— Я думаю, нам нужно уходить отсюда сейчас.

Он огляделся, ухмыляясь, когда его взгляд прошелся по крыше. Может быть, его трезвость скоро вернется.

— Ты беспокоишься?

— Что ты можешь упасть или прыгнуть навстречу своей смерти? Да.

Он смотрел на меня сверху вниз с выражением, которое я не могла расшифровать, его щеки ввалились, когда он сделал прерывистый вдох и облизал губы.

— Я бы так не оставил Зару.

— Я знаю.

— Тогда почему ты здесь? Преследуешь меня, как она?

Я никогда не слышала, столько боли и мучений, что это ощущалось как ощутимая, чудовищная хватка на моем сердце, сжимающая до разрыва.

— Я опять тебя не понимаю.

Его рука вспыхнула, рассекая воздух, как будто он мне не поверил.

— Прошлое. Все дерьмо, которое я натворил. Круг замкнулся, и теперь я должен отдать дьяволу должное.

— В твоих словах нет никакого смысла.

— Кроме того, что я дерьмо!

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда Даниэль поскользнулся и полетел вниз, поскольку ему удалось упасть в правильном направлении, подальше от крутого обрыва внизу. Его большое тело врезалось в мое, мы оба упали на колючую черепицу, вдавливая ее в мой позвоночник, когда я закричала.

— Черт! Скайла!

Ему удалось не раздавить меня приземлением, удерживая себя своими сильно разукрашенными тату и мускулистыми руками, расположенными по обе стороны от моей талии. Его горячее дыхание, пропитанное виски, окутало мое лицо. Я почти почувствовала его вкус.

— Ты в порядке?

— Да, — смогла ответить я, тяжело дыша, чтобы отдышаться. — Я в порядке, Даниэль.

Его глаза потемнели, слегка расширились, в них появилось что-то, что я не могла определить, прежде чем его взгляд переместился на мои губы.

— Скажи мне, что ты не последовала за мной на крышу, чтобы преследовать меня.

— Конечно, нет, Даниэль. Я…

Его голова опустилась, пока его рот не коснулся моего, коснувшись губ, когда из него вырвался стон. Сладость ликера, который он пил, танцевал в уголках моего рта, умоляя попробовать на вкус, который я только что представила. Поддразнивание усилило мои чувства за несколько секунд до того, как его язык обвел мои приоткрытые губы. Меня мучал вопрос, намеревался ли он попробовать меня, как дорогое вино, позволить ароматам взорваться на его языке и смешаться, усиливая впечатление.

Мое сердце забилось быстрее, если это было возможно, угрожая прорваться сквозь грудь, и я на мгновение задумалась, может ли он почувствовать неуверенность и страх, которые угрожали поглотить меня. Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовала настоящую привязанность, а не что-то условное или навязанное мне. То, что я чувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение.

Лицо Даниэля склонилось над моим, его язык скользнул мимо моих зубов, погрузился глубже и проник внутрь. В прошлом мне навязывали неряшливые, рвотные, доминирующие поцелуи мужчин. Его исследование было неторопливым, снимая напряжение в моем животе, пробуждая потребность в расцвете во мне, намек на похоть, которую я с трудом распознала из-за ее необычности.

Когда он крепко прижал меня к крыше, мне было все равно. Все связные мысли улетучились. Только связь между нами сохранялась, усиливая изысканную нежность его прикосновений. И тогда все, что изливалось из него, казалось, перетекло в меня — отчаяние, одиночество, которое соответствовало моему собственному, печаль и боль потери, и даже вина, которую он чувствовал за то, что не спас Синди.

Виски и тоска были на его губах.

Хныканье поднялось к моему горлу, переходя в низкий стон. Я не знала, что быть с мужчиной может быть так интимно и красиво. Дикая страсть разгорелась, когда два человека так сильно желали друг друга, соглашаясь на большее.

