Отсюда открывался вид на океан, грозно ворочавший громадное тулово в ладонях горизонта. Туман был порван ветром на клочки и унесен в неведомые дали, поэтому пространство просматривалось во все стороны, и край зримого мира значительно отодвинулся.

Склонившись над леером, Татьяна смотрела на чёрные волны. От ночного Океана веяло жутью природной мощи, но он, как ни тщился, не доставал до высоко расположенной палубы. Ни брызг, ни сырости — лишь воздух, пахнущий снежной свежестью.

Однажды она уже сделала шаг вперёд во владениях НикИва, спрыгнув в шахту. Скафандр с экзоскелетом казался тогда единственной привязкой к реальности. Как и сейчас. Вот только прыгать в воду — тёмную, как сама ночь, ледяную — не хотелось совсем. Но отчего-то Татьяна была твёрдо уверена, что убраться с этого Острова и его Причала можно только таким способом. Очередной нелогичный вывод, то ли подброшенный хитроумным профессором, то ли вычлененный из собственного потока сознания.

«…обратись к Вечности!»

Нет, не голос. Воспоминание.

Шуня отвлёк на мгновение, нырнув под внутренний капюшон скафандра. А затем тьма ночи сменилась совсем другой тьмой. И Океан больше не был зверем — он стал туманом, средой, которую оказалось так легко раздвинуть руками, чтобы открыть проход. Леера ограждения истаяли, и Татьяна ступила на дно морское с гигантского Ковчега, словно сошла со ступеньки крыльца. Преодоление мгновенного сопротивления — и она обнаружила себя в уже знакомых покоях, где, нетерпеливо прохаживаясь, её ждал НикИв.

Увидев Татьяну, он остановился, словно натолкнулся на стену.

— Не ожидал вас так быстро, Лу-Танни! Точки сосредоточения обостряют способности, так я и думал. Ваше присутствие начинает внушать мне опасения!

— Точки сосредоточения? — Татьяна устало опустилась на невидимый «диван». — Что это такое?

— Полюса, — пожал плечами НикИв, — физические центры ограниченных пространств, гравитационные воронки, временные и энергетические сладжи, Поток…

— А почему я внушаю опасения?

Она ни слова не поняла из того, что сказал профессор. Глаза закрывались, а голова тяжелела с каждой секундой. Татьяна повозилась на диване, устраиваясь удобнее. Шуня с возмущённым писком перебрался к ней на плечо.

Полюса?.. Какие-то воронки?.. Пусть вся вселенная подождёт, потому что хочется спать, спать, спать…

— Потому что вы не знаете своей силы, Лу-Танни, — тихо ответил НикИв.

Но Татьяна Викторовна его не слышала. Она спала.

— Итак, — говорил профессор, тщательно растаптывая ботинком снег уже знакомого Татьяне острова, — получив доступ в ваше сознание, я с удивлением убедился в том, что некто подверг вас изменениям, носящим негативный характер. Я прав?

— Прав. — Татьяна зябко куталась в руки — не выспалась, а НикИв поднял её ни свет, ни заря, аргументируя тем, что Ковчегу пора отправляться в обратный путь. — И?

— Вы можете озвучить мне то, что — по вашему мнению — с вами сделали?

Она поморщилась — вопрос был неприятным — но заговорила:

— Могу предположить, что похитившие меня существа каким-то образом ограничили мои способности. Я не ощущаю и не могу достучаться до сознания тех, кого должна была слышать, и кто должен был слышать меня!

НикИв кивнул.

Татьяна обратила внимание, что чуть впереди по белому полю поползла чёрная трещина, становясь шире.

— Ваша кровь тому причиной, Лу-Танни, — пояснил профессор, — когда вы уснули в свой первый день здесь, я взял её для анализа. Несмотря на то, что вы ели рухашу без вреда для себя, хотел убедиться, что не причиняю вам вреда. При исследовании выяснилось, что кровяные тельца заражены вирусом, который блокирует участок мозга, отвечающий за ментальную коммуникацию.

— У меня есть такой участок? — удивилась Татьяна.

