«Водолазные работы», — коротко отвечает капитан, зорко посматривая по сторонам.

— Начинайте экзамен! — приказывает председатель экзаменационной водолазной комиссии подполковник Реутов, заместитель командира полка.

— Подготовить водолазов к спуску! — тотчас отдает команду капитан Селиванов.

— Надеть гидрокостюм! — мой обеспечивающий сегодня командир взвода старший лейтенант Сасин.

В гидрокостюме жарко. Солнце, минуту назад такое ласковое на утреннем ветерке, быстро нагревает резиновый наряд.

— Промывки не забывай делать, — в который раз напоминает Сасин, закручивая «аппендикс» моего гидрокостюма резиновым жгутом.

Незаметно подкрадывается волнение. И тревога. А ведь кажется, что проще: пробежать под водой полторы сотни метров, держась руками за трос, натянутый по дну реки. Это последний элемент экзамена на звание «легководолаз».

— Включиться в аппарат! — приказывает обеспечивающий.

На секунду оглядываюсь. Рядом, одетые в гидрокостюмы, стоят солдаты. Сейчас их уже нельзя узнать, по я знаю: первым за мной идет Тропников, за ним Константин Салынский, Александр Истомин, братья Ивановы… Замыкает взвод сержант Белов. Он самый опытный в полку водолаз.

Включаюсь в аппарат.

— Трехкратную промывку, — теперь уже шепотом подсказывает Валентин Сасин.

Киваю головой. На суше промывку дыхательного мешка кислородом делать не забываю, а вот под водой… Под водой из-за этой забывчивости потерял однажды сознание. Вытащили тогда из воды на сигнальном конце. Но сегодня нельзя надеяться даже на сигнальный конец, его не будет. Сегодня автономное хождение под водой.

Ртом глубоко втягиваю в себя воздух из дыхательного мешка и, задержав дыхание, подаю в мешок чистый кислород, носом делаю выдох в шлем-маску. И так трижды. Это — трехкратная промывка, без которой не уходит под воду ни один водолаз в легком кислородном снаряжении.

Заканчиваю промывку, поднимаю согнутую в локте руку.

— Водолаз номер один к спуску готов! — громко докладывает мой обеспечивающий руководителю спусками капитану Селиванову.

Глухо доносятся доклады остальных обеспечивающих.

— Пошел! — звучит команда.

Держась руками за трос, сбегающий с песчаного берега в глубину, медленно вхожу в воду. Нагретый солнцем гидрокостюм вздувается на спине пузырем. Резиновые лепестки травящих клапанов, до этого безжизненно лежавшие на плечах, оживают, раскрываются крошечные черные ротики и, выпуская воздух, шипят, словно рассерженные змеи. Гидрокостюм с освежающей прохладой обжимает тело.

Поначалу идти легко. Сквозь желтоватый туман взбаламученной воды вижу дно и ускользающий куда-то в сторону трос. С каждым шагом вода темнеет, дно удаляется, а затем исчезает вовсе. Меня окутывает грязно-серый полумрак. Как-то непривычно, неуютно без сигнального конца. Сегодня я не услышу по нему мягкий строгий рывок — немой вопрос: «Как чувствуешь себя, водолаз?» Сколько бодрости, уверенности придает под водой этот рывок «сигнала». Сегодня к моему поясу привязан лишь сигнальный буек — поплавок из пенопласта, за которым сейчас внимательно следят мой обеспечивающий Валентин Сасин, капитан Селиванов, члены экзаменационной комиссии, спасатели на дежурных катерах. Сегодня никто не напомнит мне по сигнальному концу о злополучных промывках.

Предспусковое волнение улеглось, но тревога — неясная, непонятная, подсознательная — осталась. Будто что-то забыл, недоделал, уходя под воду.

Идти все труднее. Тяжестью наваливается на плечи течение. Глыбы воды, словно живые, то толкают из стороны в сторону, то вдруг рывком норовят оторвать от троса.

Наклоняю голову, выгибаюсь весь навстречу несущейся водяной лавине, чтобы хоть как-нибудь ослабить напор воды. Начинают уставать руки. Мягкая и тяжелая глыба вдруг резко бьет в грудь, в бок. Дно вылетает из-под ног. Вцепившись в трос, болтаюсь на нем, словно тряпка на ветру.

Что делать?

Пытаюсь зацепиться тупыми носами калош за упругий песок. Ничего не получается: дно подо мной будто мчится куда-то и удержаться на нем нет никакой возможности. Руки слабеют. Неосторожно делаю выдох носом под шлем-маску. И сразу — удушье. Дыхательный мешок пуст.

