В конце октября или в первых числах ноября 1667 года Котошихина обезглавили. Сразу после казни его тело было перевезено в Упсалу, где профессор медицины и ректор Уппсальского университета Улоф Рудбек провёл его публичное вскрытие. Эта операция, на которую продавались билеты, принесла Рудбеку столько денег, что он смог на эти средства украсить анатомический театр новой фреской, о чём с восторгом писал риксканцлеру Магнусу Габриэлю Делагарди. Кости Котошихина, нанизанные на проволоку, хранились в Упсальском университете по крайней мере до 1682 года.

Так закончилась жизнь предателя. Она получилась не слишком длинной, но была насыщена различными событиями. Но его труд о России в царствование Алексея Михайловича, забытый вскоре после смерти Котошихина, начиная с XIX века стал ценнейшим источником систематизированных сведений об устройстве Российского государства во второй половине XVII века и о жизни российского общества в это время.

Порой города называют по фамилии выдающегося человека. Вспомните Киров, Ульяновск, Тольятти, Гагарин, Арсеньев и многие другие. Иногда название города образовано от имени: Владимир, Борисов, Александрия, Екатеринбург и т. д. Но был в нашей истории замечательный человек, который один стал источником двух разных топонимов. Его фамилия дала название городу на берегах Амура, а его имя и отчество – посёлку на притоке Амура, Урке, и станции при нём.

Конечно же, вы догадались, о ком идёт речь!

Как ни странно, этот человек родился за несколько тысяч километров от Приамурья. Современники порой называли его устюжанином, поскольку его родная деревня располагалась в Устюжском уезде. По одной версии, это было Дмитриево Вотложенского стана (80 км от уездного города Великий Устюг). По другой версии, родился этот человек в деревне Святица, в Вотложемской волости Устюжского уезда. Но Святицу смыло наводнением, так что в 1626 году отец нашего героя "Павел, по прозвищу Меньшик, Иванов сын Хабаров" купил "чистую землю орамую, и под лесом, и з двором и з дворищем… по речке по Ленивице… от Исаихи… по огороду до Мороженово болота, по Петриловский ручей". Ныне это деревня Выставка в сорока километра к северу от Великого Устюга.

Относительно даты рождения Ерофея Павловича существуют разные версии в интервале от 1601 до 1610 годов. Скорее всего, он родился между 1605 и 1607 годами. Происходил Хабаров из крестьянской семьи: в писцовой книге Сольвычегодского уезда за 1645 год есть запись "Деревня Выставок Ленивцов, и в ней крестьяне: двор Микифорко Павлов Хабаров з братом с Ерофейком".

Крестьяне Устюжского уезда были черносошными, то есть государственными. Они несли повинности в пользу государства, но не имели личной зависимости от какого-либо помещика. Черносошные крестьяне имели право передать свои повинности другому лицу, имели право собственности на имущество и могли без ограничений передвигаться по территории Российского государства. Это благоприятствовало занятиям торговлей и промыслами.

Ерофею Павловичу не сиделось на одном месте. Весной 1628 году он вместе с братом Никифором решил попытать счастья в Мангазее, где соболиный сезон длился с ноября по март, а после этого многочисленные окрестные охотники приезжали в город со шкурками пушных животных, оплачивали "государев ясак", и могли продавать свою добычу заезжим купцам. При удачном стечении обстоятельств, с каждого рубля, вложенного в эту поездку, самые везучие купцы получали до 30 рублей чистого дохода. Для покупки снаряжения Ерофей и Никифор заняли пятнадцать рублей под кабальную запись у Матвея Свиязева. По пути в Тобольске братья наняли себе пятерых помощников.

