Лес напряжённо молчал, внушая невольный страх случайному страннику, рискнувшему путешествовать его глубинами в столь поздний час. Он предупреждал — не всё ещё разгадано на этой полудикой планете, замершей где-то на полпути из глубин унылого местного средневековья к векам будущего квази-Возрождения. Однако смельчаки всё-таки находились. В самом сердце лабиринта гигантских хвощей на рысях скакали двое по виду не то мелких ленных князька из южан, разорившихся во время последней засухи, и теперь путешествующих в поисках контракта в дружинах кого-нибудь из вечно враждующих между собой баронов северных земель, а может, то были монаршие нарочные, спешащие пересечь лес затемно по делам службы.

На них были серые плащи с капюшонами, скрывающими лица в неверном свете диска Глаза, одинокого спутника планеты, только поднявшегося над Пустынными горами. Один был высок и движениями похож на кнут, второй был скорее среднего роста, кряжист и силён. Оба, разумеется, были вооружены, но того оружия у них было — лишь на вид неудобный прямой обоюдоострый меч в полтора локтя, холодно блестевший в неверном свете голым лезвием, да кинжал на поясе, тоже без ножен и малейшего украшения на рукояти. Шерстяные кафтаны с кожаными нагрудниками и прошитые металлической нитью шаровары подходили для дальнего путешествия, но при случае могли послужить также защитой от лёгкого оружия или стрелы на излёте, ко всему под капюшоном силача тускло поблескивал воротник кольчуги. Лиц было не разглядеть.

Серые лошади — видно, нездешней породы, похожие на южных сорео, но отличающиеся особенной статью и гордой посадкой головы — легко несли седоков уже многие дистансии, ничуть не выказывая усталости, дыша ровно, как только что осёдланные. С такими лошадьми всадникам, пожалуй, следовало бы ещё больше опасаться за свою жизнь, на рынках укрытой в горах у противоположного побережья материка Сеостры или на жадном до редких товаров Торге таких можно было продать за баснословные деньги, а уж шальных разбойников, промышляющих в лесах, столь богатая добыча привлекала словно по волшебству.

Здешний чёрный люд слышал добычу каким-то особым чувством, а может, просто хорошо умел расставлять по чащобам посты доглядчиков и засады ловцов. Места эти заслуженно пользовались страшной славой.

Тем не менее, какой-то обеспокоенности всадники не выказывали. Они спокойно, даже не оглядываясь по сторонам, скакали на юг, изредка перекидывались ничего не значащими фразами на нездешнем языке, а затем снова замолкали. Наконец, когда они почти пересекли лес, тот из всадников, что повыше да потоньше в кости, резко осадил коня. Остановился и его спутник.

— Ладно, ты хотел что-то сказать, говори.

Ответ нашёлся не сразу, некоторое время силач бормотал себе что-то под нос, в конце концов вступив в разговор, бывший ему не по нраву:

— Я без понятия, что мы тут вообще делаем. Хоть бы какая зацепка. Ищем-ищем. Тут даже присвоенный за глаза третий пункт договора никому не нужен. Ты же видишь, сплошная глушь и дикость, работорговля, гадание на внутренностях, менялы едва дробями владеют, да и тех — три калеки на побегушках у гильдейских купцов. Какие тут излучатели? Церебр временно помешался, вот как было. Шальная логическая коллизия, не заложенная в блокирующие контуры. Я не специалист в машинной психиатрии, но искать причину следует там, наверху. Причину, наверняка не связанную с местными артефактами. За такое время и не такие приборы с ума сходят. «Мама» устарела лет сто назад, заменить, перезапустить контроль купола и всё. Планетарному контролю тут делать нечего.

— Ты это доказывай не мне, а Старой Базе или напрямую «Инестраву-Шестому», а не то они живо вышлют сюда кавалерию. Уверен в своих сомнениях? Сегодня же свяжись со стариком Ивец-Менном, поплачься ему в жилетку, он тебя утешит. Они там ещё сами не определились. «Парни, мы пока не знаем, что там творится, однако наша задача — выяснить, что там происходит, кха-кха».

— Паллов, да? Талант не пропьёшь, похоже изобразил. Но нельзя вечно искать то, чего нет в природе. Мне этот затянувшийся отпуск надоел.

