– А че, Смирнов, вы с Танькой правда уже… ну, это, – Рыба заржал, обнажив желтые от сигарет зубы, и сделал жест рукой. – Еще бы. Я и сам не прочь!

Он хотел развить свою мысль подробнее, но Димка не стал ждать.

– А ну-ка, заткнись! – и сгреб Рыбу в охапку, тот был тоньше раза в полтора.

– Отвали, че лезешь, – Рыба барахтался, пытаясь освободиться.

– Хватит! – Димка с размаху врезал кулаком по Ромкиной челюсти.

Тот обмяк, Димка потащил его к двери.

– Пошли, договорим.

Выволок его и, захлопнув дверь, прислонил к стенке. Рыба вяло открыл глаза. Димка подождал немного.

– Ну, и чего к ним привязался? Опять скучно?

Рыба что-то забормотал. Смысл был примерно в том, что его уже достало смотреть, как Вит с Таней обнимаются и ходят такие счастливые. «Да, чувак, понимаю», – подумал Димка.

Тут дверь открылась и выскочила Ленка Варькина по прозвищу Варварка. Она вечно совалась во все. «Интересно, если бы мы продолжили драку, она кинулась нас разнимать?» – хмыкнул Димка.

– Ребят, вы как тут? Ой, Рыба, чего ты такой вяленый?– затараторила она. – Надо тебя в медпункт! Дим, отведешь?

Он пожал плечами. «Сам побил, сам и лечи?».

– Ладно, ребят, давайте только быстрее, сейчас урок начнется, – Варварка переминалась с ноги на ногу, потом кивнула зачем-то и шмыгнула в класс.

Рыба пристроился у стены, приложив руку ко лбу. Прозвенел звонок. «Надо его приводить в порядок и правда быстрее возвращаться. Сам дойдет или мне его тащить?».

– Давай-ка, подъем! – скомандовал Димка. Поднял за плечи.

– Стоять можешь? Голова болит? – Рыба кивнул. – Ну, давай, пошли. Провожу тебя, – он взял его за локти.

– Отвали, – буркнул Рыба, оттолкнул Димкины руки и поплелся по коридору.

«Ну, мое дело предложить» – решил Димка и ушел в класс. Чего с ним возиться, не маленький.

Рыба вернулся к середине урока, уже вовсю шло обсуждение «Капитанской дочки». Ирина Львовна нахмурилась, увидев его.

– Здравствуйте, дорогой. Вы откуда явились?

Рыба молчал.

Опять высунулась Ленка и затараторила:

– Понимаете, Ирина Львовна, Рыба… ой, то есть Рыбкин вел себя некрасиво, а Димка заступился, объяснил, как не надо. Ну, чтоб Рыбкин понял, а потом им, то есть ему надо было отойти…

Ирина Львовна поморщилась.

– Елена, вы, видимо, адвокат?

– Не, я просто свидетель.

– Ну-ну. По-моему, объяснять нужно без рукоприкладства. По-крайней мере, стремиться к этому. Дмитрий, как вы считаете?

– Хотелось бы в это верить, Ирина Львовна. Но объяснять лучше на том языке, который понимают.

Димка считался одним из лучших учеников по литературе, к тому же учителя уважали его. Ему не стали читать лекцию о правильном поведении, Ирина Львовна просто сказала:

– Ладно, отложим эту тему для другой дискуссии. Проходите, Рыбкин, чего встали столбом? Итак, Маша Миронова…

Димка слушал монотонный урок. Сейчас ему все казалось таким. Злость – энергия, дающая силу – улеглась, уступив место тоске, спутнице последних недель. Он смотрел за окно, где снег продолжал тихо укрывать землю толстым ковром.

Димка Рогов был человек действия. Решил – и шел быстрым путем к задуманному. Все эти оттенки сомнений, симпатий, тонких намеков и полутонов были для него чем-то девчачьим, в его жизни им не место. Хотя почитать про это иногда интересно – как будто подышать другим воздухом.

Любовь и влюбленность, описанные в книгах, казались ему чем-то, возможным у взрослых людей, а подростковые объятия в школе – так, игры в песочнице. Сам он решил пока не влюбляться – не время еще, нужно сначала достичь чего-то, стать кем-то стоящим.

В свои тринадцать он выглядел на пятнадцать, в него влюблялись девчонки. Поначалу ему это льстило, но скоро надоело – он был вынужден что-то отвечать, а объяснения давались с большим трудом. Он избегал разговоров – ждал, пока само пройдет. Вот, например, Влада из восьмого – ну что она вечно караулит его в коридоре и улыбается?

