«Ну и чего она хочет от меня? Я ж извинился!» – Димка с раздражением прервал Настину речь:

– Да, понимаю. Прости, жаль, что так вышло. Слушай, тут это… Одно дело есть. Нужно адрес узнать Танин, передать кое-чего. Ее маме от моей.

– Чего? Передать от мамы? Ну, сам позвони ей. Или передай Виту, еще лучше!

Димка замялся.

– Не, лучше так. Слушай, в чем проблема, ты ж знаешь адрес!

– Знаю. Но не скажу! А сюрпризы ей пусть Вит устраивает, – заявила Королькова.

«Вот вредина!».

– Окей, пока. – Димка нажал «отбой». «Теперь она наверняка все разболтает Тане! Вот я тормоз!» – грыз он себя.

«Надо просто написать сообщение, и все! Причем сейчас» – ему было жаль письма, казалось банальным писать в мессенджере, но других вариантов он не находил.

Вытащил телефон и наизусть набрал слова, поскорее нажал «отправить».

Каждые пять минут он проверял телефон, но тот молчал. «Может она не успела прочитать, скорее всего занята, готовит…» – он представил, как Таня в белом фартуке лепит печенюшки. Или раскатывает вкусное тесто для пирога, а руки у нее в муке.

Наконец провибрировал долгожданный сигнал. Она? Да! Завтра? Встретиться и поговорить? Конечно, согласен.

Остаток дня он жил на автопилоте, в памяти то и дело вспыхивал ее ответ. Остальное шло фоном. К вечеру приехали трое его двоюродных братьев, две сестры – и дом наполнился шумом, смехом. Они все вместе уселись играть в любимую настольную «Или то». «Что бы вы предпочли: никогда в жизни не прочесть ни одной книги или никогда в жизни не посмотреть ни одного фильма?» – досталась Димке карточка, и все начали спорить, что лучше. В конце концов он отдал ее маме, которая заявила, что не читать для нее все равно что не дышать: не пообщаться через тексты со столькими людьми, не пережить все то, что описано в книге. И гораздо интереснее представлять самой, чем смотреть, как это сняли другие.

Достали игру «Доббль», и нужно было вытаскивать быстрее круглую карточку, где совпадает картинка. Димка сидел как в тумане и никак не мог найти, что же у него, а звонкая Кира кричала: «У меня дельфин!», хватая карту.

– Димка, ты чего выключенный такой? – заволновалась Дина, девятнадцатилетняя двоюродная сестра. Что он мог объяснить ей? Да, она бы поняла, но сейчас не время. Лучше просто ответить:

– Что-то устал очень, большой спектакль играли вчера. Ничего, каникулы уже – отосплюсь, отъемся, – успокоил он ее.

Наигравшись, все сели к столу, где уже стояли разные вкусности – запеченная курица с картошкой и сыром, хрустящие корзиночки с икрой, какие-то салаты, которые Димке не особенно нравились, и его любимый пирог с семгой. Фоном включили «Реальную любовь», что-то обсуждали, смеялись, а Димка, глядя на экран, подумал: «Что, если бы я пришел к Тане под дверь и на карточках написал ей все, как этот герой?» – и улыбнулся.

Без пяти минут полночь – по традиции – мама с бабушкой засуетились: скорее, открывайте шампанское, всем тихо, слушаем Путина. И Димка под звуки гимна смотрел на своих родных…

Утром первого января он проснулся раньше всех. Тихо прошел под елку, уселся с телефоном, написал Тане. «С Новым годом! Во сколько и где встретимся?». Наверняка еще спит, зачем тороплюсь?

«Спасибо, и тебя с наступившим! Давай в 15.30. у входа в парк, сможешь?» – надо же, быстро прилетел ответ. Видимо тоже ранняя пташка – улыбнулся Димка.

«Да, конечно. До встречи!». Надо что-нибудь подарить Тане – небольшое, особенное, именно для нее. Он вернулся в свою комнату, стараясь не разбудить братьев, тихо зашуршал свертками, которые вчера толком и не рассмотрел. Внезапно, развернув небольшой серебристый пакет, увидел и понял, что это будет.

Днем он вышел на улицу. Снег перестал падать, выглянуло солнце, мягко подсвечивая золотом одетые в шапки деревья. Наступающий год казался ему чистым листом. Что они с Таней напишут на нем? Почему-то он был уверен, Таня выбрала быть с ним, и при встрече это скажет. Он вспомнил ее взгляд, объятия на репетиции. Все это было искренне, невозможно так сыграть.

