– Когда я пришел, они начали остеосинтез и трансартикулярную фиксацию.

Алевтина, кажется, пискнула и Вячеслав, посмотрев на подругу, увидел, как она прижала ладонь к губам. Белая как мел, она умоляюще смотрела на мужа, словно он мог что-то изменить.

Пространство, почему-то уменьшилось в размерах, оставив его и Константина с Алевтиной в крохотной клетушке, где гробовая тишина нарушалась лишь ревом крови в венах. Это было почти физически невыносимо.

– Что это значит? – хрипло спросил Вячеслав, вновь обращаясь к другу. Он ни черта не смыслил во всех этих терминах.

Константин встал и засунул руки в карманы халата.

– Они собирают ее ноги, Слава. Вернее то, что еще можно собрать.

* * *

После первого потрясения, Вячеслав чувствовал себя до странности спокойно. Конечно, от того как он сжимал руль болели суставы, но этому могло быть простое объяснение. Например, пробка, образовавшаяся из-за ремонта дорожного полотна. На данный момент Вячеслав не мог решить, попробовать ли снова позвонить Коршунову, или позже, когда приедет домой. Татьяна бы хотела, чтобы он знал. Но поняв, что на данный момент не сможет произнести ни одного слова, решил никуда не звонить.

Вячеслав вовремя успел уловить тот момент, когда страх стал пробираться под кожу. Тогда он постарался уверить себя, что все могло оказаться еще хуже. Потому что если он начнет думать иначе, то может сойти с ума. Было просто жизненно необходимо держать себя в руках. Она жива. Разве не это главное? Из всего того, что он услышал, и потом долго обсуждал с Константином, и что сообщил ему хирург оперировавший Татьяну, разве не это является главным? Об остальном он подумает позже.

Сейчас его главной задачей было добраться до дома. День подходил к концу. Всего лишь день, показавшийся Вячеславу вечностью, во время которой он ждал, когда Татьяну закончат оперировать. Но ему не позволили ее увидеть. Сразу после операционной ее перевели в реанимацию. И ему не удалось уговорить Константина провести его туда хоть ненадолго. Но друг пообещал, что утром он сможет увидеть жену. Наверное, это было к лучшему. Как бы малодушно это ни было, Вячеслав был не готов увидеть Татьяну. Он не мог сейчас даже представить себе ее, всю в бинтах, и с чудовищными металлическими штифтами на ногах. Он хотел помнить ее такой, какой видел еще сегодня утром. Он словно на яву мог видеть, что снова касается ее светлых волос, пока она есть овсянку. Как ее серо-зеленые глаза смотрят на него с укором, за чрезмерное злоупотребление кофеином. И тут же вспомнилось раздражение, которое он испытал при упоминании Коршунова. Сейчас он не понимал, с чего вдруг разозлился. Он давно потерял право ее ревновать. Да это и не было ревностью. Просто, Вячеслав всегда хотел только одного, чтобы Татьяна была счастлива. А в том, что Дмитрий Коршунов сделает ее счастливой, сомневался. Но не ему судить об этом. Когда-то он думал, что сможет это сделать сам. Но был слишком самонадеян. Он еще помнил ее звонкий заразительный смех, но не слышал его очень давно, по своей вине.

Собственный дом встретил его тишиной. Он прошел наверх, в свою спальню, и на ходу сняв одежду, забрался под душ. Но простояв так минут двадцать понял, что даже горячая вода не сможет снять охватившее его напряжение. Константин убеждал его поесть и поспать, если он собирается вернуться утром. Попытки сделать и то и другое провалились с треском. Вячеслав ненавидел это состояние собственной беспомощности и невозможности что-то изменить. И от этого бесцельно слонялся по дому, пережидая время. Но спустя три часа вновь был за рулем. Он понимал, что это бесполезно, его не пустят к ней. Но он может пересидеть у Алевтины, которая дежурила и ночью. Он только надеялся, что родители Татьяны уехали домой, потому что не готов был кого-то утешать. Они появились перед тем, как он собрался домой. Ольга Михайловна бросилась к нему, и, повторяя «моя девочка», зарыдала. Но все что смог сделать Вячеслав, это произнести несколько банальных фраз утешения и позволил тестю заняться матерью Татьяны.

