И все-таки между масонством и карбонариями не было, так сказать, неизбежной связи. Нет достаточных доказательств и совпадения их организационной структуры. Даже такие апологеты масонства в период Рисорджименто, как У. Баччи, вынуждены были говорить о соперничестве между ними[169].
Правда, выдающиеся масоны были среди деятелей Рисорджименто. Это и Федерико Конфалоньери, соратник Сильвио Пеллико, и Джузеппе Гарибальди, и Кавур. Как раз вокруг этих двух фигур и поляризовалась в то время масонская жизнь в Италии.
Во многом идеям Кавура обязана деятельность Великого Востока Италии, ложи, которая обосновалась в Турине с 1859 г., выйдя из состава ложи «Аузония», ревностной хранительницы трех первых степеней масонской символики. Гарибальди же был лидером «Шотландской» ложи, Верховный совет которой заседал в Палермо[170].
С 1861 г. и в последующие годы во многих итальянских городах происходили масонские «учредительные собрания», которые привели к тому, что в 1874 г. была наконец сформулирована унитарная масонская конституция, принятая в Риме, ставшем уже столицей единого государства[171].
В последние двадцать лет на исходе столетия столкновение между католической церковью и масонством в Италии приобрело драматический накал. Это было время, когда масоны организовали подписку по сбору средств на сооружение памятника Джордано Бруно в Риме. Памятник, созданный скульптором Этторе Феррари, который некоторое время спустя станет Великим Мастером Великого Востока Италии, был открыт 9 июня 1889 г. в присутствии более трех тысяч братьев-масонов, собравшихся под своими знаменами, обычно хранящимися в ложах.
Однако нельзя утверждать, что итальянское масонство, выступившее в конце XIX в. с антиклерикальных позиций, исповедовало атеизм. В 1894 г. Джозуэ Кардуччи, великий итальянский поэт, масон, имевший 33-го степень Древнего шотландского обряда, произнес знаменитую речь о непресекающейся свободе Республики Сан-Марино. Идея Бога, сказал тогда Кардуччи, почти полностью изгладилась в «латинских» умах, и виной тому праведная реакция на предрассудки, носителем которых является католицизм[172]. Однако, продолжал он, ни распущенность священнослужителей, ни гордыня философов не в состоянии изъять Бога из истории. Ибо Бог — «высшее мировоззрение, к которому устремлены народы», и «солнце людей высокого ума». Речь идет не о том или этом Боге, но о «едином и вселенском Боге народов», речь идет, заключил Кардуччи, о Боге свободы и раскрепощения, которого знали Данте и Леопарди, Вашингтон и Мадзини[173].
Выступление Кардуччи весьма понравилось редакторам «Пикколо Мессаджеро»[174], периодического издания Итальянской евангелической церкви (протестантской), руководимой пастором Саверио Ферой, который в 1889 г. был посвящен в ложе «Двадцатое сентября» во Флоренции с присвоением 33-й степени шотландского обряда. Имя пастора связано с активным участием протестантизма в деятельности итальянского масонства на рубеже XIX–XX вв.
В 1908 г. произошел исторический раскол итальянского масонства. В ходе дискуссии в палате депутатов итальянского парламента по вопросу о преподавании католических догматов в средней школе группа депутатов-масонов, стремившихся заручиться поддержкой клерикалов накануне предстоящих выборов, не поддержала законопроект Биссолати, тоже масона, который вы ступил против обязательного преподавания религии в школе.
Большинство лож заявило протест. Великий Мастер и Великий Спикер предложили публично осудить поведение депутатов-оппортунистов. Саверио Фера, однако, поддержал их право на свободу голосования. Оказавшись в меньшинстве, он тем не менее продолжил борьбу иным способом. Фера присвоил документы и казну своей ложи. Затем он провозгласил основание масонского ордена, известного по месту пребывания его штаб-квартиры как «Масоны с площади Джезу». Судя по всему, за спиной Феры стоял Джолитти, возглавлявший тогда итальянское правительство. Раскол 1908 г. вызвал в последующей истории итальянского масонства немало потрясений.
Большинство масонов в эпоху первой мировой войны высказывались за вступление Италии в войну во имя защиты демократических принципов, поступая тем самым вопреки решениям международного масонского движения, стоявшего на позициях пацифизма и нейтралитета. В том, что касается фашизма, влиятельные масонские круги оказали давление на руководство ордена, потребовав от него поддержать программу начинающего фашизма «Сан-Сеполькро» (1919)[175]. Так продолжалось, однако, только до тех пор, пока движение, возглавляемое Муссолини, не обнаружило подлинную сущность своих намерений, скрываемых до поры до времени под демагогическими лозунгами «национального патриотизма» и наведения в стране демократического порядка.
«Зеленая змея» — так фашисты именовали масонство в своих публикациях начиная с 1923 г. — становится одной из главных мишеней насилия, чинимого фашистскими боевиками. Последовал систематический разгром масонских лож. Дворец Джустиниани в Риме, в котором находилось руководство итальянских масонов Великой ложи, был взят фашистами в осаду. Генерал Капелло, масон, организовал вооруженный отряд масонов для защиты своей штаб-квартиры. Руководителей ордена шельмовали в печати, подвергали запугиваниям и преследованиям. Наконец, фашистами была объявлена «охота на масона», начавшаяся глухой ночью 25 сентября 1925 г. во Флоренции. «Охота на масона» продолжалась две недели. В это время масонов было разрешено убивать, многие из них были тяжело ранены[176].
Большинство масонов с самого начала довели себя как непримиримые противники фашизма. Но и те, кто первоначально поддался фашистской демагогии, вскоре пересмотрели свои взгляды и также вступили на путь антифашистской борьбы. Характерным примером в этом смысле является жизнь и судьба Великого Мастера Домицио Торриджани. В 1923 г., выступая на собрании Великой ложи Нью-Йорка, Торриджани заявил о верности итальянского масонства идеалам Рисорджименто и провозгласил «верность духу терпимости в отношении всех верований, идеалам свободы и братской дружбы между народами, идеалам социальной справедливости, иными словами — идеалам демократии». Говоря о национальном патриотизме (именно в тот самый момент, когда этот лозунг широко использовался фашистами в империалистических целях), он сказал, что «масоны умеют сражаться с оружием в руках за свою Родину, умеют они и отдать за нее жизнь. Но они памятуют также и об общем для всех народов наследии гуманизма и цивилизованности, которое необходимо защищать так же, как и свои отеческие алтари. В защите нуждаются все угнетенные и все слабые мира сего»[177].
Торриджани, умерший совершенно слепым в 1932 г., собственной жизнью доказал верность провозглашенным идеалам. До последнего часа он боролся за их торжество у себя на родине. Находясь в ссылке на острове Липари, он вместе с коммунистом Джулио Вольны организовал курс лекций для сосланных антифашистов, за что подвергался преследованиям полиции и фашистских активистов. В Понце, куда он затем в наказание был переведен, ему удалось даже основать ложу, символически названную именем Карло Пизакане. В этой ложе объединились братья самых различных политических тенденций — либерал Плачидо Мартини, коммунист Сильвио Кампаниле, зверски уничтоженные фашистами в Ардеатияских карьерах, масоны Албанезе, Челани, Магри и Дзакканьини. Уроки Торриджани не пропали даром, о чем свидетельствует антифашистская борьба Ферруччо Валобры, Марио Яккиа, Альфредо Кремьо и многих других масонов, которые во время партизанской войны во главе отрядов и Комитетов Национального освобождения воплотили на практике лозунг Карло Росселли и Марио Анджелони: «Сегодня в Испании, завтра в Италии»[178].
