– Ха, как же.

– Через месяц в интернате осенний бал, мы там собираемся исполнить несколько песен. Ты будешь танцевать в первом ряду, обещаю! Нам бы только клавишника хорошего найти, – заявил Родик.

– Ну, по этой части у нас Сережка, – ответила Ника, взяв в руки тонкие барабанные палочки, – вот только он ни за что не станет с вами играть.

Юноша перевел на Нику изумленный взгляд, а она вспомнила, как сегодня за завтраком Сережа называл Родиона шпаной и уговаривал маму запретить Нике с ним водиться. «Мам, он плохо учится и курит, не сегодня завтра свернет на скользкую дорожку», – возмущался Сергей. Ольга Васильевна не разделяла опасений Сережи и пристыдила его за осуждение товарища, которому нужно протянуть руку помощи, а не отстраняться. Сережа даже покраснел от злости, поэтому сейчас Ника слукавила:

– Сережа у нас играет только «Марсельезу».

– То есть он из этих, идейных? – пристально глядя на Нику, поинтересовался Родион.

– Скорее из идеальных. Он всегда и во всем номер один и до жути привык быть лучше других. Иногда так и хочется его стукнуть, – шутливо ответила Ника. В это мгновение в поле ее зрения попали боксерские перчатки, сиротливо примостившиеся у груды матов в углу, поэтому она добавила:– Вот чего мне не хватает в общении с братом.

– Хочешь побоксировать? – беря в руки перчатки, поинтересовался Родион.

– Конечно! – загораясь восторгом ответила Ника.

– Обычно девчонки просят меня сыграть что-нибудь лирическое на гитаре.

– А ты еще не понял? Я не все! – сверля Родика взглядом, заявила Ника.

– Тебе нужно выпустить пар, вот что я понял.

– Лучше помоги мне зашнуровать перчатки, а то болтать все мастера.

Родион подошел к Нике почти вплотную, так что она ощутила еле уловимый аромат какой-то травы или жженой древесины, исходящий от его белой водолазки. Родя заботливо раскрыл перед Никой левую перчатку.

Он не раз шнуровал эти тяжелые кожаные перчатки, покрытые сеточкой тонких трещин, но такого наслаждения от этого действий не испытывал еще никогда. В нем словно зарождались совершенно новые эмоции. Дотрагиваясь до Никиных запястий, Родя чувствовал в душе нежность, мягкость, которой даже сам удивился. Его чувства к Нике были такими же двоякими, как и ее. Он будто постоянно на нее злился, готовый схватить за плечи и тряхнуть хорошенько, но стоило взглянуть в ее большие восторженные глаза, как злость мигом улетучивалась, и он тут же был готов простить ей все.

Когда Ника уже была готова боксировать, Родион с увлечением начал объяснять, как следует поставить ноги и как наносить удары, показывал различные комбинации. Девушка с неожиданным для Родиона азартом старалась следовать его указаниям, она хлопала что было сил по боксерской груше и все время оборачивалась на стоящего рядом новоиспеченного учителя:

– Родя, ну что, правильно? У меня получается? Ах, как же здорово поколотить кого-нибудь!

Юноша тоже смеялся. Худенькие руки Ники в непомерно больших перчатках смотрелись потешно, но ее стремление как можно сильнее нанести удар вызывали уважение. В один момент Ника, со всей силы стукнув по груше, резко обернулась на него, чтобы задать вопрос, не осознавая, что тяжелый кожаный мешок сейчас же вернется в исходное положение, и не успела открыть рта, как ее повалил с ног сильный толчок в спину. Ника вскрикнула, пошатнулась, не удержалась на ногах и угодила прямо в объятия Родиона.

Раскрасневшиеся щеки, выбившиеся из общей массы светлые локоны, упавшие на лицо, учащенное дыхание и горящий блеск в глазах сделали ее восхитительной. Родион уловил запах ее волос, пропитанных томительным ароматом расцветающего жасмина, и на какое-то мгновение потерял контроль над своими эмоциями. Он прижал к себе ее хрупкое тело и стремительно поцеловал в губы.

– Ты что это делаешь? – оттолкнула его Ника, сердито сверкнув глазами, которые от негодования потемнели и сделались из голубых синими. – Так нельзя! Это нечестно! Ты же встречаешься с Лорой.

