Он помнил, что неумолимые законы инерционного орбитального движения неминуемо вернут его вместе с капсулой обратно в пустоту межзвёздного пространства, где максимум, что его ожидает — столкновение с блуждающей кометой или местным сгущением облака Оорта. И тогда всё точно закончится. Но уповать на эту случайность он себе не мог позволить. Потому что вместе с пустившимся вскачь временем в его сознании поселилось нечто новое — жажда действия. Как может действовать существо, единственно состоящее из дарёной памяти, он не знал, но ждал приближения звезды со всё возрастающим волнением.

Там его ждёт источник того, чего у него не было — внешней силы.

Он сможет использовать эту энергию, чтобы вновь начать жить.

Над просторной столешницей безостановочно мельтешили подписи здешних безыскусных топонимов — Ущелье змея (опять эти дурацкие змеи), Ледник двух кораблей (видимо, чтобы отличать его от множества прочих ледников, в которые успело свалиться всего по одному кораблю), Долина крабов (сложно себе было представить, что же это за крабы такие, свежемороженые) и прочие изыски местных картографов-первооткрывателей давно слились перед Джоном в одну кашу. Он стоически продолжал следить за речью их «проводника», пытаясь хоть что-нибудь усвоить из всех этих пространных рассказов, но силы его были уже на исходе, когда карта, наконец, съёжилась до прежнего масштаба, охватывая добрых двадцать тысяч квадратных километров, по диагонали которых протянулась извилистая линия их маршрута. Больше всего на этом плане местности поражало полное отсутствие какого-либо жилья помимо стартовой позиции.

Было слышно, как в задних рядах снова хмыкнул верзила Экхарт. Остальные переминались с ноги на ногу, но помалкивали.

— Вроде, всё. В принципе маршрут вам составили грамотно, но я бы сам сто раз подумал, прежде чем по нему двигаться.

Сержант Оденбери тут же поднял лицо от проектора:

— Наши эксперты чего-то не учли?

— Они ничего не учли, если честно. Видите этот участок — он зажат между двумя лавиноопасными отрогами одного общего ледяного языка. Ни один здравомыслящий человек из местных пешком туда не сунется, даже если ему посулить годичный отпуск на Старой Терре. Там пешком не пройти.

— А на глайдере? В общем, наша цель тут не, хм, поупражняться в экстремальном отдыхе, большую часть пути мы всё-таки пролетим. Цель экспедиции — …

— …«тренинг в непривычных условиях», я уже запомнил. И проверка на прочность. Только Аракор — штука чрезвычайно неприятная. Здесь так нельзя. У вас боевой выход, сержант, так себе и запишите, у вас и у ваших людей.

Сержант выдержал его взгляд.

— Апро, капрал, — проводник в ответ досадливо поморщился. Да и какой из парня капрал, он вообще ничем не походил на вояку. — Вопрос. Почему нельзя пересечь этот участок на глайдере?

— Потому что на Аракоре есть свои правила. Если ты не сможешь проделать тот же путь обратно пешком — оставайся дома. Если собрался проделать путь в одиночку — найди второго, тогда иди. Если нет острой необходимости куда-то ходить — оставайся дома. Если ты один вне дома — оставайся на месте и жди помощь.

Повисла мрачная пауза. Джон и остальные «кандидаты в курсанты» замерли, кажется, не дыша.

— Я нарисую вам новый маршрут, сержант Оденбери, отдыхайте пока. Всё равно раньше рассвета не двинемся.

Сержант кивнул и снова принялся за своих подопечных:

— Так, все слышали?

— Апро, сорр!

Уж что-что, а чётко отвечать на заданный вопрос они умели.

— Собраться по когортам, распределить роли, подобрать амуницию. Что будет непонятно — спрашивать сразу. Разойтись!

Спрашивать сразу… Джон самым исполнительным образом «разошёлся» на два шага в сторону и призадумался.

Говоря серьёзно, «рядовых необученных» здесь в наличии не было. В Планетарный контроль был конкурс на место почище чем в Дальнюю разведку ГКК, несмотря на формальный требуемый от кандидата минимум начальной боевой подготовки вроде курса ПКО, сюда стремились попасть либо уже вполне обстрелянные бойцы, готовые осознанно спороть со своей формы ещё и не такие ценные нашивки, либо вундеркинды, которым в обычном флоте просто нечего было делать.

