Ки решительно подошла к высокому темноволосому мужчине, стоящему за барной стойкой. Скрестив руки на груди, он наблюдал, как вихрастый паренек смешивает коктейль. Надменное выражение лица подсказало, что перед ней – хозяин «Аливиеры».

– Здравствуйте, я по объявлению, – заявила Ки.

Темноволосый смерил ее с ног до головы цепким взглядом. Левая бровь медленно поднялась.

– Я справлюсь с любой работой, – заверила она, заметив его недоверие. – И вы сами написали, что возраст не имеет значения.

Ки давно поняла: быть уверенной в своей правоте и говорить прямо – половина успеха. И с первым, и со вторым у нее никогда не было проблем.

– Хм. Возможно.

Обрадованная, она хотела было объяснить, что работа ей нужна всего на пару ночей, но хозяин кафе оказался быстрей.

– В чем работа заключается, знаешь?

Ки с готовностью кивнула.

– Принять заказ, подать еду с напитками, убрать со стола…

– Это все ясно. Я про «особый ингредиент». – Подавшись вперед и многозначительно приподняв бровь, последние два слова мужчина произнес вполголоса.

– Эм-м… нет, – недоуменно протянула она.

Из взгляда темноволосого тут же ушел интерес.

– Не местная, что ли? – хмуро спросил он.

Ки снова кивнула. Хозяин кафе вздохнул, с прежним недоверием косясь на нее.

– Тут дело такое – если желание шею портить нет, никто заставлять не будет. Но пара капель в бокал с вином обязательна. Обычное тут никому не сдалось, не за этим в «Аливиеру» со всего света слетаются.

Ки долго смотрела на него в мучительных попытках связать одно с другим. А когда наконец поняла (помогла любовь к фэнтезийным книгам), ахнула.

– Пару капель… крови?!

– Крови, крови, – спокойно ответил хозяин «Аливиеры». – С тебя что, убудет?

Она пробормотала что-то о неотложных делах и заторопилась к выходу. Ее провожали десятки взглядов. Голодных взглядов. Даже окруженная светлячками танцовщица остановилась и красноречиво облизнулась, глядя на ее шею.

Ки пулей вылетела из кафе. Притормозила, только оказавшись на пустующей рыночной площади. Оперлась о столб могучего древа и выдохнула с невыразимым облегчением. Конечно, вряд ли на нее накинулись бы прямо в «Аливиере», но… кто знает этих вампиров?

Ужасный, ужасный мир!

Оставалось еще одно объявление. Направляясь по указанному адресу (третий круг от ствола, шестой дом от статуи дриады), Ки от всей души надеялась, что ни сюрпризы, ни вампиры там ее не ждут. Добравшись до нужного дома, широкого и приземистого, она постучалась. Дверь расплелась, вероятно, реагируя на ее касание.

Вышедший навстречу мужчина совершенно не соответствовал представлению Ки о художниках – очень высокий, темноволосый, с аккуратной эспаньолкой, что украшала и без того привлекательное лицо.

– По объявлению, верно?

И снова этот оценивающий взгляд…

Она смущенно потопталась на месте. Ки никогда не считала себя красавицей, да еще и эти кудряшки… А еще она была уставшей после долгой дороги и наверняка бледной после встречи с вампирами, а потому не знала, какого вердикта ждать.

– Я не ожидал встретить столь юное создание. Я Сэмвель. – Художник обезоруживающе улыбнулся. По всей видимости, кастинг она прошла.

Ки с облегчением представилась.

– За вашу работу я могу предложить несколько призмеров и ожерелье моей покойной жены. Думаю, это подходящая плата за несколько украденных у вас часов.

В отличие от Сэмвеля, она понятия не имела, достойная это цена или нет, но признаваться в этом не собиралась. Заметив ее сомнения, хозяин дома поспешно добавил:

– И три шкурки детенышей среброгрисса.

Название неведомого зверя Ки понравилось. К тому же художник оказался вежлив и учтив, а его улыбка была открытой и располагающей к себе. У людей с темными замыслами и душами улыбки фальшивы, а их истинные намерения всегда выдают глаза.