Мой разум жадно впитывал этот момент до ненасытного потребления. Я никогда не хотела забывать. Я не могла позволить этой сладкой пытке закончиться и никогда не вернуться. Часть меня заперла этот момент, запечатлев его поцелуй в памяти, где никто никогда не сможет открыть или уничтожить его. Я бы желала и защищала это, потому что мало что в моей жизни было прекрасным, но это было.

Даниэль внезапно оттолкнулся, разрывая нашу связь, когда его ноздри раздулись. В его глазах я увидела что-то темное и зловещее, шевелящееся в глубине. Что-то дьявольское. Опасное. Я не могла точно описать, что отразилось в его взгляде, но чудовищное шипение сорвалось с его губ, когда он попятился назад, почти дикий, он поспешно скользнул по черепице к лестнице.

— Даниэль?

Он не ответил.

— Даниэль!

Развернувшись, его пристальный взгляд встретился с моим, показывая проблески сожаления или отвращения. У меня не было места в голове, чтобы решить, что именно. Подавленная мыслью, что он не хотел меня или ненавидел этот поцелуй, я молчала.

Его суровые брови сошлись вместе, отказываясь выдавать свои мысли.

— Иди спать, Скайла. Забудь эту ночь и ее ошибки.

Он считал, что наш поцелуй был ошибкой — это больно.

— Я монстр, — продолжил он. — Держись подальше от меня. Я только причиню тебе боль. Я не такой как ты можешь подумать.

Возможно, он был прав, но это не помешало мне положить голову ему на грудь, бросить вызов нашему прошлому, искать то, в чем мы оба нуждались.

Побег. Прощение. Второй шанс.

Я знала монстров. Даниэль был совсем не похож на тех мужчин, которые брали без спроса и причиняли боль и страдания ради удовольствия. Такие люди, как мой отец, который продавал плоть других, чтобы создать свое богатство.

— Ты не монстр, Даниэль. Ты…

— Детка, ты ни хрена не знаешь. Беги. Прочь. Я не могу нести ответственность за то, что произойдет, если ты этого не сделаешь.

Его тело напряглось от гнева, Даниэль спустился по лестнице, протопал в здание клуба, а я медленно последовала за ним. До глубокой ночи я задавалась вопросом, что я сказала или сделала, чтобы разозлить его, прежде чем, наконец, решила, что дело вовсе не во мне.

Даниэль был потерян во тьме и тенях своего прошлого. Я знала это, потому что я была рабом своего собственного в течение многих лет, и, казалось, ничто не может этого изменить. Но в нем также было что-то враждующее, почти как две отдельные сущности, живущие в одном теле. Двойственность, борющаяся за контроль, рождающаяся во тьме с неутолимым голодом.

Агрессивный. Свирепый. Зверь.

Не монстр, а пожиратель, жаждущий удовольствий.

Даниэль предупреждал меня держаться подальше… но я только сильнее жаждала его.

Хаос

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — Спросил Боди, наблюдая, как я пнул шину своего байка, разозлившись, что не могу ослабить чертову гайку заднего моста, чтобы снять шину, прежде чем я смогу поменять спущенную. Наблюдая, как рама качается взад и вперед, я был рад, что не забыл пристегнуть переднюю и заднюю части мотоцикла к домкрату, прежде чем начать. Мне не нужно, чтобы этот тяжелый ублюдок рухнул на землю, из-за потери равновесия, как только я сниму шину. Я видел, как братья трахались в прошлом из-за такой оплошности.

Десятью минутами ранее я вышел на улицу и обнаружил, что у меня спустило заднее колесо. Вчера я перевернул чертов гвоздь и не понял этого. Не говоря уже о том, что я слишком долго ездил на шине, и протектор был изношен.

К черту мою жизнь.

— Не в настроении, братан.

— Да я это вижу, пытаюсь понять почему.

— В этом весь гребаный смысл того, чтобы быть не в настроении. Я не хочу об этом говорить. — Я посмотрел на него, надеясь, что он поймет намек.

Ни единого шанса в аду. Мой двоюродный брат был любопытным ублюдком.