Родион сразу опустил руки и состроил наигранно серьезную гримасу:

– Да, ты права, это мерзко. Я и сам не в восторге от своих поступков. Вот если бы ты взялась за мое воспитание и направила меня на верный путь, я бы сразу изменился.

Ника рассмеялась:

– Нет, Родион, не выйдет.

– Что не выйдет?

– Не выйдет провести меня, как маленькую дурочку. У меня есть старший брат, и он мне сто раз рассказывал про эту вашу излюбленную уловку. Ты же решил прикинуться плохим мальчиком, и чтобы я – эдакая пай-девочка – пыталась тебя перевоспитать, а сама потом угодила в твои сети.

– Да, похоже, я прокололся на этот раз, – смеясь признал Родион, расшнуровывая Нике перчатки.

– Прокололся, причем дважды, – свысока поглядывая на Родиона, надменно проговорила девушка.

– Почему дважды? – изумился Родя.

Ника поправила волосы и задорно произнесла:

– Просто я не пай-девочка!

Родион озадаченно посмотрел на нее, прокручивая в голове услышанное, а потом схватил за руку.

– Значит, не пай-девочка, говоришь? Сейчас мы это проверим, – он достал из кармана связку ключей и, заговорщически приблизившись к самому ее лицу, сощурил глаза. – Видела рядом с домами несколько гаражей? Так вот, это ключ от одного из них. Погнали кататься! Лев Борисович недавно получил в наследство от умершего родственника «Москвич-412», тачка улет.

– Ты что, собираешься угнать машину? – стараясь скрыть свой испуг, почти шепотом проговорила Ника, расширив глаза до придела.

– Почему угнать? – услышала Ника звонкий голос Родиона. – Просто возьмем покататься. Лев Борисович отправился к Тимычу на сабантуй, да и все остальные тоже, никто даже не заметит.

– А как ты заведешь ее?

– Ты что, забыла – у меня отец физик, я справлюсь с этим за пару минут.

В гараж молодые люди проникли без малейшего труда. Машина на удивление была не заперта, и когда они заняли передние сидения, и Родион с блестящими как в горячке глазами опустил руки на руль, Ника почему-то не могла выдавить из себя даже слова. Ее била мелкая дрожь, а в голове звучали слова Сергея, сказанные маме сегодня за завтраком, когда та стала защищать Родиона: «Ах, мама, неужели ты не видишь, что по этому вашему Родику колония плачет».

– Черт, бензин на нуле. Черт! Черт! Черт! – недовольно выкрикивал Родион, ударяя ладонями по рулю, но потом спохватился, быстро взял себя в руки и, повернувшись к Нике, начал ее уговаривать: – Ты не расстраивайся, в следующие выходные прокатимся. Лев Борисович отправится на дачу, а жена ему не разрешает туда ездить на машине, вот мы с тобой и попробуем, как ведет себя эта махина на дороге.

– Я не расстраиваюсь, я же не маленькая, – пытаясь казаться спокойной, ответила Ника. – Лучше скажи, ты что, отцу так прямо и сказал: «Научи меня заводить чужую машину без ключа»?

Родик уже совсем расслабился, словно этот зеленый блестящий автомобиль был его собственностью, он вальяжно расположился в водительском кресле и начал объяснять:

– Ну нет, конечно, он бы меня убил за такое. Просто так, расспрашивал про всякое, слово за слово – и выведал все, что было нужно. Он вообще очень любит меня поучать, так я и пользуюсь моментом, стараюсь извлечь из этих разговоров пользу.

– Хорошо иметь такого отца, – с еле заметной ноткой грусти в голосе произнесла Ника, глядя в темное стекло автомобиля.

Родион криво усмехнулся, замолчал на несколько секунд, а потом заговорил с такой горестью в голосе, словно ему наконец позволили излить душу:

– Ничего в этом нет хорошего. Отцы бывают разные, если ты думаешь, что мы с батей друзья, то ошибаешься – он скорее мой надзиратель.

Родион все больше и больше распалялся. Лицо сделалось мертвецки бледным, даже губы утратили свою яркость. Он теребил волосы, раздувал ноздри, а потом изменился в лице, снова схватился за руль и продолжил резко и нервно:

– Ничего в этом нет хорошего, ты моего отца не знаешь. Лучше бы его вовсе не было у меня. Лучше бы он умер!