А Тихон так и застыл на месте, боялся пошевелиться. Веяло от её красоты могильным холодком, не по себе было парню.

– Как ты тут оказалась, Настасья? – едва выдавил он из себя.

– Из-за тебя, милый, – шепнула ему на ухо, и от леденящего голоса волоски встали дыбом.

– Зачем же ты с собой так?.. – только и спросил Тихон.

И тут послышался с озера шум да плеск, полезли из воды другие русалки, зашипели, словно змеи.

– Ш-ш-шла она к нам за помощью, – едко заговорила одна из них. – Хотела, чтоб кто-то из сестриц тебе явился да припугнул. – Она ухмыльнулась, оголив неровные зубы. – Да только сама и утопла.

– Коварное тут дно, один неверный шаг и всё… – добавила вторая.

Третья стала подбираться всё ближе и ближе, а Тихон попятился, споткнулся и шлёпнулся на землю. Настасья улыбнулась и повернулась к ним.

– Это мой суженый. Только я могу его трогать.

Русалки ощетинились, но отступили, устроились на кочках да начали волосы расчёсывать и песни петь.

А Тихон глядел на Настасью и бледнел всё сильнее, ведь спины-то у неё вовсе не было… Платье висело грязными лохмотьями, оголяя зеленоватые лёгкие и остановившееся сердце. Кем же стала его Настасья?..

– Чур меня, чур! – забормотал он, поднялся да побежал, что было мочи.

– Куда же ты, ясный мой? – закричала ему вслед Настасья, но он даже не обернулся. – Ах ты негодяй!..

Сильно тогда мавка рассердилась, заревела, словно раненый зверь, зарыдала. Даже сам батюшка Водяной со дна поднялся, разузнать, кто его девоньку обидел, да успокоить.

***

– С тех пор и начались нескончаемые дожди у нас… – закончил Тихон.

– Да, дела… – покачал головой староста, сел на лавку, шумно выдохнул. – Похоже, связалась Настасья с силами древними, могучими.

Тихон промолчал.

– Поглотила её Навь.

– Можно ли теперь спасти её? Вернуть в мир Яви? – спросил Тихон.

Ратмир задумался, морщина на переносице стала глубже.

– Я о таком не слыхал. Разве что пойти к Водяному да попросить его… Однако очень он нынче сердитый. – Староста снова покачал головой. – Не стоит.

Ратмир поднялся, прошёл взад-вперёд, раздумывая.

– Вот что. Знаю я, что за лесом да полями в горах живёт колдун. Зовут его Креслав. Много чего он ведает! Сильный. Иди к нему, разузнай.

Тихон быстро закивал, обрадовался даже будто, выскочил из избы и встал столбом, поскрёб по затылку: что делать-то теперь?

Как добраться до гор? Что сказать? Как матушке признаться, что уйдёт из дому? Вот это-то, казалось, для него самым сложным и было.

***

– Что ты сказал, Тишка? – громко повторила Марфа. – Ещё раз скажи, а то не расслышала. – Она прогрохотала вёдрами.

Тихон стоял на пороге, облизнул высохшие губы. Молчал.

– Я слушаю, – требовала матушка. – Уйти решил? Оставишь меня тут с малыми? Чтоб я одна всех тянула? Как батька твой сгинул в болотах, так и ты?

– Матушка, ничего такого я не хотел, – воспротивился Тихон.

Из-за угла показались белобрысые головы его братьев да сестёр. Смотрели на него огромными глазами, вот-вот разревутся. От их взглядов сердце Тихона ещё сильнее сжалось.

– А чего ты хотел? Думаешь, мамка у тебя сильная, сама справится? Я тебя на ноги подняла, растила-поила, а ты мне вот так отплатить решил?!

– Матушка, ну послушай ты меня. – Он подошёл ближе и хотел дотронуться до её плеч, но Марфа дёрнулась. – Я не навсегда же. Вернусь.

– Когда? – Подбородок Марфы задрожал. – Когда от меня уже косточки только останутся? Над могилкой материной постоять? Да? Так ты хочешь?

Она отвернулась, сложила руки на груди.

– Никакой благодарности от сына. А малым как в глаза смотреть будешь? Ты им-то сказал?

Тут они к нему подбежали, будто плотину прорвало. Кинулись на него, повисли, зарыдали.

– Вот! Полюбуйся, что ты наделал, – кивнула на них Марфа. – Мать не жалко, так хоть их бы пожалел.

