Не сомневаюсь, что она прилетела в Россию исключительно чтобы похвастаться, как чудесно живется за рубежом и блеснуть новыми цацками. Несмотря на то, что ее подружки имели отличное обеспечение, богатых мужей и долларовые счета, между собой они соревновались кто из них выглядит моложе и устроился, как можно лучше, иностранный лоск давал матери фору. Больше всего мне нравилось, как она имитирует приобретенный акцент или делает вид, что забыла, как произнести эту фразу по русски. Я сразу вспоминал Марту.

А еще я вспоминал ее, когда видел в толпе хрупкую спину, на которую падала светлая копна волос, когда кто-то ярко улыбался, держал в руках стакан кофе, я вспоминал ее, когда шел дождь, когда видел, как в фильмах целуются, когда звучала музыка. Любая… В каждой песне находилась хотя бы одна фраза, подходящая ей. Я находил ее в разных девушках, кто-то так же смешно морщил нос, кто-то дул пухлые губы и кокетливо стрелял глазами, у одной были такие же тонкие руки, у другой несдержанный смех. Однажды, в торгом центре, я почувствовал такой же аромат духов и сердце сразу застучало вдвое чаще. Но это была не Марта. Все они не могли с ней сравниться. Тонкие шрамы слились в ее портрет в моей душе. Как жаль, что она больше ко мне не приходила. Зря я тогда вспылил и прогнал ее, без Марты совсем тоскливо и хочется лезть на стену.

Я отвез мать в гостиницу и вернулся домой. В желудке ныло от голода, мы слишком долго стояли в пробках. Поужинать вместе она не предлагала, а я не настаивал, первая встреча после очередной разлуки всегда выглядела неловко. К счастью, в моем жилом комплексе было много ресторанов, я выбрал итальянский на шестьдесят втором этаже, там готовили отличный салат с баклажанами и Бенье с телятиной. Но как только моя нога ступила на дорогой коричневый паркет, я едва не вскрикнул от негодования и замер на месте. За одним из столов сидела улыбающаяся Марта, в легком, открытом желтом платье, она подпирала голову рукой и увлеченно хлопала длинными ресницами, изображая интерес к собеседнику. Собеседником был мой светящийся от счастья отец.

Я хотел задушить ее.

Марта знала его! Вернее знала, как он выглядит, сомнений в том, что она понимала, что перед ней находится мой отец, у меня не было. На счет него не уверен, он никогда не интересовался моими делами, особенно в школе.

От шока я не мог двинуться, мне словно дали поддых. Какая же гадкая стерва!

Я густо выдохнул воздух из легких и направился к ним, двигаясь так напористо, что когда я поравнялся со столом, Марта испугано подскочила.

— Привет! — агрессивно сказал я, не смотря ни на одного из них и опустился на стул.

— Привет, Марк, встретил маму? — отец все еще слегла улыбался.

— Конечно! — я посмотрел на Марту, она ошарашено прилипла к стулу и сидела тихонечко.

— Я, наверно, помешал вам? — я язвительно гримасничал.

— Вовсе нет, мы уже закончили, — невозмутимо сказал отец, — Тартар из лосося очень даже не плох. Ты часто тут бываешь?

— Нет, но я не думал, что здесь так интересно.

Марта смотрела себе под ноги, потупив взгляд. Первый раз видел эту маленькую стерву такой молчаливой! Под столом я ударил ботинком ее туфлю, висящую в воздухе.

— Не буду отвлекать вас, просто подошел поздороваться.

Я взглянул в ее испуганные глаза, резко поднялся с места и специально опрокинул бокал красного вина, алым потоком оно хлынуло на скатерть и ее желтое платье.

— Марк! — злобно крикнул отец.

— Прости, я очень неуклюжий, — сказал я и бросил на ее колени горсть салфеток.

— Извините, мне нужно удалиться, — быстро пробормотала Марта и юркнула мимо меня.

Отец хмурился, мне отчего-то захотелось ему вмазать, хоть я понимал, что он, как и я когда-то, попался в цепкие, красивые лапы беспринципной аферистки.

— Пожалуй, тоже пойду, — иронично сказал я и быстро развернулся.

Но домой идти не хотелось, я остро нуждался в разрядке, мне хотелось высказать Марте все, что я о ней думаю, наорать на нее, выплеснуть весь гнев, что бушевал во мне, поэтому я завернул в сторону туалета. Наверняка, сейчас она замывает платье и пережидает бурю. Я представлял, как сейчас злобно распахну дверь и она снова вздрогнет, но все вышло совсем иначе. Когда я хлопнул по двери, Марта стояла прямо напротив, будто ждала, что я войду в нее. От ее робкого, побитого взгляда не осталось и следа, она смотрела на меня хищно.