Он просто смотрел на Таню Иванькову. Ну и что, они давно учатся вместе. Да, она стала еще красивее за последний год. И эта ее загадочная серьезность, и неравнодушие к другим. Димка вспомнил, как она каждый раз переживает, когда Настя Королькова, ее подруга, отвечает у доски невпопад. Как старается подсказать ей шепотом. Да и не только Насте – и Пашке Совину, и Альке, и даже Рыбе пытается помочь, когда тот молчит и открывает рот под взглядом учителя. И по-детски оправдывается, когда ей делают замечание: «Иванькова, не подсказывайте, а то оценку разделю пополам!».

А однажды в коридоре она разговаривала с Рыбой, который в тот день был особенно озлоблен. Димка не вслушивался в слова, но до него долетал мягкий Танин голос.

Последний месяц Димка наблюдал, как Таня смотрит на Вита – то с озорным огоньком в глазах, то просто задумчиво, чуть печально или нежно, с полуулыбкой. Ну и пусть смотрит, ему все равно.

А еще она много читает – как-то раз они обсуждали книги с ней и Витом. «Вот я бы на ее месте сделала так…» – твердо, даже с вызовом говорила Таня. «Нет, вы не понимаете! Я не согласна!» – и Димке непривычно было видеть ее, обычно спокойную, твердо отстаивающей свою правду.

Таня интриговала, притягивала, как будто он смотрел на обложку непрочитанной книги.

Как раз в то осеннее время Вит проснулся – написал рассказ, и внезапно Таня стала с ним встречаться. Кто бы мог подумать! Димку это задело, хоть он и не признавался себе. Он по-своему уважал Вита, они дружили со второго класса.

Началось с того, что Димка заступился за слабенького Витька, над которым издевался Пашка – толстый грубоватый мальчишка. Не давал ему спокойно жить – то подножку поставит, то захохочет в самое ухо, то какую-нибудь гадость скажет. Димка в то время увлекался Бэтменом и решил разобраться с Пашкой, а Витька спасти от насмешек. На очередной перемене, когда Пашка в коридоре принялся кривляться и передразнивать тонкий голос Вити, Димка прижал его к стене и зловещим голосом произнес: «В твоих венах течет кровь? Она прольется! Знай: я месть, я ночь. Я Бэтмен. Еще раз приблизишься к нему – знай, я не оставлю тебя в покое. Никогда». Свои слова он подкрепил несколькими несильными ударами, но видимо, Пашке хватило. Он завопил: «Ты че, Рогов, совсем спятил? Кого из себя корчишь? Бэтмэн недоделанный!» и удрал. Больше к Вите не приближался.

А Димка стал ходить вместе с благодарным Витьком до дома, обсуждать комиксы, книжки. И постепенно немногословный, скрытный и забавный Вит стал его другом. Но все-таки Димка знал – Смирнов на его фоне серенький.

И теперь вдруг Таня выбирает его.

Думы тянули его в разные стороны, разрывали на две половины. Одна стремилась к Тане. Нет, он не влюблен и не собирается, но она ему симпатична. А вторая отвечала: «Она теперь с Витом». Хотелось заткнуть второй голос.

Иногда он злорадно думал: «Скоро Таня разглядит, что представляет из себя Смирнов. Вряд ли она долго с ним пробудет». Но тут же останавливался: «Вообще-то Вит твой друг. Он конечно закрытый, но внутри интересный». – «Да ладно! Ничего особенного, обычный и при том скучноватый».

Димка окончательно запутался в этом всем. Сейчас он размышлял, глядя на заснеженный школьный двор, на котором виднелись дорожки следов в разные стороны. Хорошо, что Ирина Львовна великодушно оставила его в покое.

На фоне светлого окна темнел силуэт Тани, одна рука сжата в кулак, вторая пишет. Каково ей сейчас? «А мог бы этот кулак врезаться в Рыбину челюсть?» – вдруг подумал Димка. Представил и понял – да. Если бы не он, то, скорее всего, Таня сама врезала Рыбе, пока Вит раздумывал, с какой стороны подойти.

А ведь сам-то он влез. По-хорошему надо было дать возможность Виту вступиться за Таню. Но он даже подумать не успел. Как теперь быть?

Наконец урок завершился. В коридоре Димка догнал Вита.

– Ну, куда сейчас? Пойдем, возьмем чего-нибудь на погрыз, посидим?

Тот сдержанно кивнул. Димка шел рядом и видел по сжатым губам Вита – что-то не так.