В Мангазее Хабаровы зарегистрировались в приказной избе как "Ярофейко и Никифорко Хабаровы, устюжане, промышленные люди", уплатили в казну годовой промышленный оброк по 50 копеек с каждого. После этого пришли на таможенный двор, где с их товара, который они закупили в Великом Устюге, взяли пошлину, десять процентов от стоимости. Но вскоре оказалось, что с соболями в Мангазее уже не так хорошо, как рассказывали. Шкурок стало значительно меньше, чем раньше, да и стоили они слишком дорого, чтобы поездка окупилась. Местные жители рассказывали, что много соболей в Туруханском зимовье, но туда было непросто добраться…

Новый мангазейский воевода Андрей Фёдорович Палицын прибыл 28 августа 1629 года. Он подыскивал таможенного целовальника в Хетское зимовье. Требовался расторопный, сообразительный и грамотный человек. И воеводе приглянулся Ерофей Хабаров. Но в те времена государевы люди уже не полагались на первое впечатление, а проводили тщательную проверку кандидатов на ответственные должности. Братьев Хабаровых допросили в съезжей избе, потом собрали показания всех торговых людей, которые с ними когда-либо встречались. Лишь после этого Ерофея Павловича признали годным для такой работы. Но все дела семейной артели пришлось на время государевой службы передать брату Никифору, дабы Хабаровых не могли обвинить в коррупции.

Новый таможенный целовальник отправился на Таймыр. Там он помогал собирать ясак с местных племён. Для этого Ерофею вместе с ясачным сборщиком нужно было ездить от стойбища к стойбищу и отслеживать, чтобы перед тем, как племена начнут продавать шкурки соболей, лисиц, песцов и других пушных зверей пришлым купцам, они обязательно заплатили оговоренный ясак и таможенную пошлину. При этом необходимо было оценивать качество пушнины и собирать в казну сообразно сортам. Попутно лояльным племенам вручались подарки от государя Российского: котлы, топоры, ткани и тому подобное.

Тем временем в Мангазее началась распря между воеводами. Григорий Иванович Кокорев считался старшим, и Андрей Фёдорович Палицын его из-за этого сильно недолюбливал. После недолгого пребывания в маленьком северном городке антипатия превратилась в настоящую ненависть. Опасаясь коллеги, Палицын даже перебрался с воеводского двора в посад. Население Мангазеи постепенно разделилось на две враждующих партии. Оба воеводы вооружали своих сторонников, писали докладные в Тобольск и в Москву, жалуясь на неприятеля, а также распускали порочащие слухи. Кончилось всё тем, что между противоборствующими группировками случилась ссора, переросшая в перестрелку на улице, после которой посадские осадили воеводский двор. Дошло до того, что пустили в ход пушки. Некоторые постройки в Мангазее оказались разрушены.

Ерофей Хабаров в этом конфликте принял сторону Палицына. Он был одним из тех, кто составлял челобитную от мангазейских торговых людей, да ещё и вызвался самолично доставить её в Москву, в Приказ Казанского дворца. Документ он привёз в январе 1631 года. Это был очень смелый поступок по тем временам: челобитчика вполне могли схватить, наказать кнутами или выдать головой тому же Кокореву. Но Хабарову повезло, он остался цел и невредим.

Из столицы Ерофей Павлович отправился к жене, которая всё это время оставалась в Соли Вычегодской. Повидав ненаглядную Василису, он занял денег у местного купца, чтобы можно было накупить товаров для продажи в Сибири. В этот раз Хабаров решил отправиться на реку Лену, где вместе с братом Никифором, племянником Артемием Петриловским и другими охотниками собирался добывать соболей.

С 1632 года Хабаровы с артелью охотились на Лене и её верхних притоках: Куте, Киренге, Чечуе, Вилюе. А в устье Куты и в районе Вилюя им ещё повезло обнаружить соляные месторождения. Так что в 1637 году Ерофей Павлович прибыл в Енисейск с большой партией пушнины и с образцами соли. Меха удалось выгодно продать, а енисейский воевода дозволил устюжанину в устье реки Куты завести пашни, а в окрестностях Усть-Кутского острога устроить солеварню. Сбор в казну ему установили в размере 10% на хлеб и 20% на соль.

В Енисейске Хабаров нанял 27 работников для обработки пашни, на солеварню и на рыбные промыслы. Поскольку все они были из крестьянского сословия, то заплатили в казну "гулящий оброк" по восемь алтын и две денги с каждого человека за год.