70-е. Фрагмент с попугаем Было лето жесточе, чем к Цезарю Брут: минский август скорей походил на Бейрут и деревьям обугливал ветки. И жара миражами качала дома, и сходила с ума, и сводила с ума от соседки по лестничной клетке. И с огнем, получившим прописку в глазах, мы швыряли вещички в раздутый рюкзак: майки, плавки, потертые книги… Наконец дождались мы, с жарой совладав, и вобрал нас в себя неохотно состав, в Симферополь ползущий из Риги. Всюду – курица, яйца, батон, самогон, звуки музыки всласть наполняли вагон: «Песняры», Магомаев и Верди… А в соседях – прибалт из местечка Тракай, чьим попутчиком был небольшой попугай, прозябающий в клетке на жерди. А в соседнем купе слышен «ох!» был и «ах!», даже воздух вокруг знойной страстью пропах, словно был там с Рахилью Иаков. Там друг друга любили взахлеб, допьяна, а ведь были-то, в принципе, муж и жена — но из двух независимых браков. А другой пассажир, лейтенант из ментов, был по пьяни за мелочь цепляться готов — вот ко всем и цеплялся, му*ило. Чай был просто нагретой водой с сахарком; не предложишь такой ни в райком, ни в обком, а для нас – как для плебса – сходило. Поезд двигался к югу, как гибкий варан, пшенной кашей давился вагон-ресторан, мух гуденье, немытые миски… И – обратно, в купе, в неродную среду, где беззвучным комочком грустил какаду, наклоняя свой профиль семитский. 1990 Не подпадает под титул «Вехи» год девяностый в двадцатом веке. В усталых душах – темно и гадко. Год безнадеги и год упадка. Мы в нем не люди, а биомасса. Эмблемы «Пумы» и «Адидаса» — везде. И рожею хмурясь сытой, грядет хозяин с бейсбольной битой. Надежды – в луже, судьба – в утиле, в подъезде запах болотной гнили. У наступившей асталависты понуро морщится лоб пятнистый. И фарш, и маслице – по талонам. Соседка Танька торгует лоном не по призванью, не для потехи — копейки платят в библиотеке. На стылых рынках в кассетном плеске — «Кар-мэн», Добрынин и Анне Вески. У жвачки траченной – вкус стрихнина. Всеобщий гомон. Гуляй, рванина! Помойка. Шелест грошовых сплетен, но «Взгляд» покуда не подзапретен. И все ж признайся лихому году, что ты не так понимал свободу. И в этом шоу не жди антракта, но надо ж все-таки выжить как-то! И дышит хрипло сквозь смятый рублик Союз Советских (пока) Республик. Эпоха и речь
И тянулась эпоха – голая, словно плац; не хватало шагов, и со стенкой сходилась стенка. А в пепельнице, похожей на пепелац, дотлевала очередная нетленка. Утекало время – дождинками в водосток, и проклятья печать помечала и рок, и диско… Послевкусие юности – терпкое, как глоток популярного и дешевого бренди «Плиска». Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
