— А вы, молодой человек, всё-таки обернитесь, собственно, для этого знакомства мы и пришли.

У него за спиной — пятеро человек, двое мужчин, три женщины. Все, не мигая и вообще не шевелясь, молча смотрели на него. Их лица синхронно отражали ту же гамму чувств, что и новое лицо Элна.

— Здравствуйте, — окончательно сбитый с толку, непроизвольно произнёс Рэд.

Но те в ответ смолчали.

— Вообще-то, мы действительно не здоровались, — спокойным тоном сказал Элн, — однако зря вы это. Это мои эффекторы, если хотите — эф-Элны, исполнители.

Рэд моргнул, никогда в жизни так близко не видел биотехов, тем более — эффекторов Воина. Они фактически лишены центральной нервной системы, вспомнил он, их мозг, их воля, их разум — сам Элн. Иногда, по несчастливой случайности, эффекторами становились и простые люди. Каково это — быть неотъемлемой частью чужого разума? Рэду стало тоскливо от подобного соседства. Представить себя в такой компании посреди жаркой пустыни — мороз по коже продирает.

— Запомните нас, Кандидат. В другой раз на долгое приветствие времени может не оказаться.

Это произнёс один из эффекторов, сделав движение вперёд. Кандидат? Почему они его так называют?

— Запомните нас как следует. И ещё, вот вводная со Старой Базы, советую ознакомиться.

На раскрытой ладони блестела-переливалась искра инфокристалла. На ощупь ладонь оказалась тёплой и вполне человеческой.

— И возвращайтесь, вас там ждут, — не нарушая молчания, шесть фигур одновременно канули во мрак. Некоторое время Рэд пытался их отследить, однако метрах в тридцати они снова разом исчезли.

С лёгким щелчком инфокристалл занял своё место на поясе, Рэд поспешил обратно в лагерь, он уже отчётливо чувствовал волны панического страха, доносящиеся до него оттуда.

Исили, бесшумно всхлипывая, дрожала на ветру, сжатые кулачки прижаты к горлу, глаза широко распахнуты, бледность на щеках. Она, казалось, была готова умереть от страха, если к ней кто-то приблизится.

— Исили, что случилось? — тихонько позвал он.

— Рэд! — выдохнула Исили, тут же подбежала к нему и спряталась лицом на его груди. — Почему ты ушёл? Мне показалось, что я снова одна…

Рэд обнял её худые плечи, приговаривая тихо-тихо: «ну… всё уже прошло, я с тобой…» Постепенно девушка перестала дрожать.

— Не оставляй меня, — сказала она, взглянув ему в глаза.

— Хорошо, — тихо ответил Рэд.

Спустя пару минут Исили уже снова спала, уютно утроившись на сгибе его локтя. Грустно глядя на неё, Рэд включил инфокристалл на воспроизведение, и вот так, стараясь не разбудить спящую, он провёл остаток ночи.

Убежище. Так они называли это место. Гулкое подземное сооружение, возведённое добрых пять веков назад. Неживая коробка серых силикатных стен и перекрытий, вплавленная в базальт на трёхсотметровой глубине, окружённая непроницаемой защитной оболочкой, глухая к нуждам этого мира, бессмысленная для них, спасателей.

Впервые за недолгую историю своих операций манипул «Катрад» перестал быть разведчиками Галактики в недрах архаичных отколовшихся человеческих сообществ. На Альфе они чувствовали себя не оперативниками, а именно спасателями.

Зачем спасателям Убежище, от кого тут прятаться? От тех людей, что остались снаружи, тех людей, которым они не знают, чем помочь?

Их место было там, наверху, но все информационные каналы сходились к этим мёртвым древним катакомбам, почти таким же древним, как и проблемы этого мира. А недостаток информации всегда был их слабым местом.

СПК не имело права ошибаться, но безошибочен только бездушный атомный метроном. Именно сама возможность ошибки, заложенная в человеческое существо, некогда и была причиной создания Планетарного Контроля взамен спонтанно возникшего самопровозглашённого движения Конструкторов. Закон же Бэрк-Ланна был плотью и кровью СПК, и часто именно он заставлял их прятаться в Убежище, и ждать, тревожно ждать худшего.

