Впереди, в проёме между лесными стенами, виднелся огненный океан: злаковые растения пламенели золотом на солнце, бросая отсветы на белоснежные стены тонкой и высокой башни, увенчанной, будто короной, площадкой с зубчатыми стенами. За каменные выступы уцепились корнями, паря и покачиваясь на ветру, кучерявые ветроягодники, похожие на оранжевых барашков.

— В Башнях посвящения нет дверей, — тихо продолжал Ларрил, — любой может зайти внутрь, чтобы подняться по винтовой лестнице и оказаться ближе к Аэралю, или побыть наедине с собой. Я пойду вперёд, Танни, и поведу тебя за руку. Белые ступени стёрты множеством шагов, и оттого словно ластятся, сами ложатся под ноги. Спустя пятьдесят семь оборотов лестницы мы выйдем на вершину башни. Ты увидишь, как пространство раскинуло крылья, вдохнёшь простор, и этот вдох будет самым сладким в твоей груди…

Прижавшись к проангелу, Татьяна безмолвно плакала вместе с ним над разрушенным миром. А там, в потерянном рае, на Райе, жившей теперь лишь в воспоминаниях, двоих стягивало друг к другу Притяжение, и они делали шаг с Башни, чтобы парить в тёплых термалях, не разрывая объятий.

— Ты мой воздух, Танни, — шептал Ларрил, целуя её волосы, — где бы я ни оказался, куда бы ни занесла меня эта проклятая война — я вернусь к тебе. Обещаю — я вернусь!

Три дня пролетели, как один. Ту-Роп урывал время от круглосуточного «командорского» графика и каждую свободную минуту проводил с друзьями. К удивлению Татьяны Викторовны, его часто сопровождал Ту-Ганн. И в направленном на неё с Ларрилом взгляде непримиримого штатного доктора М-63 она стала замечать нотки сомнения.

Проангел не скрывал своих чувств к ней, но даже если бы попытался это сделать — Притяжение было слишком явным. Если они стояли рядом — вольно или невольно касались друг друга плечами, тыльными сторонами ладоней или вообще не расцепляли пальцы, словно нахождение в пространстве без этой связи причиняло обоим боль.

Утром третьего дня Ту-Роп, с которым они завтракали, воспользовавшись тем, что Ларрил отвлёкся, угощая Бима кусочком чего-то вкусного, шёпотом попросил Татьяну привести проангела в Поток в час, соответствующий окончанию вечерней станционной смены. Она догадывалась — зачем. Ларрил много лет возглавлял Службу безопасности М-63, почти не покидая станцию. Здесь были друзья, приятели и коллеги по работе, которые относились к нему с бесконечным уважением. Она пообещала Ту-Ропу помощь, хотя в глубине души предпочла бы увести любимого туда, где их никто не найдёт. И стыдилась этих мыслей. Как бы ни хотелось побыть последние часы наедине, она должна помнить, что кроме неё — вокруг него целый мир, которому он не безразличен. И — самое главное — он тоже не должен забывать об этом!

День вышел дёрганным — Ларрил решал с Ту-Ропом последние вопросы, касающиеся протоколов безопасности М-63, бесконечно переговаривался с наземным Штабом по поводу доставки личного состава и оборудования на флотские транспорты, уже бывшие на подходе, о чём сообщила ближайшая промежуточная станция. Ранним утром завтрашнего дня должна была начаться погрузка с Юмбы.

Татьяна ходила за проангелом тенью, сердясь на себя, поскольку терпеть не могла ничегонеделание. А затем осознала, что счёт пошёл на часы, и больше не отрывала взгляда от Ларрила, жадно запоминая любимые черты, движения, голос. Тот, казалось, не обращал на неё внимания, но руки спутницы почти не отпускал, а иногда, не глядя и не прерывая переговоров, быстро целовал её то в макушку, то в нос.

Наедине удалось остаться лишь в последний час вечерней смены, снова проведённый в Оранжерее, под «белым» деревом. На душе у обоих было тяжело, поэтому они молчали, лёжа на траве и крепко обнявшись. Татьяна грезила отрывочными видениями пейзажей с Райи, понимала, что «считывает» воспоминания Ларрила, и не знала, радоваться или пугаться тому, с какой лёгкостью они делят одно сознание на двоих.

