С заднего сиденья послышались всхлипы. Павел и Алекс одновременно повернули головы.

– Эй, ну ты чего? Давай, держись, трудности закаляют, починишь свой велик, – сказал Алекс.

С капюшона продолжало течь ручьем.

– Спасибо, – ответил капюшон женским голосом.

– Ты, вы… Простите, – сказал Паша.

Только в этот момент парни заметили тонкие пальцы рук, узкие плечи и еле заметный новый запах в машине – аромат духов. Куртка с капюшоном скрывала все, кроме голоса и запаха. Чувствительность носа после пребывания в заповеднике возрастает в разы.

– Меня зовут Паша, его Алекс, вы простите нас, не разобрались, – улыбаясь, сказал Павел.

Машина тронулась, Алекс включил печку.

– Тебе, извините, вам лучше снять куртку, заболеете, – не отвлекаясь от дороги, сказал Алекс.

Машина ускорилась, дождь не стихал, на заднем сиденье началось шебуршение, запах духов усилился.

– Вероника. Меня зовут Вероника, – сказала она.

– Вероника, надо же, какое совпадение, как… – не договорил Паша, повернулся к ней и надолго замолчал.

– А чем вы занимаетесь, учитесь? – продолжил Паша.

Алекс поправил зеркало на лобовом стекле, так что обзор стал меньше, зато он увидел ее.

– Какая красивая! – вырвалось у Алекса, чего он сам от себя не ожидал.

Под серой курткой с капюшоном скрывалась девушка с открытой, жизнерадостной улыбкой, короткой, но длиннее каре, стрижкой, живыми карими глазками. Ее белая футболка, брюки и волосы промокли, лицо немного обветрилось. Щеки горели, улыбка, блестящие глаза, курносый нос, по-детски искренний тонкий голосок согревали не хуже автомобильной печки. Капли на ее волосах вспыхивали, как звезды, когда на них попадал свет от редких встречных автомобилей.

– Да, учусь, – коротко ответила Паше Вероника.

– А как вы оказались здесь, в лесу, одна, на велосипеде? – спросил Паша, и, не дождавшись ответа, задал глупый вопрос, что ему было не свойственно:

– Вы, видимо, туристка? – и нет бы перевести все в шутку, замолчал.

Пауза тянулась недолго, Вероника ответила с улыбкой:

– Да, туристка. Договорились с друзьями, в последний момент прогноз погоды испортился, все отказались, пошла одна.

– Так бывает, – сдавленным голосом сказал Алекс. – Так бывает часто.

Вероника встретилась взглядом с Алексом в зеркале на лобовом стекле и быстро отвела глаза. Фоновая музыка по радио слилась с дождем, краски усилились, запахи обострились. Ее взгляд опять вернулся к Алексу.

– Не страшно вам одной в лесу? – не унимался Паша.

Алекс взглянул на Павла. Рыжий парень заметно нервничал, он разрумянился, вспотел. Было видно, как он старается разговорить ее, хоть чуть-чуть зажечься ее энергией, но также было заметно, что он видит: пазл не складывается.

– Бывает страшно, но бывает и не страшно. Ну, ведь нельзя бояться, надо заниматься любимым делом, – сказала Вероника и взглянула в сторону Алекса, осеклась и повернула голову к Павлу.

Дождь прекратился, сквозь небоскребы облаков пробилось яркое солнце, вызвав боль в глазах.

– Вероника, а вы из Рязани? – спросил Алекс и начал выезжать с разбитого асфальта на новенький.

Вероника хотела ответить, но ее перебил Паша:

– Смотри, полиция.

– Почему из Рязани, я… – начала Вероника, но ее опять перебил Паша:

– Не останавливайся!

– Это же обычные гаишники, – ответил Алекс и подрулил к полицейскому.

– Водительское удостоверение и документы на машину, – скомандовал полицейский через приоткрытое окно.

– Минуту, я сейчас все объясню, – ответил Алекс и разблокировал двери. Выходя из машины, обернулся к Веронике. Локон волос упал на ее курносый носик, солнце светило ей в лицо, заставляя жмуриться.

– Я на пару минут, – сказал Алекс.

Внезапно улыбка Вероники сменилась гримасой испуга. Паша закричал:

– Сзади!

За спиной топот, хруст веток, стрельба, крики:

– Захват! Захват! Работает спецназ! Всем лежать!

Град ударов, звук электрошокера, темнота.

– Да кто он такой вообще? Не математик, не физик! Зачем его отправлять в «шарашку»? Неужели каждый дурак может вот так запросто взять и оказаться в моем, хм, нашем научном центре?! – девичьим голосом визжал Филипп Ширинов.