— Иди сюда, малыш! — она обхватила мое лицо ладонями и протяжно поцеловала меня одними губами.

— Какой же ты сексуальный, когда злишься, — прошептала она и снова прильнула ко мне.

Я придерживал ее талию, пытаясь от себя отодвинуть, но Марта была настойчива, ее жаркое дыхание обдавало мою кожу, она чувственно впивалась в мои губы, водила пальцами по шее, слегка вцепляясь в нее ногтями. Больно, но приятно, как и любой контакт с ней. От запаха ее духов, снова сносило крышу, сердце щемило так сильно, что я не смог продержаться больше минуты и жадно вцепился в нее. Я трогал ее, сжимал и гладил, целовал ее шею, перехватывал ее волосы, прикусывал губы, я был готов разорвать ее от ненависти и похоти, деливших между собой мою душу. От мысли, что сюда в любой момент может кто-то войти, кипела кровь и подскакивал пульс.

— Давай поднимемся ко мне, — прошептал я в ее влажные губы.

— Я хочу здесь, — Марта не переставала меня целовать.

Бл&@ь! Это же туалет! Как-же тут много микробов! Но думать головой я уже не мог, поэтому когда она попятилась в сторону кабинок, послушно пошел за ней.

Я хотел ее очень давно, я даже представлял, как бы это могло быть, пару раз я видел приятные, эротические сны, где в главной роли была Марта, но в моей голове, это выглядело романтично и красиво. А вышло совсем не так. Это было очень грязно, опасно, распущенно и совершенно аморально. Ее приглушенные, сексуальные стоны, сдерживаемые моей ладонью, до пор звучали эхом в моей голове. Когда мы оба пришли к финалу, я надолго завис над ее губами, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Марта жарко чмокнула меня, опустила вниз задранное платье и засунула в задний карман моих спущенных джинс свои трусики.

— Я забегу на неделе, не скучай!

Я даже не успел опомниться, она выскользнула из кабинки, оставив вместо себя уже родной запах духов на моей коже и дикое смущение.

Марта

— Нет, Кеша! Я сказала, нельзя! Ты плохой мальчик! — строго говорила я и еле сдерживала новый приступ хохота.

Кеша — это не попугай, не нашкодивший щенок или какая-нибудь другая зверушка. Кеша — это Иннокентий Палыч, шестидесятилетний серьезный и влиятельный политик, имеющий хорошую репутацию, жену, троих детей и маленький, но очень страшный секрет. Внешне он напоминал Кощея Бессмертного, худой, высокий, бледный мужчина с впалыми глазницами и щеками производил очень деловой, хладнокровный вид. Я подцепила его в том-же ресторане, что и Олега, который оказался слишком скуп на подарки и почти сразу был заблокирован. Мне даже не пришлось проявлять хитрость при знакомстве, Иннокентий Палыч сделал первый шаг самостоятельно, отправив мне очень дорогую бутылку вина и свою визитку. Я только съехала от Феденьки и была не в том положении, чтобы выеживаться, поэтому я сразу написала короткое смс, где поблагодарила Кешу за вино и пожелала хорошего вечера. На следующий день мне позвонил курьер и спросил по какому адресу можно доставить цветы, я временно жила в маленькой квартирке на окраине Москвы и ждала очередного транша от Кирюши, чтобы снять что-нибудь поприличнее и ближе к центру, деньги Марка я решила не трогать. Мне доставили не просто цветы, а пятнадцать огромных корзин с гигантскими, пушистыми розами, которые еле поместились в крошечной комнате. Тогда я пришла в ужас, какая же глупая трата бешеных денег, но я снова поблагодарила Кешу. А дальше началось какое-то безумие, он осыпал меня большим количеством подарков, цветов, дал мне машину с водителем, и я жутко напряглась. Обычно людей разводила я, а тут складывалось впечатление, что скоро разведут меня. Дело в том, что все преподносилось мне безвозмездно, он не звонил, не звал на встречу и даже не отвечал на мои сообщения, когда после очередного шикарного презента, я писала ему восторженное: «спасибо». Я ждала подвоха. Ничего в этом мире не дается просто так, какими бы красивыми не были твои глаза и какими длинными не были твои ноги, ни один человек не готов вываливать кучу денег, если ему ничего от тебя не нужно. Примерно через две недели, Кеша раскрыл карты.