В назначенное время она потянула проангела в «Поток». Тот не хотел идти, просил остаться, но Татьяна настояла, отчего в душе родилось чувство острой нехватки времени, сходное с состоянием асфиксии, недостатком воздуха для нормального функционирования организма. Это ощущение немного компенсировали изумление и радость, которые она увидела на лице проангела, когда ввела его в «Поток». Проводить бывшего командора пришли ВаГаБан и СиРиЛион, командиры, патрульные и кордисы секторов, станционные торговцы, знакомые с ним лично, и даже капитаны кораблей, чьи постоянные транспортные векторы проходили через М-63, а корабли сейчас стояли в здешних доках. Ту-Роп улыбался так широко, что юмбаи-официанты, обслуживающие торжество, предпочитали к нему не приближаться. Но в глазах белоснежного ту Татьяна ясно видела печаль — отражением своей. И не впервые задумалась о том, кем был Ларрил для великана с Майрами — не просто другом, начальником, наставником, но страшим братом по родству душ, не имеющему ничего общего с кровным.

СиРиЛион почти сразу увёл Татьяну Викторовну к угловому столику, который занял вдвоём с громоздкой веганой.

— Доктор Лу-Танни, я рада, что всё закончилось благополучно, и вы вернулись в Лазарет на перекрёстке миров! — прогудела та, блистая изумрудными глазами то на неё, то на собаку, которую видела впервые. — Без вас и сектор Див — не сектор Див!

И, ласково кивнув, унеслась к Ларрилу, окружённому сослуживцами.

— Он не забудет о вас ни в одиночестве, ни среди толпы, — покачал вытянутой головой сирион, проследив за взглядом Татьяны, неизменно обращённым к любимому. — Случившееся с вами обоими — чудо, не имеющее аналогов в истории проангелов и, полагаю, землян!

Татьяна Викторовна с трудом перевела глаза на станционного советника, нервно перебирая щупальца Шуни, разлегшегося на её груди меховым ожерельем. За прошедшее с последней встречи время сирион мало изменился — всё та же желтоватая кожа, туго стянутый пучок чёрных волос на остром конце черепа, немигающий без эмоциональный взгляд. Но что-то подсказывало ей, что советник очень и очень обеспокоен.

— Вы в курсе последних новостей? — поинтересовался он. — Слышали о появлении третьей силы? И, к величайшему сожалению, мы не знаем, где они покажут себя в следующий раз!

— Но штармы… — начала Татьяна и невольно поёжилась, вспомнив багровые цветки мёртвой плоти клииров.

СиРиЛион отрицательно качнул головой.

— Не удаётся обнаружить корабль-разрушитель при их помощи. Судя по всему, он построен на основе запретных технологий такаев, либо таких, до которых известные нам расы ещё не додумались!

— Такаев? — изумилась Татьяна Викторовна. — Им противна сама мысль о том, что можно убивать, используя их изобретения. Они никогда не пошли бы на такое…

— …Если только в дело не вмешались чёрные такаи, — горько усмехнулся сирион. — Не думали о такой возможности, доктор?

Татьяна вспомнила, как после нападения бегунка на Лазарет, Тсалит сказал ей: «Это транкастер, Лу-Танни, оружие, запрещённое Ассоциацией к применению. Пожалуй, я оставлю его тут, на радость патрульным. Они всё равно узнают от вас, что я был вашим пациентом, а проблемы с Ассоциацией мне ни к чему. Пускай разбираются с прахом…»

— С ними никто не захочет иметь дела, — убеждённо сказала она. — Никто, из разумных рас! Они же в галактике как… как проклятые!

Ответный взгляд СиРиЛиона был глубок и страшен. Конечно, советник знал больше доктора маленькой медицинской станции, но и его ответное молчание говорило о многом.

— Не могу представить, кто мог пойти на сделку с ними, и чем заплатить! — она передёрнула плечами, словно ей стало зябко. — Но, если это так, Ассоциации придётся очень тяжело. Сможет ли она контролировать ведение боевых действий гоками и сатианетами, как делала это ранее?

— Вот именно, — поднял длинный палец сирион. — Задумайтесь, Лу-Танни, благодаря нам война, хоть и собирала кровавые жертвы, но не выходила за пределы разрешённых секторов. Кроме того, противники были вынуждены соблюдать «Конвенцию ведения войны в секторах, для этого выделенных, либо не являющихся собственностью галактических образований». Сейчас никто не сможет предугадать, какие силы нам потребуются, чтобы остановить корабль-разрушитель от следующего нападения…