Научными степенями и списком завершённых экспедиций здесь, несмотря на возраст, тоже не особо вышло бы пощеголять. Сам Джон уже бывал на планетах ультрафиолетовых рядов и показал там себя с лучшей стороны, добившись рекомендации в СПК, но здесь, на заснеженном Аракоре он сразу почувствовал серьёзную неуверенность в себе.

Да, снег ему в новинку, как и всем в их команде, но смысл экспедиции как раз и был в том, чтобы поставить их всех в непривычные условия, а на его заветный Тритий-си легко мог отправиться кто-то из местных промороженных насквозь громил вроде их снулого «проводника». Вот только было в этой его неуверенности нечто совсем не относящееся к его неопытности в вопросах выживания на поверхности холодных кислородных миров. Аракор ему сразу не понравился.

Впрочем, не до такой степени, чтобы не знать, чем себя занять. Вопросы, говорите. В теории он мог отправиться хоть сейчас — один — туда, наружу, и в одиночку успешно выполнить миссию экспедиции до конца, недаром были все эти тренинги и куча прочитанной по пути сюда литературы.

И организм его, Джон был в этом уверен, был стопроцентно способен вынести этот дикий холод даже в малфункциональном биосьюте, следовая начинка и сила воли плюс дремлющие покуда «разогнанные» физиологические возможности десантника — незаменимая комбинация условия для успешного выживания где угодно, где есть воздух, вода и немного пищи. Вопросов по поводу назначенного назавтра выхода у него к сержанту не было. У него были сомнения. Но с ними — только к родимой мамочке.

Джон высмотрел в дальнем углу помещения свою когорту и направился к ней. Экхарт привычно подпирал головой потолок, создавая тем самым почти домашний уют, остальные двое — полевой медик Синтия с почти музыкально звучащей фамилией Эйора и доставшийся им «высоколобый» с непроизносимым имечком Щтарцвергх — смотрелись рядом с ним сущими детьми. Странноватое соревнование, по итогам этой экспедиции из всей их дюжины поступят лишь один-два «кандидата». А то и вовсе никто. Впрочем, у них ещё будет шанс получить полевой патент СПК, но для этого нужно было очень и очень постараться, люди тратили на подобное не один десяток лет службы, а потому, лишний раз повторил Джон самому себе, возможностью попасть в их скромный коллектив не брезговали иной раз даже матёрые вояки из мобильной пехоты ПК КГС. Не упусти шанс и ты, раз уж так повезло.

— Ну, и какие у кого мысли?

— Проводник у нас странный, — Синтия даже биосьюте умудрялась разговаривать скорее эмоциями, нежели словами. Почти неразличимая за лицевым щитком мимика успешно дополнялась различными пританцовываниями и гипертрофированными жестами. Вот и сейчас, говоря «странный», она так повела рукой, что сразу стало ясно, какой именно он странный. Этот парень что-то скрывал.

— Да уж. Вы заметили, он даже не представился.

Экхарт тут же пробурчал что-то такое поддакивающее. По части произнесения слов он был феноменально скуп, предпочитая скрываться в тени собственных габаритов. Кандидат Морока, как они уже успели прозвать непроизносимого Щтарцвергха, только поморщился — и промолчал. Вот уж с этим в пути точно будет морока. Высоколобые в СПК ценились, и для них делались разные преференции, но какое их когорте до этого дело. На остальных участников экспедиции можно было смело положиться в трудную минуту. Что им делать с Морокой, никто из них знать не знал. Был даже сделан за глаза нелестный вывод, что проводник пойдёт именно с их когортой исключительно благодаря Мороке. Как сказал сержант, «не поубиваться», вот их главная задача, а этот чудик, кажется, может это самое «поубиваться» буквально на ровном месте. И ещё кого с собой поубивать.

Молчание затягивалось, Джон догадался, что говорить тут, видимо, придётся ему.

— Ладно, сделаем вот как. Мы идём с Экхартом на склад и притаскиваем сюда всё, что приглянется. Потом поделим, кому что нести. А вы двое стойте тут и вспоминайте, что ещё мы забыли.