовыми, словно они впитали в себя цвет юмбайских туч. Дорожка выложена белым камнем, и там, где на неё падают солнечные лучи, плиты сияют и искрятся, отчего кажется, будто идёшь по световым сладжам. Пылинки танцуют в воздухе. Слышен щебет и мелодичное пощёлкивание птиц. В озере неподалёку от тропинки поют даруки…

— Даруки? — изумилась Татьяна, приподнимаясь и недоверчиво глядя ему в глаза.

Ладонь надавила ей на затылок, мягко принуждая лечь обратно.

— Да. Они охотятся бесшумно и молниеносно, Танни, а когда сыты — поют голосами разной тональности. Этот хор можно слушать от рассвета до заката.

Она закрыла глаза. Мир воспоминаний проангела становился зримым. Ветер нежно касался её лица и перебирал локоны. Пахло травой и какой-то медвяной сладостью. В зелени деревьев мелькали яркие стремительные пятна — это птицы перелетали с ветки на ветку, иногда задевали спороносы, и тогда на дорожку опускалось, мерцая, облако спор.