Она согласилась. Почудилось, из груди Сэмвеля вырвался облегченный вздох.

– Ну что, начнем? – бодро осведомился художник.

Ки удивленно глянула в окно – точнее, в просвет в тесном переплетении ветвей, его заменяющий. Сумерки уже всецело завладели городом-древом.

– Сейчас?

– Завтра с утра я собираюсь на ярмарку в Песках. Хотелось бы привезти и вашу картину тоже. Она станет изюминкой моей коллекции.

Ки повела плечами, не купившись на лесть.

– Хорошо, давайте начнем, – деловито сказала она.

Обрадованный Сэмвель повел гостью в глубь дома. Любопытному взгляду Ки предстала дверь из переплетенных веток, по всей видимости, ведущая в подвал или погреб, множество картин на стенах и роскошный мольберт. Он казался выточенным из кости и имел причудливую форму – верхнюю его часть венчало нечто наподобие изогнутых рогов. Очень мрачное, но притягивающее взгляд творение.

Стоило получше рассмотреть картины, она тут же позабыла обо всем. Нарисованные Сэмвелем портреты поражали своим мастерством. Изображенные на них женщины, девушки и девочки, мальчики, юноши и мужчины казались живыми, настоящими. Ки все ждала, когда они задышат и задвигаются. Печальные и искрящиеся весельем взгляды, лица бледные и тронутые румянцем, черты резкие или аристократические… всех этих людей объединяло одно – фантастическая достоверность. Находясь под властью магии этих картин, она коснулась руки седовласого незнакомца, чем-то напоминающего ей отца. Наваждение рассеялось, когда под подушечками пальцев Ки ощутила грубый холст вместо теплой кожи.

– Потрясающе, – прошептала она.

Сэмвель улыбнулся, польщенный. В тот же миг картина застонала: «Помогите».

Ки отпрянула, отдернула руку. Художник ничего не заметил – уже отвернулся, чтобы подготовить рабочее место. Пока он ставил на тумбочку у мольберта краски и кисти, Ки снова взглянула на картины.

Она привыкла к тому, что голоса в ее голове никогда не умолкают. Привыкла, что тишины для нее не существует – мир затихает, только когда она спит. Не существует и одиночества – духи всегда находятся рядом с ней. За несколько лет (первый голос заговорил в ее голове, когда ей исполнилось семь) Ки научилась не замечать голоса, пусть это и не всегда получалось. Ведь каждый город, каждое здание, каждый дом были вместилищем не только людей, но и огромного количества духов.

Войдя в дом Сэмвеля, она их слышала тоже. К словам не прислушивалась – чаще всего, это была обычная болтовня заскучавших бессмертных созданий.

Но только не сейчас. Это тихое, полное отчаяния и тоски «Помогите»… И исходило оно уже не только от картины с седоволосым незнакомцем. Остальные картины молили тоже – на разные голоса, но с тем же ужасом в каждом.

Духи вещей никогда не просили Ки о помощи – ну разве что ворчливо бормотали себе под нос, как неучтиво люди с ними обращаются. Как та ручка, которую она спасла от зубов Филина. Говорили ли они с ней сейчас или просто кричали в пустоту?

«Помогите!» «Прошу, помогите…» Голоса тихие, охрипшие, слабые. Потерявшие надежду. Первой мыслью Ки было: «Бежать». Второй: «Надо спасти их». Но от чего спасать?

Перебарывая страх, иссушивший горло, она огляделась. Мольберт молчал. Враждебное, настороженное молчание. Все остальные вещи в доме вели себя, как им и положено. Кисти возбужденно перешептывались, готовясь примерить на себя наряд из красок, а вот тумбочка, напротив, горестно вздыхала – кому же, кроме кистей, которые для того и созданы, понравится быть заляпанным?

Сэмвель указал Ки на скамью, укрытую шкурой какого-то пятнистого животного. Она сделала несколько робких шагов и села, нервно поправляя воротничок платья. Повернула часы мистера Морэ, чтобы на видимой части запястья осталась только цепочка. Поняла, что руки дрожат, и поспешно спрятала их в карманы платья.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.