– Слав, – тихо позвала его Алевтина. – Пойдем ко мне. Если что-то изменится, мне тут же сообщат. Да и Костя сейчас уже будет здесь. Так что он сможет держать нас в курсе.

– Костя? Но разве он не уехал на дачу к матери? Он говорил вчера…

Вчера… Боже! Как давно…

– Да. Но неужели ты думал, что в такой момент он будет прохлаждаться на даче, если так нужен здесь. Мы же друзья, Слав. Таня… – голос Алевтины дрогнул и она, кажется, сглотнула, прежде чем продолжить. – Пойдем, Слав. Ну что толку тут сидеть. Пока операция не закончится, все равно ничего не сможем узнать. А до конца еще далеко, если судить по…

Она замолчала и отвернулась. Вячеслав вскинул голову и впился взглядом в лицо подруги. На протяжении уже трех с половиной часов Алевтина твердила, что не знает какие повреждения, получила Татьяна. Что ее забрали в операционную раньше, чем она успел что-то выяснить. Но сейчас Алевтина почти проговорилась, но и этого оказалось достаточно, чтобы Вячеслав понял, она знает больше, чем говорит ему.

Он знал, что по дороге из аэропорта случилась авария. Водитель потерял управление, и фура практически встала поперек дороги, перевернув три автомобиля, и два буквально подмяв под себя. В одном из этих двух автомобилей и была Татьяна. Потребовалось немало времени, прежде чем удалось извлечь ее из покореженной машины. Мужчина из второй скончался на месте, но была надежда спасти мальчика, его сына. Водитель фуры отделался сотрясением и практически не пострадал. В числе пострадавших была молодая девушка и женщина. Горе их родственников Вячеслав наблюдал уже ни один час. О Татьяне же он не знал практически ничего, и он поверил, что Алевтина и сама не знает, насколько пострадала его жена. Но теперь он в этом сомневался.

– Аля, – начал Вячеслав, но она вскочила со скамьи, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза.

– Пойдем, Слав. Ну, пожалуйста. Давай поговорим в кабинете. Не здесь, – Голос ее окончательно сел и Вячеслав с ужасом наблюдал, как по щеке подруги побежала слеза.

Он поднялся на ватных ногах, и последовал за Алевтиной, задним числом подумав, что если бы ее белый халат не служил ему ориентиром, он бы заблудился. И это, не смотря на то, что прекрасно знал, где находится ее кабинет. Но теперь он сам не понимал куда едет. Она открыла дверь и вошла в кабинет, и, дождавшись, когда он последует ее примеру, прикрыла за ним дверь. Вячеслав отказался о кофе, потому что не было ни одного шанса, что сможет проглотить хоть что-то. Алевтина отвернулась и начала перебирать какие-то бумаги на рабочем столе. Потом, сняла и отшвырнула белый халат на стул. Она тянула время, а Вячеслав стоял и просто смотрел. Но когда он уже решил вновь задать вопрос, она резко повернулась к нему.

– Я пыталась позвонить Диме. Но не смогла.

Это было совсем не то, что он хотел услышать.

– Наверное, еще в самолете, – бросил Вячеслав. – Аля, ты можешь просто сказать мне. И все. Мне не нужны эти дурацкие расплывчатые фразы, которые вы так любите. Просто скажи мне, насколько все… насколько все плохо? Она…

– Костя… – выдохнула подруга, с облегчением посмотрев за спину Вячеслава.

Друг обнял, подбежавшую к нему, Алевтину. Пожал руку Вячеславу. Уже успев накинуть халат поверх футболки и джинсов, он, не выпуская жену из объятий, пытался застегнуть пуговицы. Алевтина всхлипнула.

– Ну что ты. Не надо, – заботливо проговорил он.

– Я врач. Я не должна так себя вести. Я должна быть спокойной и…

– Солнышко. Татьяна твоя подруга. Нет ничего стыдного в том, что ты за нее переживаешь. Но тебе и правда, надо успокоиться. Давай, сделай нам всем кофе. Хорошо?