Профессор дико посмотрел на неё и отошёл назад — трещина в земле увеличилась. Из открывшегося отверстия поднялась гравиплатформа с уже знакомыми Татьяне Викторовне коконами, в которых находились неподвижные тела. НикИв вскрыл коконы, поманил гостью ближе. Она подошла, заглянула внутрь одного из них… и остолбенела. Из ушного отверстия серого ту торчало щупальце ярко-жёлтого цвета. И не просто торчало, а ощупывало окружающий участок головы. Следом за ним появилось второе, третье. Когда их стало достаточно, чтобы опереться, ушное отверстие ощутимо расширилось, и наружу выскользнуло тельце. Встряхнулось, моментально обрастая шёрсткой невыразимого цыплячьего оттенка, и превратилось в обыкновенного тампа.

— Ох! — только и сказала Татьяна.

А разум, подстёгнутый увиденным, уже выстраивал цепочку рассуждений. НикИв изымал тампов из черепов мёртвых ту, но на момент жизни тампы не находились внутри! Значит, они попадали в черепную пазуху уже после смерти хозяев, видимо, тем же путем, что и выбирались наружу перед транспортировкой на материк посредством Ковчега.

Она резко повернулась к профессору.

— Покажите мне, как вы это делаете!

— Что? — удивился тот.

— Покажите мне, как вы создаете ту! Я хочу видеть, как это происходит! И, кажется, я поняла ваш принцип действия: вы помещаете тампа внутрь мозга в период созревания особи ту — для передачи той самой «родовой информации» от череды уже ушедших хозяев. После смерти носителя тамп самостоятельно занимает место в его черепной пазухе, чтобы «считать» память и сохранить её для будущих поколений. Таким образом, вы ввели в искусственный симбиоз две физиологически разные расы, одна из которых, к тому же, значительно старше другой. Я хочу знать, как вам это удалось?

Коконы затянулись и двинулись в сторону Ковчега, чернеющего у берега громоздкой массой. НикИв провожал их взглядом до тех пор, пока они не исчезли в чреве корабля.

А Татьяну била нервная дрожь, знакомая всем исследователям, стоящим на пороге открытия.

— И ещё, — добавила она, — я хочу знать, как происходит взаимодействие ту и тампов в семьях, где есть несколько детёнышей. Ту-Роп говорил, что детёнышей может быть до трёх.

— Три — большая редкость, — пожал плечами НикИв. — Обычно столько появляется в родах с уникальными генетическими характеристиками, которые я хотел бы закрепить в популяции в будущем. Я не вмешиваюсь в дела мироздания глубоко, Лу-Танни — чтобы вы не думали обо мне и моих методах! В лаборатории геномы формируются при помощи случайных совпадений, но с обязательным сохранением основной генетической цепочки рода. Пожалуй, тем же способом пользуется и сама природа. В случае, если детёнышей больше одного, в ход идут сакральные обряды, призванные инициировать связь родового тампа и нового ту. Таких Ковчегов, как вы видели, существует несколько десятков. Их назначение не только транспортное, но и, если хотите, религиозное. Это место, где родовой тамп может напитать нового ту памятью. Сокрытый от посторонних глаз храм симбиоза. Из трёх отправленных сегодня на материк тел лишь у одного был тамп — и именно его я показал вам. Двое получат их, когда Ковчег прибудет на место. Детёныши будут оставаться внутри него до тех пор, пока тампы не покинут их головы. И тогда и тампы, и новые ту вернутся в Дом.

Детёныши! Огромные, мохнатые, мощные… Несмотря на ситуацию Татьяне стало смешно. Да, НикИв выпускал своих детей в мир полностью подготовленными к его опасностям!

Ковчег качнулся и отчалил. Со смешанным чувством сожаления и досады Татьяна Викторовна смотрела вслед. Захотелось внутрь — несмотря на не очень приятное соседство с находящимися в режиме гибернации новыми ту. Захотелось однажды выглянуть в открывшийся люк и увидеть белоснежную целину Майрами, раскрашенную ледяными узорами кегатов…

Татьяна тихонько вздохнула. Как велика вселенная и как бесконечно много в ней мест, которые нужно, необходимо увидеть… и которые человек не увидит никогда! И есть ли в этом справедливость?

Она повернулась к профессору. Тот молча и пристально следил за ней.

— В каждой известной мне расе есть существа, — улыбнулся он, — которые чувствуют себя дома, как в западне. И лишь покидая его, становятся самими собой. Они только внешне выглядят как, скажем, проангелы или юмбаи, но душа их чужда родному миру. Вы — такое существо, Лу-Танни. Галактическая странница.