«С кем приходится иметь дело», – читалось на лице Семена Коваль, когда тот смотрел на Филиппа.

В моменты стресса на крупном носу Филиппа Ширинова проявлялась выведенная бородавка, глаза начинали мигать, как сломанный счетчик купюр. Редкие светлые волосы, небольшой рост, сутулость как у старика, несмотря на молодой возраст. В попытках казаться важным человеком, он менял на пиджаке значки, показывающие принадлежность к партии, кружку, съезду.

– Александр Макаров не дурак, он классический неудачник. Хорошо учился в начальных классах, потом в семье случились несчастья, и покатился вниз: армия, война, офисный планктон. У нас на него подробная справка, на несколько поколений: имя дали в честь предка. Тот в семье почитается как символ стойкости. Прошел Первую мировую, ранение, плен. Вернулся из плена, сказал, что в плену было лучше, чем при Советской власти, сослали в Казахстан. Потом Вторая мировая. Несмотря на злоключения, успел родить детей, построить два дома. Первый дом затопили вместе с деревней во времена индустриализации. Действительно, стойкий человек. Отец Макарова таким не был, ушел из семьи, после чего сын и скатился. Мать умерла от диабета, когда Макаров был в армии. Отец живет в другой семье, сын с ним не общается. Братьев, сестер нет.

Его можно и нужно использовать, они же друзья детства с Андроником. Андроник интроверт, мы думали, у него нет друзей, а тут бац, оказывается вот он. Родственники Андроника, семья инженеров, погибли в автомобильной катастрофе, воспитывал его дед, но и тот умер, когда Павел закончил МФТИ. Вероятно, от потрясений он такой замкнутый. Без Павла Андроника, сам знаешь, никак, – выдохнув, сказал Коваль.

– Ну, ну, и что будем делать, господа? – промычал Филипп.

Не дожидаясь ответа, он вскочил. Стремительно пройдя через весь кабинет к окну, закрыл жалюзи. Повернулся, поднял руку вверх, желая как бы отрубить, начал было говорить, но внезапно сник.

В кабинете находился еще один человек, научный сотрудник неопределенного возраста, но значительно старше присутствующих – Зеленчук Виктор Павлович. Он молча слушал разговоры Филиппа и Семена.

– Этот бородач нас явно не любит, – шепнул Филипп Семену. Семен, посмотрел в глаза Зеленчуку и спросил:

– А вы как думаете, Виктор Павлович?

– Я думаю, что реакция Филиппа чрезмерна. Зачем вы арестовали Пашу и его друзей?

– Вы! Вы! Вы, Виктор Павлович, честолюбивый идиот! Как вы не понимаете, мы столько усилий потратили, чтобы все оставалось в тайне! Что сделали вы? Что?! – закричал Филипп.

– Я? – начал Зеленчук. – Обнаружил проблему одним из первых. Сообщил ее ограниченному кругу лиц, чтобы не поднимать панику и успеть спасти кого возможно. К сожалению, в этот ограниченный круг просочились вы, Филипп, – вежливо ответил профессор Зеленчук.

Филипп замялся. Прошел в другую часть комнаты, достал из бара бутылку виски.

– Я уверен, этих друзей и их попутчицу надо направить в «шарашку» и… – Семен не договорил, его перебил Филипп:

– Я вот думаю, я полагаю, что, устранив их физически, мы гарантируем безопасность проекта «Ковчег», – заявил Филипп, подойдя ближе к Семену, как бы под его крыло.

Профессор Зеленчук встал, спокойно обошел вокруг стола, сел напротив Семена и заговорил:

– Если, не дай бог, хоть волос упадет с головы моего лучшего ученика и его друзей, я не только прекращу работу с вами, я сам распространю информацию о том, что происходит сейчас, и о том, что случится в ближайшем будущем.

– Вы! Вы не посмеете! – закричал как-то уж очень быстро опьяневший Филипп.

– Вы неправильно поняли. Я предложил не сажать их в тюрьму или того хуже, реализовать предложения Филиппа. Я всего лишь хотел предложить отправить их поработать в известный нам академгородок в Крыму. Более того, изучив биографию Александра Макарова, я обратил внимание на то, что он недавно пошел учиться в вуз, для его учебы и построения карьеры то, что я предлагаю, великое благо. Зная его военное прошлое, я уже вижу его в ближайшей экспедиции. Девушку мы тоже не обидим, пусть друзья сами решат, как с ней быть, – дипломатично проговорил Семен.