Привязанную к основанию толстым шнуром из плетеной нейлоновой веревки, я нашел тело Синди. Вой агонии моего Жнеца отражал муки, которые я чувствовал глубоко в своей почерневшей душе.

Шок. Ярость. Отчаяние.

Над головой кружили вороны, их становилось все больше.

— Ты не можешь, черт возьми, получить ее! — Закричал я, подняв кулак к небу. — Она моя! Ты, блядь, слышишь меня, ублюдок? Ты не доберешься до нее!

Я остановился прямо перед ней, вытаскивая свой телефон, чтобы отправить сообщение Гриму.

«Ко мне быстро. Синди мертва».

Я не стал дожидаться ответа, просто сообщил ему свое местоположение и засунул сотовый в один из карманов своей куртки.

С усталыми, убитыми горем глазами я наконец обернулся. Там, спереди и в центре, чтобы я мог прочитать, к ее рубашке была прикреплена записка черным маркером.

Око за око.

Лаки

— Нееееет! — Зарычал я, моя спина согнулась, когда я понял, что мои враги нашли мою женщину и убили ее. — Люцифер! — Закричал я, потрясая кулаком. — Где ты, черт возьми?

Ответа нет.

Неудивительно. Этот сумасшедший ублюдок появлялся только тогда, когда чего-то хотел, обычно его контракт подписывался кровью.

— Давай! — Закричал я. — Ты знаешь, чего я хочу.

Тишина. Ветер.

— Черт! — Выругался я, пнув камень.

Я отправился в поездку дьявола в пустыню сегодня утром, сразу после похорон Синди, взбешенный, почти позволив своему Жнецу охотиться на того, кто причинил боль матери моего ребенка.

У меня болела грудь, и мои легкие горели с каждым вдохом, который я делал, зная, что Синди больше нет, и моей дочери придется жить и расти без своей матери. Ненависть, ярость и потребность выпотрошить пульсировали в моих венах. Мне нужно было возмездие, а не бездействие.

— Люцифер!

Как только я подумал, что этот хитрый ублюдок не появится, он появился передо мной, прислонившись к капоту ярко-вишнево-красного Ferrari.

— Я ненавижу, когда меня вызывают, когда я в разгаре гонки.

Да, точно.

Люцифер отряхнул свой костюм, поправил пиджак, чтобы он идеально облегал его подтянутое, атлетическое телосложение. Похоже, ему больше всего нравилась эта форма, появляясь либо на мотоцикле, либо на спортивной машине. Несмотря ни на что, он был развязным парнем.

Его ухмылка стала шире, когда он услышал мои мысли, шире, чем это возможно для человеческого рта. Чертовски странно.

— Чувствуешь себя разбитым? — Догадался он, очень удивленный.

— Пошел ты.

— Ой все. Если бы я думал, что ты это серьезно, я бы призвал тебя к ответу.

Неважно, мне похуй.

— Знаешь, — начал он небрежно, — если ты злишься из-за Синди, просто иди и забери несколько душ. Я всегда голоден.

— Я уже это сделал, — удалось мне сказать сквозь стиснутые зубы. То, как ему удавалось раздражать меня всякий раз, когда я его видел, было выше моего понимания. Я думаю, что он преуспел в этом умении, наряду с обманом. — Ты знаешь, почему я позвал тебя.

— Да. — Он равнодушно пожал своими широкими плечами, не заботясь о мире вокруг. Зачем ему это? Дьявол никому ничего не должен.

Его смешок удивил меня.

— Ты стал довольно циничным.

— Ты когда-нибудь любил кого-нибудь, Люцифер? Или тебя волнуют только следующие десять минут удовольствия?

— Ну друг мой, ты просто расстроен.

Ради всего святого.

— Ответь мне!

Он моргнул, появляясь передо мной, и его рука обхватила мое горло.

— Следи за своим тоном, юный Жнец.

— Зачем? Что ты собираешься со мной делать? — Бросил вызов я, столкнувшись лицом к лицу с чертовым дьяволом.

