Это сложная, ювелирная работа, здесь очень важно не перемариновать пассажира, отталкивая слишком рьяно, иначе он просто слетит и вы останетесь только с увядшими букетами. Но если все сделано правильно и вы уже сжимаете в руках ключи от новенького Лексуса, через пару долгожданных Борисом свиданий пора переходить к моей любимой стадии: «В каком смысле ты женат?». Плачем, дуем губы, обвиняем несчастного охотника во вранье, визжим: «зачем же ты столько времени дурил мне голову, ведь я в тебя успела влюбиться!» И вы не на помойке себя нашли, чтобы делить с кем-то одного мужчину! Предлагаем ему развестись, ведь мы точно знаем, что он никогда этого не сделает. Оскорбляемся и предлагаем вернуть подарки. Вот только мужчины такого уровня, в отличии от их капризных сынков, подарков никогда не забирают, особенно у плачущей, обиженной им женщины. И ему даже не в чем вас упрекнуть, ведь, с самого начала, вы от него открещивались и не проявляли интерес. Конец. Блокируем его номер и больше никогда не ходим в тот ресторан.

Сейчас мы с моим новым Борисом на стадии отвержения лимитированной Биркин, через пару недель будем близиться к финалу, а это значит, самое время искать очередного подопытного.

Я не успела выйти из мустанга, как в моей сумочке зазвонил телефон. Марк. Вот, черт!

— Привет, малыш, — весело залепетала я.

— У тебя все нормально?

— Конечно! Почему ты спрашиваешь?

— Тебя давно не было, я начал переживать.

— Все в порядке, малыш, не волнуйся!

— Окучиваешь новую жертву? — язвительно спросил Марк.

— Дожимаю старую… Я могу оставить мустанг еще на пару недель? — ласково спросила я, — Пожалуйста!

Я автоматически широко улыбнулась, как будто он мог это почувствовать через телефон.

— Оставь, — холодно сказал Ридигер.

— А ты нарисовал для меня новые картинки?

— Нарисовал… Приезжай вечером, отдам.

— Хорошо! Думаю, мой вечер сегодня свободен, — на всякий случай, произнесла я кокетливого.

Мне были очень нужны новые рисунки для Федора Ивановича, он давно просит «мои» эскизы, а сегодня он вообще предложил набросать что-нибудь карандашом, чтобы порадовать Феденьку, и я еле выкрутилась.

— Марта…

— М?

— Ладно, ничего, я тебе напишу.

Марк бросил трубку и я пожала плечами. Ну ничего, так ничего.

Мужчины в моем мире делились на два типа- малыши и Борисы. Марк Ридигер, был самым грустным и нудным из всех моих малышей. Ситуацию не спасала даже его симпатичная мордашка, от его правильности и чопорности меня тошнило, но мы дружили так давно, что я научилась принимать этого зануду.

Я тяжело вздохнула. Сложный сегодня день, за что мне это? Придется вечером тащиться к Марку…

Марк

— Какого хрена, Марк? — отец гневно кричал, перегибаясь через стол, — Ты понимаешь в какой убыток ты загнал нас?

Я сидел в кресле, закинув ногу на ногу и флегматично смотрел в стену, выкрашенную в серый цвет.

— Это не убыток, это расход.

— И ты увеличил его в два раза!

Отец был жутко взбешен, его глаза наливались кровью, а желваки напряженно ходили ходуном.

— Когда я прошу тебя помогать мне на фирме, это значит: «помогать» и делать то, что тебе говорят, а не заниматься самодеятельностью! Не нужно лезть в то, в чем ты совершенно не разбираешься!

— Высотность дома слишком большая, — холодно говорил я, не обращая внимания на его истерику, — М400 не подойдет, фундамент затрещит по швам, это не та статья расходов, на которой можно экономить.

— А ты у нас инженер? Или может быть проектировщик? С этим фундаментом ничего бы не случилось, мы всю жизнь так строим!