Альфа же сама была ошибкой в себе, миром, обречённым на ошибки. И они не забывали проявиться. Двадцать три столетия существовал Планетарный Контроль. Из них полтора тысячелетия были отмечены чередой провалов операций СПК на Альфе. Так что Убежище было не самым древним форпостом на планете, но необходимость возвращаться каждый раз именно сюда доставляла Рэду особо неприятные ощущения. Здесь он был как в ловушке, постоянно ощущая собственную беспомощность. Здесь сам воздух пах фатальной ошибкой.

Альфа была плацдармом для бесконечных спасательных операций, которые никого не спасали, бесконечным полигоном для новых социометрических теорий, которые ничего не объясняли. Проклятый мир. Тут на постоянной основе базировалось три сотни оперативников, больше, чем на любом из миров предконтактного уровня, но тянулись столетия, а прогресса не случилось, Альфа жила свой жизнью, погружённая в анабиоз собственного одиночества.

Таким же одиночеством сейчас был пропитан и Рэд. В недрах Убежища сейчас трудятся полторы сотни человек, его коллег, товарищей, таких же, как он, спасателей. Неподалёку его манипул, только позови, придут, поддержат.

Только всё это бесполезно. Одиночество было лишь эхом чего-то внешнего, с ним всегда можно справиться, а вот что делать с беспомощностью?

В тот день он чувствовал её особенно остро. Всевидящий, знающий об этом мире всё, держащий в руках нити управления самым мощным разведывательно-оперативным комплексом во всей человеческой вселенной, не являясь формально даже руководителем группы, он может отдать приказ, и он будет исполнен. Остальные, вплоть до самого высокого начальства, помогут воплотиться любой идее, будь она хоть сколько-нибудь разумной, лишь бы не сидеть вот так, и не ждать.

Но Закон был строг, и приходилось сидеть. И ждать. Начиная тоскливо подвывать глушащей тебя тишине. Великая Галактика, как же страшно.

Приглушённо прошелестел генератор, гася силовую переборку. В образовавшийся проём серой тенью скользнул Джон. На него было неприятно смотреть — мимические мышцы свело от длительного напряжения, под глазами засели тени, кожа блестела от пота и отливала серым. Наверняка, сам Рэд выглядел сейчас не лучше.

— Что там?

— Юля до сих пор наверху. Приказ вернуться поступил ей двадцать три минуты назад. С тех пор она на связь не выходила.

Джон вполголоса выругался, скорчившись во втором операторском ложементе. Как и у Рэда, выжидательно замершая напротив аппаратура продолжала молчать. Тянущееся время было невыносимым, но ждать самого худшего, наблюдая во всех подробностях, как планета валится в пропасть, было выше их сил. На то были дежурные наблюдатели. Оперативников же в эти минуты спешно отзывали отовсюду, откуда можно.

— Где мы ошиблись?

Рэд оторвал взгляд от серого полимера, покрывающего стены однообразным узором пятен и прожилок. Этим его взглядом можно было плавить окружающий их укрытие базальт.

— Мы ошибаемся на каждом шагу. И первая ошибка — то, что некогда СПК сюда вообще ввязалось. Нужно было давным-давно оставить Альфу в покое. А теперь поздно, они слишком много о нас знают. Уйди мы столетие назад, стало бы только хуже, войди мы с ними в прямой контакт то же столетие назад — они бы нас прокляли. После всего, что было. Мы бы навсегда стали для них символом беспомощного, инертного, чванливого могущества. Это мы носимся с Законом Бэрк-Ланна, сверяясь с ним на каждом шагу. Они никогда не поймут, почему Закон оказался сильнее их несчастного мира. Они были нами, а стали — чем угодно, только не нами.

— Даже те, кто был отобран для контакта?

— Одиночки, несчастные уже тем, что они знают меньше нас, но страдают от этого ничуть не меньше. Назад к своим они уже не могут, а с нами улететь — никогда и не могли. Закон.

— Ты хочешь возвращения Конструкторов?

— Конструкторов вели те же, кто ведёт человечество сейчас. Совет Вечных, Соратники, Воины, не вижу особой разницы. Вспомни историю Большого цикла. Первый не был способен что-то изменить, потому что был внутри, он был частью гибнущей Терры. Прошли тысячелетия, прежде чем у него получилось хоть что-то устойчивое, прежде чем началась Третья Эпоха. Мы же сейчас для них — и вовсе снаружи. И Первый снаружи. Весь наш многомудрый Совет не в состоянии помочь сейчас Альфе, как не был способен помочь раньше. Потому что мы не понимаем. И никогда не поймём. И потому мы обречены на провал.