Он склонил голову набок. На секунду я подумал, что он перережет мне горло острым ногтем на мизинце, но потом он опустил руку.

— Умный, но искушение дьявола не всегда приносит желаемый результат.

— Мне все равно.

— Не искушай. Через шесть месяцев я вернусь к тебе, и ты согласишься со мной.

Мне не нужны были его загадки или предсказания.

— Я хочу, чтобы Синди вернулась.

— Невозможно.

— Тогда скажи мне, кто ее убил, чтобы я мог отомстить.

Он погладил легкую щетину на подбородке.

— Нет.

— Почему, черт возьми, нет? — Спросил я, когда мое терпение подошло к концу.

— Не то, чтобы мне нужно было что-то объяснять одному из своих Жнецов, но я отвечу.

Наконец-то. Дай мне хоть что-нибудь.

— Иногда нам приходится терять то, чего мы жаждем больше всего, чтобы обрести что-то лучшее.

ЧТО. ЗА. НАХУЙ.

— Теперь я действительно просто хочу врезать тебе по твоей самодовольной гребаной физиономии, — признался я, чувствуя волнение своего Жнеца.

Люцифер ухмыльнулся.

— Я дам тебе кое-что, но взамен ты должен подписать новый контракт.

— Почему?

— Потому что я их не исправляю. Такая утомительная, скучная трата времени. — Он щелкнул запястьем, и передо мной развернулся пергамент, свернувшийся в конце. Появились золотые буквы, вписывающие детали по мере чтения.

Новые способности для моего Жнеца и новое имя.

Взглянув на соглашение, я кивнул.

— Хорошо. Я принимаю.

— Как восхитительно.

На моем пальце появился тонкий порез, и я поднял руку, подписывая контракт своей кровью.

— Наслаждайся преимуществами, Хаос. Я с нетерпением жду душ, которые ты заберешь с этой новой силой.

Он щелкнул пальцами по моему лбу, и я рухнул, хлопнувшись на землю, он усмехнулся, перешагнул через мое тело и вернулся в свой Ferrari. Последнее, что я увидел, была пыль, поднимающаяся из-под его шин.

Хаос

За месяц до Хэллоуина

— Мне, блядь, все равно, президент. Мне нужно, чтобы это, черт возьми, произошло.

Грим провел рукой по лицу, коротко кивнул и откинулся на спинку кожаного кресла.

— Я понимаю, но это дерьмо линчевателя убьет тебя, Лаки.

— Не называй меня так, черт возьми, — выплюнул я, ненавидя свое старое дорожное имя. Сейчас я Хаос, и я устал напоминать об этом всему гребаному клубу.

Плечи Грима слегка напряглись, когда он наклонился вперед.

— Следи за тем, с кем говоришь. Я твой гребаный президент, Даниэль.

Было время, когда один взгляд Мрачного Жнеца мог заставить меня замолчать, эффективно наказывая меня за мой дерзкий язык, но я больше не был тем парнем.

Если он думал запугать меня моим настоящим именем, это не сработает. Меня, блядь, не волновало ничего, кроме моей потребности охотиться и проливать кровь.

— Не хотел проявить неуважение, президент, но я едва держусь здесь. Мне нужно найти тех ублюдков, которые убили Синди. Прошло пять чертовых месяцев. Я не могу, — я с трудом сглотнул, когда мой голос сорвался, эмоции застряли у меня в горле, которые я подавил, ненавидя слабость, которую я позволил показать. — Мне, блядь, нужно, чтобы эти ублюдки заплатили.

Мы до сих пор не знали, кто это сделал. Ни одна душа не вышла вперед и не заявила права собственности на душу Синди.

— Я думал, с этим дерьмом разобрались, — проворчал он, скрестив свои сильно испачканные руки на груди. — Мы обсуждали это чертову дюжину раз. Мы не можем просто повесить это на ведущего Скорпионов, и я не думаю, что русским не похуй на одну женщину, если они забрали десятки из Невады.

— Я не закончил разбираться, президент. Это убивает меня.