Он продолжал говорить, а Ляля недоумевала – если бы такое произошло с тётей Ниной, то бабушка непременно припомнила бы этот случай. И дома он сказал, что не умеет плавать…

Эдик не договорил, его перебила Галя, напомнив о гостях со станции и о вредном Мишке.

Если девочки недолюбливали их, то мальчики напротив радовались приезду компании со станции, потому что после купания ими обычно затевались весёлые игры.

– Ну что, полезем в воду? Кто первый? – воскликнул Коля и, раздеваясь на ходу, бросился с разбега в воду. Боря последовал за ним.

Девочки долго складывали платья, чтобы не помялись, и дружно вошли в воду с пологого места. Они осторожно ступали, трогая ступнями дно, и повизгивая от случайных брызг. Наконец девочки одна за другой окунулись и поплыли к противоположному берегу.

Купальня представляла собой широкое, но мелкое место, восьми- и девятилеткам вода доходила до пояса.

Дети плескались, сопровождая купание весёлыми криками. И только Эдик с кислым видом сидел на берегу.

– Эй ты, сибиряк, чего сидишь? Давай к нам, – крикнул Коля и махнул рукой.

– Вода хорошая, давай! – добавил Боря, с головой погружаясь в воду.

Эдик с сожалением подумал, что напрасно он хвастался, ведь на самом деле он плавать не умеет, а ныряет только дома в ванной. Мама даже слышать не хочет о том, чтобы искупаться в Ангаре.

– Вода в ней ледяная, не то, что в нашей Дубёнке. Вот поедем в деревню к бабушке с дедушкой, тогда вдоволь накупаешься, – обещала она каждый раз, вспоминая детство, родные края, родителей и сестёр.

Мальчишки снова позвали его, и Эдик решился. Сначала он двинулся в сторону пологого спуска, но, поймав на себе недоумённые взгляды всей компании, догадался, что таким путём входили в купальню исключительно девочки, а мальчики предпочитали нырять.

Эдик глубоко вздохнул, разбежался и прыгнул в речку. При падении он больно шлёпнулся животом, но не заплакал, а замолотил руками и ногами, изображая плавание.

Коля и Боря переглянулись. Им стало ясно, что сибиряк плавать не умеет и скорее всего наврал о своих подвигах, но тратить драгоценные минуты в воде на уличение во лжи не хотелось, и Коля коротко сказал:

– Пусть купается.

Солнце поднималось выше, волны зноя катились над лугами и речкой. Нужно было вылезать из воды: у наших купальщиков уже посинели губы, но в это время на берегу появилась группа ребят со станции. Они едва поздоровались и, побросав велосипеды, разделись и полезли в воду.

Мальчики затеяли игру в мяч, который захватили с собой гости, а девочки сгрудились возле берега и напряжённо наблюдали за Мишей Моисеевым, известным тем, что любил толкал купальщиков в сторону зарослей осоки.

– Может, вылезем? – спросила Наташа. Она дрожала от холода, её загорелая кожа покрылась пупырышками, однако полностью погрузиться в воду не решалась из опасения Мишкиных каверз.

Галя согласилась, но Лялька запротестовала:

– Побудем ещё немного. Пусть он не думает, что мы его боимся.

Пока девочки шептались и хихикали, а мальчики перебрасывали мяч, Мише Моисееву надоело плавать просто так, не пугая и не задевая других.

Он обратил взор на девчонок, сгрудившихся возле берега – они всегда так забавно визжат, когда он шлёпал ладонью по поверхности воды, и брызги летели во все стороны. На этот раз девочки были настороже – они опередили его намерение и дружно обрызгали Мишку, как только он попытался подплыть поближе.

И тут он заметил Эдика, который неловко размахивал руками, барахтаясь в воде. Миша никогда раньше не видел этого толстого паренька и решил посмеяться над ним. Он с шумом нырнул неподалёку и потащил Эдика в глубину. Оторопевший от внезапного нападения мальчик захлебнулся и завопил от страха. Колька поспешил на помощь Эдику, а Борька запустил мячиком в Мишку.

Бедный Эдик, он подумал, что тонет, и побледнел от страха. Ему показалось, что в купальне глубоко, и он уже идёт ко дну. Он изо всех сил молотил руками и ногами и орал благим матом.

