Ки оторвала взгляд от учебника, почти не слушая, что отвечает на вопрос учителя класс. И обмерла, на несколько мгновений забыв о дыхании. Посреди чистейшего голубого неба повисла темная грозовая туча. Сверкнула молния… вдалеке, за домами.

Там, где находился особняк семьи Морэ.

Ки вскрикнула. Ученики обернулись. Не обращая внимания на вытягивающиеся лица, на испуг в глазах Филина и его тревожные расспросы, она скинула учебник и тетрадь в рюкзак и, даже не закрыв его, бросилась вон из класса. Мистер Горжес что-то возмущенно кричал вслед, но Ки его не слышала.

Потому что стены кричали тоже.

Хорошо, что с ней сегодня был велосипед – в последние несколько дней перед школой она заезжала к Дайане. Читала ей книги, говорила, как ужасно скучно в школе, убеждая, что Дайана ничегошеньки не теряет, не появляясь там. В общем, отвлекала и развлекала как могла. Понимая, что делает слишком, слишком мало для принцессы, которая уже почти стала хрустальной.

Всю дорогу до особняка Ки не отрывала взгляда от тучи, нависшей над Реденвудом. Та понемногу светлела, рассеивалась, но она не знала: воспринимать это как хороший знак или плохой? Или все то, что она навертела себе в голове, лишь в ней и существует? И когда Ки войдет в комнату Дайаны, подруга встретит ее своей чуть печальной улыбкой… ведь даже сейчас, наполовину хрустальная, она не разучилась улыбаться.

Бросив велосипед на дорожке, Ки ворвалась в особняк. Тишина. Мертвая, неестественная.

Прочистив горло, Ки крикнула: «Дайана!» Тут же пожалела об этом – крик потонул в тишине, словно в болотной трясине. Заглох, словно звуки не имели тут больше силы.

И вот тогда ей стало по-настоящему страшно.

Стены, картины, столики и все, что было на них, заговорили разом. «Дайана!» – кричали теперь уже они, будто став ее искаженным эхом. «Не спасли, не спасли». – «Беда пришла». – «Простите, простите». – «Ужасно», – проговорил дух стены – наверное, дальний родственник обитающего в доме Ки духа.

Взбежав по лестнице, она застыла. Мистер Морэ стоял, раскинув руки и закрывая собой вход в комнату Дайаны. Что-то неестественное было в его позе и его лице. Только подойдя ближе, Ки поняла, что именно. Алистер Морэ превратился в живую статую. Казалось, он спал с открытыми глазами – поднесенная ко рту ладонь поймала его дыхание. Последние сомнения отпали.

Чары.

Дверь в комнату Дайаны была открыта, а она сама… жива. Вздох облегчения вырвался из груди Ки, но тут же сменился безотчетным ужасом, когда подруга прошептала:

– Оно здесь.

– Кто? – чувствуя, как слабеют ноги, вскрикнула Ки.

– Темное Отражение. Слуга Ламьель. Ари… Ее заставили уйти – чтобы мне помешать не смогла.

– А твой папа?

– Я защитила его, как он всегда меня защищал. Но чары совсем меня ослабили, и с Темным Отражением мне не совладать. – Дайане было тяжело говорить – она почти полностью остекленела, только губы шевелились едва-едва. – Папа оберегал меня, говорил, что мое проклятие можно уничтожить. Но теперь я знаю правду: это невозможно, если не убить ту, что его наслала. Джиннию.

– Значит, ты…

– Я умру, но не навсегда. Просто стану хрустальной. Ки…

Слыша в висках отзвук биения сердца, она склонилась над Дайаной.

– Ты должна победить Темное Отражение. Помоги им – Митси и миссис Одли… если они еще живы.

Ки с головы до ног покрылась ледяными мурашками.

– Дайана, я…

Она не услышала, а быть может, уже и не могла слышать. Прошептала так тихо, что пришлось наклониться еще ниже:

– В кабинете папы… картина с роялем. Это вход. Не забудь забрать холст с собой, когда окажешься по ту сторону, чтобы в любой момент вернуться обратно. В доме есть и другие картины-порталы. Но не пользуйся ими слишком часто – они ветшают, а как создавать новые, знаем только я и папа. – Дайана устало выдохнула: – Прошу тебя, отыщи Ари.

Откуда-то из глубины дома послышался тонкий, но ужасающий вой. Ки вздрогнула, сердце подскочило к горлу. Так завывает ветер – тревожно, заунывно, до холодка в груди.