Тихон молчал, только гладил ребят по головам. Они шмыгали носами, одной рукой слёзы размазывали по щекам, а другой крепко держались за штанины.

– Я же быстро назад обернусь, что вы расквасились. – Тихон присел и сгрёб их всех в охапку, крепко обнял и зажмурился.

Были порывы у Тихона отказаться от своей затеи, остаться в доме, только, чтоб матушка не расстраивалась, не кричала на него. Червь вины глодал изнутри. Может, зря он задумал это?.. Но вспомнились ему Настасьины глаза, когда услышала она о его нелюбви. Сколько в них горечи плескалось, сколько боли! А всё почему? Потому что матушку слушался, не мог ей перечить. Дурак.

Кое-как Тихон ребятню от себя отлепил, поднялся. Взял мешок со скамьи, положил краюху хлеба да туесок с водой. Избе поклонился, мысленно попросил домового следить за хозяйством, не оставлять без присмотра. Хотел и к матушке подойти, обнять на прощание, но по её сердитому взгляду всё итак было ясно.

Вздохнул Тихон, натянул шапку, да и вышел прочь.

***

Три дня и три ночи в дороге был Тихон. Сколько деревень и сёл он прошёл – не счесть! Сколько полей да лесов увидал, не уставал дивиться, что мир-то на самом деле такой большой. Его скудные припасы давно закончились, а попадавшиеся в пути зайцы да прочие звери такими испуганными глазами на него глядели, что губить было жалко. Всё же живые души. Так что ел коренья да травки, воду из ручьев пил. Спал мало, урывками, чтоб время на это не тратить да быстрее дойти.

Наконец, на исходе третьего дня добрался он до горы. У подножия её, обессилев, упал на мягкий клевер, закрыл глаза. Теперь надо подняться на самый верх, только чуть дух перевести бы.

Повернулся Тихон набок, попытался на локтях приподняться и увидал рядом с собой ворона, да такого огромного, будто и не птица вовсе. Он глядел пристально, и казалось, в чёрных блестящих глазах отражалась вся вечность.

– Куда путь дер-р-ржишь? – спросил вдруг ворон человеческим голосом.

Тихон тут же поднялся, потряс головой, часто заморгал. Верно, почудилось! Ведь не могло такого быть на самом деле.

Посмотрел он по сторонам, но никого больше не увидел.

– Это я с тобой р-р-разговар-р-риваю, – снова повторил ворон. – Кто ты такой? Откуда пр-р-ришёл?

– Тихон я, – ответил парень. – Пастух из Озерков.

– Зачем пр-р-ришёл?

– Нужно мне колдуна Креслава увидеть. – Тихон отряхнул штаны, пригладил волосы.

– И зачем он тебе понадобился? – Ворон обошёл по кругу, внимательно оглядывая гостя.

– Только с ним могу я обсуждать это, извини уж меня, мудрая птица, – развёл руками Тихон.

Ворон протяжно каркнул и поднялся в воздух.

– Что ж, иди тогда за мной. Колдун тебя ждёт.

Вздохнул Тихон, посмотрел на гору: такая она высокая была, что вершиной в облака упиралась! Но надо идти, ведь стоя на месте, к своей цели не ближе не станешь.

Долго забирался Тихон. Иногда ноги соскальзывали, и камни ухали вниз, гулко отзываясь эхом в скалах, однако он упорно лез к вершине. И когда казалось, что сил уже и нет совсем, забрался он на уступ, лёг и выдохнул. Голову повернул набок и увидел прижавшуюся к скале небольшую избушку, с земли вовсе и не приметную, а около неё на коренастом деревце – того самого ворона.

– Много в тебе силы таится, – сказал он. – Может, и сговор-р-римся с тобой.

– О чём ты, птица? – не понял его Тихон.

И тут ворон расправил крылья, протяжно каркнул да как взмыл к небу. Закружились воронкой перья, пыль вверх поднялась! А когда этот туман рассеялся, увидел Тихон перед собой человека – высокого, жилистого, в белом одеянии, подпоясанного красным кушаком. В руках у него был витиеватый посох, а за ухом – чёрное воронье перо.

– Здрав будь, – промолвил старец и погладил длинную седую бороду. – Вижу я твои помыслы, но хочу, чтоб и сам ты о них рассказал.

– Ты… Ты – Креслав? – Тихон поднялся сначала на колени, а потом и во весь рост. – Неужели?