— Нельзя, но что делать. «Десант всегда выполняет поставленную перед ним задачу», — холодным менторским тоном процитировал высокий. — Пока собираем информацию, осваиваемся, а там посмотрим. Составить обзорный отчёт не проблема, пусть полежит на будущее, а Купол за нами уж как-нибудь закроют.

— И всё-таки — здесь правда что-то не так, или всем мерещится?

— Не выработал ещё привычки искать то, чего нет и быть не может? Ничего, это дело наживное. Трогаемся, о предчувствиях потом поговорим.

Но не успели всадники даже развернуть коней в сторону уходящего на юг утоптанного тракта в просвете между чёрными зеркалами двух заболоченных озёр, как из-за ближайших зарослей местного гигантского мха на просвет вышла, загораживая проезд, дюжина плохо одетых, как попало вооружённых громил. Не оборачиваясь, всадники догадались, что позади, между тускло поблескивающих сырых стволов произошло примерно то же.

На лицах всадников появилось выражение досады. Приближение чужих им следовало почувствовать заранее. Это был не первый подобный случай на этой планете.

Один из людей сделал шаг вперёд и заговорил на певучем местном диалекте. Смысл сказанного, разумеется, не соответствовал звучанию слов, да и издёвка, сквозившая в каждом слове, совершенно не красила язык, на котором так легко слагались песни:

— Мусью попались. Благородные вы там али чаго… нам тут, мон шеры, нужны ваши кони и прочий шарман… Так что отдавайте, будете здоровы, а не то… — он говорил всё путаней, видя, что окружённые всадники не только не выказывают страха, но даже не спешат хвататься за оружие. Кряжистый повернулся к высокому и индифферентно поинтересовался, легко переходя на местный говор:

— И почему они всегда так беспокойно озираются?

Главарь, проморгавшись, оглянулся на своих, и, разглядев недоумённо-туповатые лица, тут же пришёл в ярость:

— А вы что стали, шьян, хватайте их!!!

Понукаемые таким образом ловцы неуверенно двинулись вперёд, выставив вперёд свой ржавый металл. Лишь после некоторого замешательства они всё-таки кинулись на всадников. С боков показались сети и арканы, засвистела раскручиваемая праща. Что бы там эти двое себе не думали, но три десятка головорезов мигом задавят их числом.

Одновременно с этим два всадника усилием воли отпустили сжатую пружину подсознательных реакций, блеснула сталь, и спустя длинное тугое мгновение они снова остались вдвоём. Нападавшие в основной массе лежали без сознания с легкими ушибами, но двое истекали кровью — напоролись в суматохе на оружие своих же подельников.

Всадники кое-как перевязали раненых, убедились, что их жизнь вне опасности, потом занялись приведением в негодность наиболее серьёзно выглядевшего оружия нападавших, арканы свалили в кучу и не долго думая подпалили, затем вскочили на коней и скорой рысью направились по тропе на юг.

Лес снова затих, ему было не привыкать наблюдать за творившимся под его покровом. Какое дело пенной листве и вековым болотам до скорой на смерть жизни людей. Некогда они пришли, однажды они снова уйдут.

Человек в форме десантника замер на краю платформы, вознесённой на добрых две сотни метров над равниной, которую покрывали, насколько хватало глаз, разбросанные там и сям крошечные коттеджи. Палисадники, теплицы, пёстрые цветники заполняли панораму узором степенности и спокойствия; где-то тут спрятался от посторонних взглядов и его дом. Вернее, его теперь уже его бывший дом.

По здравом размышлении, он всегда оставался в абсолютном владении Гретхен. И теперь уж поздно рассуждать, как часто ему бы следовало сюда возвращаться — чего стоил тот факт, что застал он лишь рождение своего первенца, в то время как Ми встретила его уже немного лопочущей.

С тех пор, если ему не изменяет память, уже трижды дети заново были вынуждены с ним знакомиться, чтобы впоследствии опять основательно его подзабыть. Гретхен была права, когда говорила, что дети были исключительно её идеей и так же исключительно ею и реализованной, он же до сих пор не был готов произнести хоть одну членораздельную фразу о собственном понимании отцовства как института. Оперативные задания, госпитальные боксы, курсы переподготовки, тренировочные рейды, брифинги на Старой Базе — родному миру и любимой женщине следовало бы располагаться поближе к местам его постоянного пребывания.