На земле виднелись блестки и конфетти от вчерашних фейерверков. Димка заботливо нащупал сверток в кармане, ускорил шаг. У входа в парк увидел фигурку Тани в коричневом пуховике. Она смотрела на дорогу. «Сейчас она бросится ко мне, как Леонсия, и обнимет». Но нет, Таня спокойно стояла на месте.

– Привет, – она чуть улыбнулась.

– Привет! – Димка не знал, улыбаться или нет. Он вдруг смутился. С чего начать?

– Дим… – проговорила Таня своим мягким голосом, отводя взгляд. – Слушай, не буду тянуть. Вчера я получила твое сообщение, попыталась ответить, но не смогла. Решила, лучше при встрече.

Она остановилась, видимо подбирала слова.

– Знаешь, для меня важно, правда, то, что ты написал. Ты для меня как… – она запнулась. – Ну, мне нравится общаться с тобой, а еще… у меня нет старшего брата, а я всегда хотела, чтобы был. Вот такой, как ты.

Она говорила медленно, будто взвешивая и заворачивая в оберточную бумагу каждое слово, чтобы оно не слишком кололось.

«Нравится общаться…» – повторил он про себя, примеряя. «Как старший брат».

– Ты очень хороший, честный, похож на героя из книги. Иногда мне кажется, что и я тоже. И, Дим… я бы хотела быть с тобой друзьями. Так это глупо звучит, но правда. А еще – чтоб вы с Витом тоже оставались друзьями…

«Да что ты? Друзьями, говоришь? – закипело внутри у Димки. – И за Вита успела побеспокоиться? Значит, с ним ты будешь встречаться, а со мной, таким хорошим, честным и надежным, дружить? Или ты просто боишься меня обидеть, поэтому так расхваливаешь, а на самом деле выбрала Вита? Но почему, чем он лучше?»

Мысли Димки стучались, просились высказать их. Но он решил не говорить лишнего.

– Да… – помолчал, вздохнул. – Ну, что ж. Боюсь, я не смогу стать просто другом, потому что… ну, я написал. Но если вдруг понадобится моя помощь – обращайся.

Как будто кто-то посторонний аккуратно произносит слова. Сам бы он схватил ее, сжал в объятиях, крикнул: «Почему?!! Скажи, что все это неправда!!!», докричался бы до настоящей Тани. Зачем она вечно такая правильная, мягкая, никого не хочет задеть и обидеть?

Таня тепло и грустно взглянула на него.

– Димка… Спасибо тебе. И за то, что тогда врезал Рыбкину – тоже, я так и не сказала. И прости… – она посмотрела под ноги, потом – прямо ему в глаза.

«Прости». Он почувствовал себя участником какой-то тупой мелодрамы. Сейчас надо ответить с печальным взглядом: «Да, конечно, я понимаю…». Но он не понимал, не собирался это понимать и с трудом сдерживал себя, чтобы не заорать. Что-то удерживало не рубить ту ниточку между ними, которая еще была. Была ли? Он засунул сжатый кулак в карман и уперся во что-то. Вытащил сверток – чуть не забыл ведь.

– Ну, держи, друг, – горько усмехнулся он. – С Новым годом.

– Ой, зачем, – Таня виновато улыбнулась. Замялась, но все же протянула руку в белой варежке.

Из всех своих подарков он выбрал маленький блокнот в коричневой коже, украшенный какими-то древними буквами. Леонсии он бы очень подошел. Неважно, пусть делает с ним, что хочет.

Он скорее попрощался и побрел вниз, среди серых домов, по знакомым улицам к набережной – на простор, где гуляет ветер. В груди было пусто, как будто там зияла дыра – большая, ничем не заполненная. Он представил, как сквозь эту дыру свистит ветер, и кто-то может увидеть через нее дорогу, машины. А сам он не чувствует в этом месте ничего. Вот бы так и жить – спокойно, пусто. Он машинально двигался, как сквозь вату. Наконец вышел к Оке, широкая заснеженная гладь лежала перед ним. Пробрался по сугробам, уселся на берегу, поглядел на солнце, медленно заходящее за горизонт, на проталины у берега – никак не замерзнет по-настоящему река. Последний луч моргнул и скрылся за темной каемкой холмов и города на той стороне. Димка не двигался, будто прирос к снежному берегу, и не чувствовал холода.