— Это тебе.

— Спасибо.

Я повернулась к нему спиной, вдохнула аромат ромашек и двинулась в комнату, зажигая по ходу движения электричество. Дойдя до кухонной зоны, я достала из шкафа вазу, набрала воды и поставила цветы на стол. Когда я обернулась на Марка, мое сердце сентиментально сжалось, нудила грустно и растерянно смотрел на семь огромных букетов, стоящих прямо на полу в больших ведрах. По сравнению с ними, ромашки выглядели скромными крошками.

Какой же он миленький, когда грустит.

— У тебя есть что-нибудь выпить? — тихо спросил он.

— Есть немного вина.

Он кивнул, я достала из холодильника начатую бутылку и разлила по бокалам ее содержимое.

— За что выпьем? — кокетливо спросила я и вложила в его руку высокий, пузатый фужер.

Марк ничего не ответил, сделал несколько больших глотков и поставил бокал на стол. Я проделала то же самое.

— Знаешь, — тоскливо сказал он, — Мне так плохо без тебя… Я ни о чем не могу думать, я не могу нормально спать, я не могу есть. И ты, наверно, удивишься, но я даже перестал постоянно мыть руки.

Он грустно улыбнулся уголками рта.

— У меня не выходит из головы, как нам было здорово вместе… Вернее, мне было здорово. Это самое лучшее, что случалось со мной, ты вдохнула в меня жизнь, а когда ушла, будто забрала ее с собой.

Марк замолчал и заглянул в мои глаза с такой безнадежной горечью, что мое холодное сердце снова дрогнуло.

— Продолжай, — спокойно сказала я.

Он свел брови к переносице и вопросительно смотрел на меня.

— Ну давай же, Марк! — я театрально надула губы, — Пожалуйста, скажи еще что-нибудь на нудячем языке!

— М? — он совершенно не понимал, что я имею в виду и еще сильней потухал.

— Я ужасно скучала по твоей занудной болтовне про высокие чувства!

Марк оторопел, плотно сжимая губы. Я сделала шаг в его сторону.

— Во- первых, я ненавижу цветы, — я скользнула ладонями по его груди, поднялась вверх по шее и опустила их на скулы, нежно обхватив его лицо.

— Во-вторых, я ненавижу подобные разговоры, — я плотно прижалась к его телу.

— В-третьих, если мы еще когда-нибудь поссоримся, не нужно писать длинные сообщения, нужно приезжать и мириться. И лучше ничего не говорить, лучше целоваться прямо с порога.

Я жадно прильнула к его губам, вложив в этот поцелуй бьющие через край эмоции. Слава Богу, что хотя бы здесь нудила не растерялся. Он сразу же сжал меня в своих объятиях и страстно, соблазнительно целовал, от его прикосновений я таяла словно воск, горела как огонь и улетала куда-то в пропасть. Как же мне сейчас было хорошо!

— Я тоже по тебе скучала, — сбивчиво шептала я в его приоткрытые, влажные губы.

Мы пятились к спальне, освобождаясь от одежды, но не разрывали поцелуй дольше, чем на секунду. Мне так сильно не хватало моего нудилы, что мне казалось, я готова разорвать его на части.

— Я люблю тебя, — едва слышно произнес он, когда касался губами моего уха.

Малыш…

В груди сжался трепетный, милый комок нежности. Марк не ждал от меня ответа, в ту же секунду он вернулся к моему языку, подхватил меня на руки и немного хамовато и грубо бросил на кровать.

***

Я проснулась раньше нудилы. Тело ныло от приятной усталости, словно я пробежала длинную дистанцию, мы занимались этим до самого утра и, кажется, я проспала всего несколько часов. Я перевернулась на его руке и легла лицом к Марку. Он так сладко и мирно спал, его грудь медленно поднималась, длинные, черные ресницы не двигались, лицо было полностью расслаблено, он напоминал мне спящего, заколдованного принца, которого срочно требовалось поцеловать. Но я удержалась. Сегодня ночью малыш вымотался, ему необходим отдых.

Я слушала мерное дыхание и изучала его лицо около часа. Мне смертельно захотелось кофе, и напоследок, я слегка коснулась его губ, перед тем, как подняться с кровати. Мммм… Мой хороший…

Что-то я совсем поплыла. Надо исправляться и перестать разводить эту приторно-сахарную муть. Только не сегодня. И, возможно, не завтра. Думаю, если я на несколько дней превращусь из снежной королевы в обычную девушку, не случится ничего страшного.