– Слушай меня. Это важно. – Дайана смотрела неотрывно, не моргая, и Ки поняла, что она уже не может закрыть глаза. – Прежде чем войдешь в Ордалон… забери мое сердце и мою слезу. Спрячь ее куда-нибудь, чтобы не потерять. Моя слеза с каплей Истинного Дара станет твоим оберегом. Истинный Дар – в моем сердце, и тебе нужно будет выковать из него клинок. Только он сможет убить Ламьель.

Вой стал громче и отчетливее – нечто жуткое бродило по особняку. То, что Ки должна была убить. Она чувствовала, что близка к истерике. Темное Отражение, странный сон мистера Морэ, страшные слова Хрустальной Принцессы…

– Дайана, о чем ты говоришь? Я не могу взять у тебя твое сердце! – в отчаянии воскликнула Ки.

– Это меня не убьет. Ты забыла – я ведь Истинный Дар. Смерть не имеет надо мной такой власти, как над другими. Я просто уйду в пустоту, но вернусь, как только Ламьель будет побеждена, а проклятие – разрушено.

Голос ее звучал все тише, слова – все неразборчивее. Ки понимала, что должно произойти с минуты на минуты, а потому не перебивала… пускай это было так тяжело.

– Знаю, я не имею права такое просить, но… больше некому. Я бы хотела, чтобы папа пошел с тобой, но у меня уже не хватит сил его расколдовать. Но Ари… Ари тебе поможет.

– Она – твоя Хранительница, – тихо сказала Ки.

– Да.

По прозрачной щеке Дайаны скатилась слеза. Упала на подушку, стекленея. Ки протянула руку и коснулась хрустальной бусины каплевидной формы.

– Береги ее, и она тебя сбережет, – прошептала Дайана.

Губы ее больше не шевелились. Она превратилась в хрустальную статую.

Опустив голову, Ки заплакала. Но ей не дали ни минуты на скорбь. Она подскочила, вспугнутая полувоем-полустоном, доносящимся из глубины особняка. Судорожно выдохнула, безуспешно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

Что делать? Что ей делать?!

Темное Отражение не позволит ей войти в Ордалон. А как бы Ки этого ни боялась, ей придется туда отправиться. Дайана не вернется, не оживет, пока джинния не будет побеждена, а значит, Ки необходимо передать сердце Ари. Сердце… Руки задрожали. Она бросила быстрый взгляд на хрустальное тело Дайаны. Почувствовав за спиной неимоверный холод, стремительно обернулась.

Перед ней стояло нечто, больше всего напоминающее размытую тень человека, но лишенное каких бы то ни было человеческих черт. Ки вскрикнула и одновременно с ней Темное Отражение завизжало.

Звук нарастал и нарастал, становясь просто нестерпимым. Она зажала руками уши, но это не помогло. Ладони стали влажными и липкими – отняв их, Ки с ужасом увидела на них кровь. И в тот миг, когда визг Темного Отражения достиг наивысшей точки, окно за ее спиной раскололось вдребезги.

Ки поразила страшная догадка. Она всем телом развернулась к кровати. Хрустальная статуя, что всего минуту назад была Дайаной, разлетелась на мириады осколков, среди которых алело ее сердце – кусок рубинового хрусталя. Пока Ки в ужасе хватала ртом воздух, Темное Отражение бросилось к Дайане. «Ему нужно сердце», – поняла она. Чтобы разбить, уничтожив единственное оружие против Ламьель.

Раздумывать было некогда. Ки бросилась к подоконнику, подобрала самый больший кусок стекла и вонзила в зыбкую плоть Темного Отражения, что уже вплотную подобралось к кровати. Оно заскулило, как раненый зверь, и вдруг обратилось… Филином. Он стоял, зажимая рукой кровоточащий бок. Покрасневшие от слез глаза широко раскрыты, в них застыл ужас, словно Филин не мог поверить в то, что Ки ранила его.

– Так больно, – простонал он.

Ки отступила на шаг, ошеломленная.

Она видела, как Темное Отражение превращается в Филина. Понимала: он никак не мог сейчас оказаться здесь. Но рука, что держала осколок стекла, разуму отказывалась подчиняться. Ослабела, опустилась сама собой.

Филин нетвердой походкой подошел к Ки, по-прежнему зажимая кровоточащую рану. Дрожащей рукой коснулся ее руки, мягко попытался отнять осколок.