Как писал М. Элиаде, храм, всякий храм является «не только «отражением мира» («imago mundi»), но также и воспроизведением на Земле трансцендентной модели»[15]. Элиаде утверждает, что еще до того, как появились известные нам храмы, человек уже жил опытом «священного пространства», отграниченного от окружаю щей среды. Вспомним и мы о кельтских священных рощах или о самой греческой этимологии слова «храм», восходящей к понятию «священная ограда».
Итак, масоны собираются в храме с тем, чтобы работать «без передышки» над собственным совершен ствованием, о чем и напоминает им и каждому новоприбывшему Мастер. В масонском лексиконе совершенствование равнозначно этике самостроительства. Масон призван вечно строить. Его безусловный долг- можно было бы сказать, его «дхарма»[16] — состоит в том, чтобы продвигать дело роста, подъема, познания. Это то Великое Дело, о котором говорится в герметической традиции[17] и которое масон должен совершать в самом себе, с тем чтобы затем передать его внешнему миру.
Симвология масонского храма направлена, как мы увидим, главным образом на реализацию этой конструктивной созидательной этики (подчеркнем: целенаправленной этики, а не лишенной четкой морали).
После того как масоны вошли в храм и руководители ложи заняли свои места, начинается Работа. Согласно ритуалу, она символически начинается ровно в полдень, подчеркивая солярность события. В полдень перпендикулярные лучи солнца освещают и согревают землю с наибольшей интенсивностью. Это — магическое мгновение, благоприятствующее трудам масонов, которые связывают все свои чаяния с понятием Света.
Мастер повелевает присутствующим убедиться, что храм должным образом «защищен», и приступает к ритуальному диалогу с двумя Смотрителями. Первый находится на Западе. Он следит за движением солнца и закрывает храм лишь после того, как удостоверился, что работающие получили причитающееся. Второй — на Юге. Он объявляет братьям об окончании Работы и призывает их к отдыху, во время которого восстанавливаются силы, происходит воссозидание, а после отдыха — снова к труду.
Разумеется, речь идет о символических ролях, в которых звучит отдаленным эхом тайна мастерства вольных каменщиков. Психологическая нагрузка таких ролей двойная: с одной стороны, они включают братьев инициационную цепь, которая принимает их как звенья ритуал масонов всегда сочетает духовный труд с трудом физическим), — в этом выражены трудовые традиции средневековых вольных каменщиков (их братство бывают «оперативным» масонством, то есть практическим, связанным с профессией, в то время как «спекулятивным», то есть теоретико-символическим, именуется масонство нового времени). С другой стороны, они предваряют основополагающее масонское поучение — духовный труд и созидание, свершаемые на принципах совести и самодисциплины. Оба Смотрителя обязаны знать и скрупулезно выполнять свой долг. Известно, что в храме должны царить «разум, серьезность, благодеяние и веселие». Об этом напоминает Мастер, восседающий на Востоке, чтобы просвещать братьев своими знаниями, подобно тому как солнце, восходя на Востоке, освещает землю. Звание «мастер» неизменно сопровождается эпитетом «почтенный». Обратим внимание и на это слово. Употребление масонами этого слова уходит корнями в «Королевскую поэму» («Poema Regius»), известную рукопись оперативного масонства, относящуюся к 1390 г. Термин «почтенный», по-английски «worshipful», вошел затем в название Лондонского товарищества масонов (London Masons Company), которое в 1655 г. стало именоваться Почтенным товариществом масонов. Этот термин часто заменялся другим — «worthy», то есть «достойный»[18].
Б. Джонс в своем труде «Путеводитель и краткий курс масонства» напоминает, что англичане XV столетия охотно пользовались этим термином вообще, особенно в переписке с родными и друзьями[19].
Среди читателей, конечно, найдется немало таких, кому покажется нелепым и старомодным использование столь напыщенных слов в повседневном обиходе. Однако в масонстве, особенно в системе степеней Древнего шотландского обряда, они встречаются в изобилии. В масонском употреблении эти слова не случайные архаизмы и не пережиток рыцарства, исторически вошедшего в состав масонства. Известный исследователь масонства А. Амбези писал, например, что, «согласно наиболее древним текстам, этапы реализации инициации в наиболее чистом и незамутненном виде связаны с наделением посвящаемого определенным рангом достоинства, отраженном или, лучше сказать, внешне выраженном в титулах, которые различные эзотерические организации присваивают каждой из степеней»[20].
Таким образом, читателю не стоит рассматривать масонские титулы так, как если бы речь шла об аристократическом декоре. Это стимулы и символическое отображение роста «значимости» масона в своей системе.
Удар молотка Почтенного Мастера побуждает братьев к «порядку». Они особым образом берутся за руки. В этот момент ритуал начала работ, судя по всему, достигает высшей символической напряженности. Первый Смотритель направляется к алтарю, ритуально приветствует Мастера, открывает Книгу Священного Закона (Библию) и возлагает на нее угольник и циркуль.
Угольник и циркуль — орудия труда строителей-каменщиков. Они же масонские символы прямизны (правдивости) и меры. Библия — символ западной традиции и Откровения.
Возможны различные интерпретации этого действа, как, впрочем, и всей масонской ритуальности и символики (задуманной как своего рода криптография, до верейная творческой расшифровке всякого из вольных каменщиков по своему усмотрению). Раскрытие Книги и возложение на ее страницы угольника и циркуля могут, например, означать, что на основе богооткровенного Закона масон призван трудиться, дабы укрепить его своим «личным» вкладом. Этический и нравственный императив Закона должен сочетаться с трудолюбием, конкретностью дел и помыслов, без которых он может оказаться бесплодным. Духовный опыт должен соединяться с разумом, правдивостью, смыслом и мерой, для того чтобы не выродиться в тщету эмоций или фантазии, или — что того хуже — в святотатство лжи. Дж. Рокки, обративший внимание на эту сторону масонства, предположил, что «угольник и циркуль, возлагаемые на Библию, быть может, означают, что духовность какого бы то ни было учения эзотерична и как бы налагается поверх буквы
Закона, являющейся по своей природе экзотеричной, то есть, говоря иначе, Откровение не должно интерпретироваться буквально, его следует понимать символически»[21].
Однако оставим в стороне возможные толкования и посмотрим на символы с исторической точки зрения. Угольник и циркуль, несомненно, обязаны своим происхождением оперативному масонству. Так, угольник изображен на могильной плите мастера-масона Гуго Ликье, похороненного в Реймсе в 1263 г. На могиле Уильяма Уормингтона, мастера-масона аббатства Кройланд, построенного в XV в., также изображены треугольник и циркуль[22]. Символическое значение этих предметов уходит в глубокую древность, если верно то, что утверждает Б. Джонс (у нас не было возможности проверить его данные): один китайский философ, живший в IV в. до и. э., увещевал людей поверять свою жизнь угольником и циркулем[23].
Циркуль изображен в англосаксонском манускрипте, датированном 1000 г. (он хранится в библиотеке Британского музея). Держит его в руке Бог — Великий Архитектор. Вполне очевидна перекличка с библейской книгой Притчей Соломоновых (8, 27), где Мудрость взывает к сынам человеческим, говоря о том, что она была уже тогда, когда Господь «проводил круговую черту по лицу бездны».