Алевтина кивнула, позволила мужу утереть платком себе лицо. А потом, виновато посмотрев на застывшего Вячеслава, отошла к кофеварке.

Он все понял по глазам друга. Возможно, Алевтина думала, что муж только что пришел, но Вячеслав знал, что прежде чем зайти в кабинет к жене, он все узнал о том, что происходит в операционной. И глаза его говорили, что ничего утешительного он не выяснил. Ну что же. Вячеслав и не надеялся на это. Несколько лет назад он еще был достаточно наивен, или даже романтичен, чтобы верить в возможность счастливой жизни. А еще он думал, что все зависит от удачи и судьбы. Даже работая как проклятый, день за днем, добиваясь успеха, он верил, что все дело в его удаче и фарте. И наоборот. Несчастье, это неудача и злодейка судьба.

Теперь же он знал, что все это лишь мера.

Хорошее, это лишь мера плохого, а плохое измеряет степень хорошего. Ведь в чем, как не в сравнении познается мир. И Вячеслав на себе усвоил старую как мир поговорку. Чем выше ты летаешь, тем больнее падаешь. Но суть его падения заключалась в том, что не судьба была виновата. Не кто иной, как он сам, столкнул себя в пропасть. Он мог бы лететь, но сложил крылья, чтобы вместо прекрасного неба, дарованного ему, посмотреть на землю, и в результате разбился, испачкавшись в грязи. И тогда заплатил не только он. За его ошибку пришлось расплачиваться Татьяне.

Она была его небом.

А сейчас, смотря в глаза друга, Вячеслав не понимал, за что платит теперь. Где он оступился на этот раз? Разве они не сделали все возможное, чтобы больше никогда не платить по счетам друг друга. Он полагал, что перестроив свою жизнь, теперь может быть спокоен.

Был ли он счастлив? Несомненно, да. Может, это и не было то всепоглощающее счастье, и наивный восторг, как в лучшие времена их брака с Татьяной. Но счастье бывает разным. И он наслаждался жизнью, насколько это было возможно. Он работал с удовольствием. Влюблялся с той же легкостью, с какой мог и разлюбить. И это было намного лучше, чем вырывать чувства с кровью. Ему это нравилось. Он любил свою жизнь. Так что пошло не так на этот раз?

Алевтина стояла рядом с ним и протягивала стаканчик с кофе. Но он покачал головой, и был благодарен, что подруга не стала настаивать. Константин же взял свой и жестом предложил другу присесть. Вячеслав подчинился. Это все было похоже на немое кино.

– Думаю, – начал Константин, он взял стул и, повернув его спинкой вперед, сел. – Ты не хочешь слышать о том, как мне жаль.

– Нет.

– Ладно. Тогда начну с главного. Все чертовски плохо, Слава. Угроза ее жизни сведена к минимуму при данных обстоятельствах, но пока окончательно судить рано. Остальное определит время. Про ушибы, ссадины нечего и говорить, все это пройдет очень быстро. Перелом двух ребер так же можно причислить к хорошим новостям. И на этом хорошие новости заканчиваются. – он отставил так и не тронутый кофе. – На данный момент была проведена краниотомия, или если понятнее, трепанация черепа. Из-за травмы, образовались гематомы. И объемное скопление крови, между твердой и паутинной мозговыми оболочками. Что вызывало сдавление головного мозга. Операция прошла успешно, но окончательно судить еще рано. Теперь…

Вячеслав, переставший дышать, как только Константин начал говорить, заставил себя вдохнуть и выдохнуть, понимая, по запинке друга, что дальнейшее будет еще хуже. Надо отдать должное Константину. Он успешно принял вид врача, говорившего с родственником пострадавшего. Но на последнем слове, не смог удержать этот образ. Он провел ладонью по лицу и бросил обеспокоенный взгляд на жену, все это время стоявшую рядом со стулом Вячеслава.

– Говори, Костя, – потребовал Вячеслав, не уверенный в том, что готов это услышать.