Отпускаю трос, хватаюсь за кнопку байпаса. Словно невидимый великан шлепком подбрасывает меня вверх. Кручусь, переворачиваюсь в каких-то немыслимых кульбитах и, не переставая давить на кнопку байпаса, жадно глотаю, захлебываюсь кислородом.

Еще один мощный шлепок водоворота, и, отброшенный в сторону, я плавно опускаюсь на дно. Распластавшись всем телом на плотном, отутюженном течением песке, хватаюсь за него руками, пытаюсь зацепиться. Нет, не удержаться. Меня разворачивает, тащит вниз по течению все быстрее и быстрее.

Неужели всплывать?!

Но с каким видом предстану я перед экзаменационной комиссией, перед солдатами взвода. Ведь солдаты где-то здесь, рядом, им нисколько не легче моего.

Но зацепиться не за что. Дно будто смазано маслом. И вдруг… «Нож! Как я мог забыть про него!»

Выхватываю из ножен огромный, похожий на кавказский кинжал водолазный нож и с силой вонзаю его в песок.

Ну вот, теперь другое дело! Теперь можно и передохнуть, обдумать положение. Что необходимо сделать прежде всего? Конечно же — промывку. Потом? Потом — к тросу. Только бы добраться до него, ухватиться…

Подтягиваюсь к рукоятке и, быстро выхватив нож, вонзаю его на несколько сантиметров вперед. Вновь подтягиваюсь. Получается неплохо. Так, скачками, продвигаюсь против течения метр за метром.

На трос наткнулся раньше, чем ожидал. Онемевшими пальцами хватаюсь за тонкую стальную нить. Теперь никакой водоворот, никакая сила не оторвет меня от него.

Пристраиваюсь поудобнее, отдыхаю. Вновь подкрадывается тревога. Оглядываюсь по сторонам, прислушиваюсь. Впереди, в ржавом полумраке мелькают какие-то тени, пляшут, кувыркаются. А вот… Неужели?!

Еще не веря в случившееся, медленно, совсем медленно делаю легкий глубокий вдох.

На спине, в аппарате, слышен хрип с бульканьем.

Еще вдох, посильнее — и в рот летят водяные брызги.

Мгновенно становится жарко. Вода! В дыхательном мешке вода! Вот она, расплата за беспечность. Ушел под воду, не проверив дыхательного мешка на герметичность, понадеялся на вчерашнюю проверку. Не зря томило меня недоброе предчувствие. Сейчас надо немедленно выходить на поверхность, каждый вдох может стать роковым.

Добавляю в мешок кислорода, прислушиваюсь, хрипы в мешке уменьшились, брызг нет. Сколько еще осталось до берега? Может быть, успею, добегу?

Перебирая трос руками, мчусь вперед.

Течение валит, сбивает с ног, бросает из стороны в сторону, но я уже не обращаю на это внимания. Только к дыханию прислушиваюсь тревожно, в мешке вновь булькает.

Непонятно почему, но трос все туже и туже прижимается ко дну. Останавливаюсь, осматриваюсь. Вокруг уже светло. Прямо на меня уставилось что-то черное, похожее на ствол пушки. Приглядываюсь, ощупываю — громадный сук дерева, а дальше, впершись корнями в песок, дыбится здоровенный коряжистый пень. В лесу под такими пнями медведи устраивают себе берлоги. Трос убегает под его растопыренные лапы.

Пробую обойти пень. Не удается. Течение валит с ног, за скользкие сучья не удержаться.

Пробую перелезть через пень — того хуже, едва не сорвался.

В мешке хрипы с бульканьем все громче и громче.

А ведь берег, наверное, совсем уже рядом? Совсем рядом!

Опускаюсь на колени и решительно проталкиваюсь за тросом под корягу. И тотчас понимаю, что допустил ошибку. Острые окаменевшие сучья, словно пиками, сжали со всех сторон. Пячусь назад, пытаюсь выбраться, но скользкие пики врезаются под ребра, намертво схватывают аппарат.

Я в ловушке!

Холодок ужаса змейками течет по телу. Хочется рвануться, закричать, сбросить навалившуюся тяжесть. Еще мгновение, и самообладание ускользнет от меня.

Неимоверным усилием пытаюсь собрать волю, сжать ее, вытеснить наползающий ужас. Мысли мечутся, разбегаются, их не остановить, не удержать. Уже не брызгами — струйками бьет в рот вода, в висках стучит.