Лучше бы сам сорвал.
Снова начинается припев, герой идёт по улице и вновь достаёт из кармана письмо от Оли, чтобы прочитать его до конца. В нём написано:
В среду тебе удобно, ближе к вечеру? Если да, то дверь в дом будет открыта, ты сможешь зайти. Но нужно будет меня подождать. Мне нужно будет собраться, а то гулять ведь как-то надо! Словом, если ты согласен, то я буду ждать тебя, мой дорогой друг! Ах, как хочется в девятнадцатый век…
Оля.
Лёшка улыбается, но тут же перестаёт, потому что видит такси. Он быстро складывает письмо в карман и ловит машину.
ЛËШКА: Добрый день! До Просторной получится?
ТАКСИСТ: Долетим!
ЛËШКА: Отлично.
Камера захватывает виды из окна машины. Песня Луны сбивается, будто бы радио барахлит. Через время Лёшка высаживается у дома Оли, жестом благодарит таксиста и останавливается. Потом немного смотрит на природу за городом и заходит в дом. Песня заканчивается.
ИНТ. Дом Оли, место побольше, но всё же не самое презентабельное. Солнце в окнах близко к закатному.
Лёшка заходит в дом, стучит по стенке и произносит:
Оля, я тут!
Молчание, но рядом слышен шум.
Лёшка, прислушавшись, понимает, что всё в порядке и идёт к двери, которая ближе всего ко входу и к комнате Оли.
К повествованию подключается его внутренний голос. Он отвечает за мысли Лёшки. А в его голове рождаются следующие мысли:
Да что ж это такое? Почему я не дождался ответа и так невозмутимо пошёл к комнате? А если там вообще не она? А может, её здесь вообще больше нет? Нет, я не должен об этом думать. Она находится за стеной. Сейчас я проверю, как она. Да, почему нет? Хорошая идея. Но она просто моя подруга, разве это не вмешательство в личную жизнь? Да ладно, какой вообще смысл в моих рассуждениях? Я ведь совсем ничего не делаю! Но сейчас у меня есть шанс что-то сделать.
Он открывает дверь и включает свет в комнате, к которой вела дверь.
ИНТ. Комната Оли.
В комнате находится столик с лампой, кровать и гитара. Стены ободраны, у кровати висит картина, изображающая старика, несущего на спине вязанку хвороста. Картина висит так, что когда герой сидит на кровати, полотно находится над его головой. Пол устлан ковром. На другой стене висят часы. Они тикают.
Лёшка кладёт цветы на кровать и садится сам.
Но я не могу. Что же я за человек? Может, те ребята со двора были правы, когда сказали, что я странный? Вот чёрт. Я сейчас здесь сижу и размышляю о смысле своей жизни и совсем не знаю, что за стеной! Нет, я не могу. Что же я за человек?
Лёшка быстро поднимается с кровати и смотрит на стену. Но тут раздаётся голос Оли.
ОЛЯ: Лёш! Лёшка!
Лёшка выдыхает носом и успокаивается. Он берет цветы, выходит из комнаты и видит, что Оля стоит перед ним. Герои обнимаются.
ЛËШКА: Привет! Ну что, как ты? Ой, что это я, это тебе!
Герой вручает цветы.
ОЛЯ: Ну что же это такое? Не делай так больше!
Смотрит на цветы.
ОЛЯ: У меня в соседней комнате стоит ваза, принесешь? А то мне нужно столько всего тебе рассказать!
ЛЁШКА: Да, конечно.
Уходит за вазой.
Оля улыбается.
СКЛЕЙКА!
ИНТ. ВЕРАНДА ОЛИ.
Аккуратное и прибранное место, есть деревянные стол и стулья.
Герои выходят из дома. Оля выходит на веранду с чашками, за ней – Лёшка с чайником с чаем.
ОЛЯ (ВЫХОДЯ ПЕРВОЙ): Давно не было такой погоды. Да. Ты присаживайся!
ЛЁШКА: Нет-нет, я помогу!
Оля присаживается.
Лёшка наливает чай и садится.
Оля делает глоток и начинает монолог, параллельно которому следуют планы природы вокруг героев (а также в кадре с героями!).
ОЛЯ: Ну как я? Мысли у меня есть. За это время я кое-что поняла. Новое… ну, то, что раньше казалось новым – совсем-совсем другое. Я будто частица в этом необъятном пространстве, которое так и хочется притянуть, попытаться обнять большими мысленными руками. Но всё ведь хорошо… так много большого и интересного, что даже не знаю, с чего начать!
Жизнь оказалась центрифугой, из которой беги, не беги – никуда не денешься. Но мне нравится бежать. Когда я остановлюсь?
Слишком много размышлений о гармонии с собой – и её отсутствие.
Знаешь, мне пришла мысль о том, что гармония и есть для того, чтобы её искать. Она трансформируется и прячется, существуя в виде недостижимой цели, к которой подберёшься – наткнёшься на что-то новое, и так бесконечно. Ещё немного о том, что всё прекрасно в процессе.
Да. Ощущение прекрасного. Это внутри, это так, как было сначала; будто оно – цвет кожи или группа крови. Формируется когда-то, а с ним и на всё смотришь под уникальным, своим углом – в восхищении, созерцании, невольно примешивая звёзды ко всему, что ни попадается на глаза и в душу. И никто ведь не поймёт, что здесь, за крышей облаков, утренним дымом редкого тумана, курткой, пропахнувшей сотнями кофеен и бесконечностью высоток, связь плохая. Не поговоришь, не подышишь ими. Но я знаю, они ощущают моё присутствие, а я – их.
ПАУЗА! ПЛАН НЕБА.
Оля пытается отхлебнуть чай, но понимает, что его больше нет.
ОЛЯ: Ой… а чай-то закончился. Да и стемнеет скоро. Пойдем прогуляемся!
ИНТ. УЛИЦА
Герои идут молча.
ОЛЯ: И вот знаешь, я не скучаю. Сложно скучать по незавершённой части жизни, по её началу. Просто существуешь в радостном страхе перед тем, куда приведёт Млечный путь. Или, может, это будет случайно упавший метеорит, на который я успею ухватить последний билет? И с невероятной влюблённостью в каждое новое, иное, удивительное, живое или неживое – дышащее особенно быстро, но мягко. Или просто не успеваю скучать.
Единственное, от чего может бросить в дрожь – я до сих пор не знаю, где мой дом. Настоящий, тёплый, кто он и что? А еще меня страшит то, что я не успею его найти. А ведь время-то еще есть.
Поезд о рельсы везде звучит одинаково, наверное, потому, что это одна дорога, чужая, но уже до тошноты близкая, фонари сменяются: белые на оранжевые, оранжевые на белые… огни домов то уходят в небеса, то опускаются под землю – всё оно одно.
Начинаешь трепетать, когда снова ступаешь на траву босиком, чувствуешь, что до неба не нужно прыгать – лишь смотреть и прислушиваться. Может, здесь и есть дом?
План героев сменяется планом матери Лёшки, сидящей на кухне. Она явно переживает, ждёт. Камера медленно наезжает издалека. Будто бы сеанс подглядывания.