Приехав на территорию больницы, Вячеслав так и не вышел из машины. Он откинул голову на спинку водительского кресла и закрыл глаза. У него было еще несколько часов до того момента, когда новая реальность вонзит в него свои когти.

Мелодия мобильного звонка заставила Вячеслава вздрогнуть. Это был Коршунов, обеспокоенный сообщениями о непринятых вызовах и голосовыми сообщениями с просьбой перезвонить. Вячеслав знал, что должен был быть терпимее, сообщая такие новости. Но не смог. Буквально в двух словах он рассказал Коршунову об аварии и состоянии Татьяны. И практически сразу отключился, успев все же услышать, что тот вылетит обратно первым же рейсом. Пропущенные звонки от Милы он просто игнорировал.

Снова закрыв глаза, Вячеслав задремал, потому что очнулся уже, когда занимался рассвет.

Любимое время его жены. Теперь и его любимое время тоже. Но когда-то он любил подольше поспать. Он вспомнил, как трудно ему было вставать в студенческие годы на лекции. А уж в выходные он мог спать до обеда. Но именно ранний подъем когда-то подарил ему вторую встречу с Татьяной. Он так давно не вспоминал об этом, а теперь прошлое стояло перед глазами, словно насмехаясь над настоящим.

У его матери была маленькая собачонка, объект насмешек всех его друзей и умиления подружек. Сам же Вячеслав был до странности привязан к этому комку шерсти, с назойливым лаем. Правда, ни за что не признался бы в этом ни одной живой душе. И как-то заболев, мать уговорила его выгулять это миниатюру собаки. Рядом с домом был небольшой парк, и к тому времени, как он туда добрался, основная масса таких же собачников, успела разойтись. Особо не горя желанием светиться с таким мелким экземпляром «лучшего друга человека», Вячеслав присел на скамейку, позволяя живности побегать на свободе. Тогда-то он и увидел ее.

Это было настолько неожиданно, что он не сразу поверил в увиденное. Девушка бежала по дорожке, и ее волосы, забранные в высокий хвост, болтались из стороны в сторону, в такт ее движениям. На ней был бело-голубой спортивный костюм, а в ушах наушники от плеера. Она пробежала мимо него, не обратив никакого внимания. А Вячеслав даже имени ее не знал, чтобы окликнуть. Да и не думал, что их нелепый разговор в женском душе, неделю назад, давал ему основания считать ее своей знакомой. А потом он вспомнил ее смех, ее искрящиеся глаза и смущение, перед тем как она ушла, и ему захотелось ее остановить. Но она бежала, а он словно прирос к месту.

Но она вдруг остановилась, а Вячеслав только спустя несколько секунд понял, что причиной стала его собака. Она сидела на дорожке, тявкала и отчаянно виляла хвостом. Вячеслав подошел ближе, но из-за наушников девушка не услышала его приближения. Она наклонилась, взяла собаку на руки и несколько минут просто гладила и игралась с ней, бормоча при этом какие-то нежности. Но потом, видимо вспомнив, что у той должен быть хозяин стала оглядываться и, повернувшись назад, увидела Вячеслава. Это произошло так быстро, но он никогда не забудет этот момент узнавания. Когда она вспомнила его и ее глаза заблестели. А потом она улыбнулась. Не застенчиво. Не едва приподняв уголки губ. Нет. Она улыбнулась широко и радостно, словно встретила кого-то близко знакомого. И от этой ее ослепительной улыбки, Вячеслав задохнулся.

Наверное, он полюбил ее уже в тот момент. Но был слишком глуп, чтобы это понять. Да и Светка, которая с каждым днем позволяла ему все более смелые ласки, но отказывая в главном, затуманила его мозг. И потому, Вячеславу потребовалось несколько недель, дабы понять, кто нужен ему на самом деле.