Тут уже все купальщики догадались, что дело плохо, и на помощь Эдику, кроме Коли, поплыли остальные. Они же и вытащили его на берег, плачущего и дрожащего от холода и страха. За ними плёлся Мишка. Он уже понял, что переборщил, тем более приятели косились на него.

– Ребята, я не хотел, – неловко оправдывался виновник этого происшествия, – Разве я думал, что этот Жиртрест начнёт тонуть?

Эдик всё ещё трясся на берегу в окружении старавшихся его успокоить девочек. Услышав замечание Мишки, они приподнялись и уставились на него. Коля и Боря насупились и сжали кулаки.

– Ты не обзывайся, Мишка, понял? – сказал Коля, медленно наступая на него, – Ты кого Жиртрестом назвал? Это Лялин брат из Братска. Он, между прочим, в Ангару нырял с моста и спас милиционера.

Мишка скривился, словно куснул незрелое яблоко.

– Он? Нырял в Ангару? Да он же плавать не умеет, – усомнился он и ткнул в Эдика пальцем.

– Плавать он не умеет, а нырнул, потому что храбрый, – не сдавался Коля. Ему не хотелось уступать станционным ребятам: сегодня они дразнят Эдика и пугают девчат, а завтра выгонят деревенских из купальни.

Мишка удивился. Он знал, что ни Коля, ни Боря не обращают внимания на его шалости, к тому же он и раньше дразнил девчонок. Так почему же он вдруг поднялся на защиту этого толстого мальчика? Оттого, что новенький – Лялин брат? А, может быть оттого, что Колька влюбился в Лялю? Как же он раньше этого не замечал?

Тем временем происходило что-то странное – вместо того, чтобы поддержать Мишку и начать дразнить Эдика и других деревенских, станционные ребята вдруг окружили новенького и стали задавать ему вопросы о Сибири. Всех интересовало, как там живут ребята – ходят ли в школу в морозы, едят ли мороженое зимой и вообще – как там?

Мишке вдруг стало так обидно оттого, что все его покинули. А во всём виноват этот новенький. Подумаешь, храбрец! Если он и в самом деле нырнул в Ангару, так зачем же хвастаться?

– Ну, если ты такой храбрый, давай устроим соревнование – кто не побоится прыгнуть с трубы, – предложил он, хитро усмехнувшись.

– С какой трубы? – не понял Эдик, снова струхнув.

В воображении он рисовал высокую заводскую трубу – неужели Мишка предлагает прыгнуть с неё? Эдик представил, как он падает вниз, и у него задрожали коленки.

Ляля успокоила его. Она объяснила, что речка протекает под железнодорожной насыпью по бетонной трубе, и местные ребята приспособились нырять с небольшого карниза.

– А там высоко? – спросил Эдик, кусая губы.

– Высоко, – подтвердил Коля, – И место там глубокое – тебе с головкой будет. Надо уметь плавать.

Эдик растерялся: отказаться от вызова в первый же день означало обречь себя на презрение деревенских и станционных ребят. И никто не будет с ним играть. Может быть, Лялька не оставит его – сестра всё-таки!

– Да где ему! – подал голос Мишка, – Он сразу ко дну пойдёт. Спорим?

– Спорим, что прыгну и не пойду ко дну, – вынужденно согласился Эдик.

А Мишка будто этого и ждал. Он оглядел свою команду и свистнул. Это послужило сигналом для станционных ребят. Они наскоро оделись, похватали велосипеды и отправились восвояси.

На следующее утро, пока Ляля с бабушкой мыли посуду после завтрака, а мама и тётя Нина варили обед на летней кухне, Эдик слонялся без дела по двору. Вчерашний разговор с Мишкой задел его самолюбие – ну разве он хуже других? И вынужденно признал: хуже, потому что при возникших трудностях привык плакать и жаловаться маме. Можно и сейчас сказать ей, как плохо встретили его местные ребята, но в таком случае он упадёт в глазах Ляльки.

Эдик подумал, что надо бы сделать утреннюю зарядку, но от плотного завтрака клонило в сон.

– «Завтра начну, – лениво подумал он, – Подговорю Ляльку, чтобы одному не было скучно.»