Я приняла душ, сварила кофе, съела йогурт и уселась на диван, придумывая себе какое-нибудь занятие. Всё, что приходило в мою голову наделало бы много шума и разбудило нудилу, который слишком спокойно спал. И я решила совершить совершенно отвратительную, ужасную вещь и приготовить ему завтрак. На бутербродах и яичнице мои кулинарные таланты обычно заканчивались, но в холодильнике нашлось только одно яйцо, а хлеба и колбасы вовсе не было, поэтому пришлось идти по ненавистному сценарию и еще раз печь блины. Я уже представляла, как они снова будут рваться или пригорать, но, к моему удивлению, блинчики выходили тоненькими, кружевными и румяными. Когда я закончила, я свернула их конвертиками и сверху полила шоколадным топпингом для мороженного, сгущенки в моем доме не водилось. Поставив на поднос два кофе и одну порцию моего съедобного шедевра, я пошла будить Марка. Он уже ворочался в постели, потирая глаза.

— Чувствую запах вкусной еды, — сонно сказал он.

— Завтрак в постель! — я просияла.

— Ты серьезно? — он смущенно улыбнулся и присел на кровати, — Иди ко мне.

Марк чмокнул меня в губы, забрал из моих рук поднос и поставил его на колени. Меня переполняло чувство гордости за то, какая я молодец и чувство нежности, захватившей мое сердце. Я потрепала его по голове, я обожала, когда волосы нудилы были растрепанны, так он был особенно хорош.

— М… сегодня правда вкусно, — Марк с удовольствием жевал блинчик.

— Когда в прошлый раз ты наелся моей отравы, я боялась, что мы не доедем до места и тебя скрутит по дороге, — я засмеялась.

Шоколадный топпинг был слишком жидкий, он размазывался по его губам и рукам, Марк посмотрел на свой перепачканный большой палец и слизал с него шоколад.

— Ты с ума сошел? Он же грязный!

Нудила только победно вскрикнул брови, допивая кофе.

— Еще вот здесь, — я коснулась губами уголка его губ, — И здесь…

Марк отодвинул поднос на край кровати и притянул меня к себе, накрывая новым, жарким поцелуем. Да, сегодня я точно не буду вредничать.

***

Следующие два дня мы не выходили из моей квартиры, мы ели, смотрели фильмы, смеялись, вместе принимали душ и много времени проводили в горизонтальном положении. Марк даже нарисовал мой портрет черным механическим карандашом для глаз, другой канцелярии в моем доме не нашлось. Я повесила его на холодильник, зажав магнитом, который привезла ему из Италии, но забыла отдать. Мой телефон разрывался от сообщений новых Борисов, поэтому я просто отключила его, не знаю, сделал ли Марк то же самое, но его мобильный молчал. С возвращением нудилы в мою жизнь, я стала не такой нервозной и страсть к жульничеству потихоньку начала во мне просыпаться. Сегодня вечером у меня была запланировала встреча с Георгием и я собиралась на нее пойти. Магта очень хотела еще один бгаслет- гвоздь от Кагтье. Осталось только сообщить об этом Марку…

Я была уверена, что он снова расстроится, но надеялась, что если смогу преподнести информацию правильно и сгладить углы, новой ссоры удастся избежать.

— Малыш, — заискивающе протянула я, — Думаю, сегодня твоя очередь готовить ужин.

— Хорошо, — улыбнулся Марк.

— Сильно не торопись, я вернусь примерно в десять.

Нудила настороженно посмотрел на меня из-под растрепанной челки.

— Куда собираешься?

— Встречаюсь с Георгием, — как ни в чем не бывало, произнесла я.

— Прекрасно, — недовольно процедил Марк, — А кто это?

— Новый подопытный.

— Судя по цветам, он очень щедрый.

— Да нет, это от разных, — захихикала я.

— И много их? — ледяным голосом спросил нудила, пытаясь сохранить лицо.

— Семь…

Марк подавился чаем, пришлось хлопать его между лопаток. Не хватало еще, чтобы он захлебнулся от злости прямо на моих глазах.

— Не ревнуй, — ласково заворковала я, — Это просто работа.