Отец брызгал слюнями и истошно кричал. А все из-за того, что он доверил мне закуп материалов для строительства новой высотки и вместо самого дешевого цемента Портланд М400, используемого для строительства дач, частных домов и некрупных построек, я заказал и уже пустил в работу Хайльдельберг М700, который действительно должен использоваться для масштабных объектов. Это старая схема, при составлении сметы, расчетах и согласовании, в документах фирма прописывает материалы, соответствующие нормам строительства, но на деле использует низкопробную, ни на что не годящуюся дешевку и экономит себе кучу денег.

Отец плавно вводил меня в работу строительной компании, и это был первый элитный жилой дом, который мне доверили курировать. Мне хотелось, чтобы он был нормальным. Даже закупив дорогой, качественный цемент, фирма все равно заработает целое состояние, я не понимал желание запихать по карманам еще больше.

— Без моего разрешения ты больше ничего здесь не делаешь! Это понятно? — отец стиснул зубы и сжал в кулак листок бумаги, лежащий на столе.

То же мне новость! Можно подумать, я когда- то делал то, что хотел!

— Если ты не можешь помогать, хотя бы не мешай! Возьми на ресепшене цветные карандаши и раскраски, садись в уголок и рисуй!

Ауч… Какой грязный вышел подкол, но я, как всегда, пропустил его мимо ушей. Отец прекрасно знал, что мне совершенно не интересно работать на фирме и я бы предпочел заниматься графикой, но такой возможности он мне не давал. Как истинный капиталист до мозга костей, мой родитель мечтал полностью окунуть меня в семейный бизнес, чтобы его империя продолжала жить и разрастаться.

Я посмотрел на часы. Почти восемь. Марта могла прийти в любую минуту. Верить ее словам было бессмысленно, но я все равно надеялся, что вечером она ко мне заглянет.

Я поднялся с кресла и пошел к выходу.

— Завтра жду тебя в это же время и без глупостей! — строго сказал отец.

— Слушаюсь и повинуюсь, — процедил я.

— Марк, запомни, бизнесмен не может быть филантропом. Но я горжусь, что мой сын вырос порядочным человеком.

Любимый прием моего отца- лесть и похвала после выговора, наверное, это профессиональное, он пытался сгладить углы, чтобы не спугнуть меня окончательно.

— Я спешу, — промямлил я и быстро удалился.

Еще в лифте я почувствовал легкое волнение и мандраж, когда понял, что Марта уже здесь, в воздухе пахло ее духами. Так пахла только она, и дело вовсе не в редком дорогом парфюме, на ее коже он раскрывался как-то по особенному и приобретал уникальный, ни с чем не сравнимый аромат. У Марты были ключи от моей квартиры, я отдал их ей давольно давно, потому что боялся, что однажды она захочет прийти, а меня не будет.

Я застал ее сидящей на столе и поедающей печенье. Она озорно мне улыбнулась и собрала крошки в небольшую кучку.

— Привет, малыш!

— Привет.

Я сказал это слишком устало, хотя еле держался, чтобы не растянуться в улыбке, я так давно ее не видел и жутко соскучился, но не хотел, чтобы она лишний раз почувствовала, какую имеет надо мной власть. Хотя, она наверняка это знала.

Я подошел к раковине и тщательно вымыл руки.

— Ты как всегда кислый!

Я вытер руки и только тогда посмотрел на нее. Обычно она приходила ко мне не очень нарядной, в обычной, повседневной одежде, видимо давала мне понять, что она не старается выглядеть как-то по-особенному перед нашей встречей. Но сегодня Марта выглядела очень эффектно. На ней был облегающий открытый корсетный черный топ и белые классические брюки.

— Марта, пожалуйста сядь на стул.

— Бу бу бу… Какой же ты зануда! — она жеманно надула губы и залезла на стол с ногами, поджимая их под себя.

Обожаю эту женщину!

Я опустил голову и прикусил губу в легкой улыбке.

— А еще я не помыла руки! — она протянула вперед ладошки, — Смотри, Марк, я ем грязными руками!

Она перетрогала абсолютно каждое печенье в вазочке и только тогда слезла со стола. Крошки упали на пол.

— У меня гермофобия, я не контролирую это, — спокойно сказал я. (прим. автора: Гермофобия- боязнь микробов)

— Ты просто нудила, малыш!

Марта приблизилась ко мне и запах ее духов еще крепче впечатывался в мое сознание.

— Скажи, как будешь готов, я тебя вылечу!