«Я превращаюсь в зрение и слух…» Я превращаюсь в зрение и слух, И, растворяясь в снежных струях, Душа над миром глухо торжествует, Так и не выбрав одного из двух. Прорвав сухую логику грамматик И отрекаясь от постельных нег, Она теперь свободна, как лунатик, И всеобъемлюща, как снег. Молчанье – снег. Гуляет фокус вьюги. Я вижу сквозь него пустынный двор: Пурга чертит задумчивые круги, Латая белым полуночный вздор. И я лечу – над городом, всё выше, В порывы ветра, в снег. И в свой черёд Метель идёт, идёт по крышам, Сопровождая мой уход. 4.05.1984 «Я видел сон – таинственный цветок…»
Я видел сон – таинственный цветок, Не спящий по ночам, он так боится света, Что вздрагивает всякий раз, когда комета Пересекает времени поток. Бессонниц пьётся звёздное вино До света утра, до изнеможенья. В беспамятстве усталости оно — Небесной сферы головокруженье. Я вновь причислен к тем, кому дано Не вся, но всё – и гений-покровитель, И снег, и дождь, летящие в окно, В мою убогую обитель. Гуляет ветер. Тяжек шаг ходьбы. И лестниц вверх так изнурительны ступени. О, острие труда! О, лезвие терпенья! О, неподъёмный шар судьбы… 30.05.1984 «Прохвачены ветром, пылают всю ночь…» Прохвачены ветром, пылают всю ночь Сады, и о чём-то бормочет толмач. Но спутанной речи не в силах помочь Деревьев и листьев полуночный плач. Дойдя до упора во вздоре ночном, Бессмыслицы нити сведя к острию, Я жизнь драгоценную там, за окном Во взгляде и вздохе листвы узнаю. За строки мои, за зеркальную грань Пусть отблеск наряда её проскользнёт. Мелькнёт и исчезнет в рассветную рань Проснувшейся ласточки первый полёт. Бесценное бремя, из трепетных рук Тебя выпускаю я, словно птенца, — Как шорох одежды и голоса звук Из тающей памяти, образ лица… Но главный ещё впереди разговор. Зелёная жизнь, я разбужен тобой И с детства затянут в отчаянный спор Меж долгом, делами отцов и судьбой. 21.06.1984 Прощание Один из нас, не помнящий родства, Уйдёт к пределам, зов которых вечен, И внутренним разладом торжества Печальный праздник будет наш отмечен. Прощание и нас включает в круг Иного, высшего неизмеримо братства, И нам самим приоткрывает вдруг И чувств, и мыслей тайные богатства. Им речь дана, им вторит праздник наш. Его конец – прекрасное забвенье: Нам истина, увы, не суждена, Но мы – присутствуем при откровеньи. Всю ночь листва шумит, а у ворот, У входа в сад – лишь утро чуть забрезжит, Тебя мальчишество разбуженное ждёт, И жизнь, как птицу, на ладони держит. 16.03.1986 «Тем обретая право на прямую речь…» Тем обретая право на прямую речь, В грамматику любви вникая еженощно, Я мог бы тайный случай подстеречь И описать его предельно точно. Стихам небезразличен ход судеб. Они б и сами выбрали мгновенье, Но я крошу их, словно хлеб, Бросая птицам на съеденье. Не так уж хищны эти летуны, Но крови вид даёт их перьям трепет, Ведь пищей им – влюблённые вруны, А их простор – отчаяния степи. Беспечность милая! Не выдержать разлук С тобой. Но кроясь за намёком, Не выберешься, не пройдёшь к истокам, Пока судьба натягивает лук. 4.12.1987 Siamo noi Надёжней писать о погоде, Чем о сердечных страстях, И трудно признать при народе, Что любишь какой-то пустяк, С которым не стоит и знаться, С которым носиться смешно, И странно, и больно мне, братцы, И кажется, даже грешно. Но я утверждаю, что это Единственный наш аргумент — Случайное слово поэта Есть тот неземной элемент, Что держит системы созвездий И завиток ДНК, Записан на стенке в подъезде, В скрижали внесён на века. Мы только по прихоти Бога Живём на границе границ, Ступенью стоим у порога, Мы в книге из многих страниц — История из середины, Неясная, как миттельшпиль, Мы вроде бы с ветром едины, И нас окружающий штиль Нам кажется вечной картиной, Написанной только для нас… Мы сами пустяк. Мы лишь глина — И в профиль, увы, и анфас. За росчерк пера, за намёки, За редкий и сладостный дар — Быть словом, мы выдержим сроки Томительной ссылки сюда, Где только в моменты наитий, Внезапно касаясь основ, Волшебной божественной нитью Мерцаем в прорехах миров. 2014 |
