– Интересное уравнение. Но, пожалуй, вы правы. Так вот, я тогда подумал, что жить с этим иным, не получая ответы на свои внутренние вопросы, всё равно, что постоянно идти по краю пропасти или по лезвию бритвы, то есть очень опасно для жизни, особенно если рядом с тобой живут те, кого ты любишь. Я понял, что никто не может помочь мне справиться с моим иным, никто не ответит на мои вопросы, кроме меня самого. Может, картина как раз и появилась, чтобы что-то мне объяснить? Может, этого момента я и ждал всю свою жизнь? Вернувшись домой, я решил, что, несмотря на воскресный день, завтра обязательно пойду в студию. Я словно был в эйфории, только не понятно от чего: то ли от проведённого с семьёй времени, то ли от воздействия картины, или от того и другого вместе. Меня тянуло к картине, как железные опилки к магниту. Я долго не мог уснуть, впрочем, как и всегда, но понимал, что надо как-то выспаться, чтобы завтра не быть квашнёй, поэтому наелся на ночь какой-то серьёзной еды, включил релаксирующую музыку и через полчаса отключился, поставив будильник на восемь. На удивление, проснулся бодрым. Наверное, сработало желание поскорее встретиться с дверью. Позавтракав бутербродом с кофе, поймал себя на мысли, что думаю о картине, будто о девушке, в которую только вчера влюбился. А ведь Полина так и сказала: «Значит, она тебе понравилась». Бред. Влюбиться в картину, которая тебя загипнотизировала. Подумал ещё – какие же всё-таки люди становятся глупыми, когда влюбляются и лишаются рассудка. Их тянет к объекту чувства, и они начинают делать глупости. И так было всегда. Почему это происходит? Видимо, это тоже состояние изменённого сознания. Любая форма сумасшествия – это паразит для сознания. Неужели нельзя быть в ясном сознании и при этом не от мира сего?

– Разве любая влюблённость не от мира сего?

– Разумеется, не любая. Это я уже перешёл к другой теме размышления. Влюблённость не от мира сего не бывает без ясного сознания, и даже более того. А которая же от этого мира – это вирус, своеобразное психическое заражение сознания. Я как раз и хочу продолжить про другую влюблённость. Пока ехал в студию – пришло осознание, что я первый, кому картина открылась. Полина её не восприняла, потому что она не для неё. Тут же возник вопрос – так же ли картина откроется другим, кто её увидит? Но что, собственно, произошло по сути? Пока я глядел на нарисованную дверь – прошло три часа, после чего она превратилась в настоящую. Превратилась. Слово-то какое не подходящее. Может, у меня действительно случилась галлюцинация? Я ехал в воскресенье в студию, чтобы это проверить. Но и не только из-за этого. Меня тянуло к ней. Это было похоже на наваждение, но в тот день я испытывал сильный интерес к этому предмету. Обычно у меня такое случалось, когда я начинал писать новую вещь. Ну да, иногда со мной случаются подобные аномалии. Вернее, случались. По молодости я много занимался рисованием. С годами прыти поубавилось, потому что всё это было не то. Понимаете, не то всё! Что толку переводить краску и бумагу, если внутри всё закрыто. Я могу воспроизвести отличный пейзаж, портрет, но это всё не то. Это рутина. Прекрасная, но рутина. И людям это нравится. Людям нравились мои пейзажи. Им нравилось, когда я рисовал их портреты. Понимаете? Людям это нравится. Им нравится рутина. А я искал другое. С Полиной мы знакомы давно, но только восемь лет назад решили обзавестись печатями. Она знает меня, как облупленного. И уж подавно собаку съела на моих тараканах. Спрашивается, зачем я ей вообще понадобился, если она прекрасно всё понимала и всё знала про меня? Не могла найти себе более достойного? Нет, вы просто не знаете Полину. Хотя теперь я начинаю понимать, в чём весь фокус. Я слишком часто отвлекаюсь? Да, это моя слабость. Мне трудно сосредоточиться на одном моменте. Он тут же обрастает подробностями, оттенками. Я – художник? Нет, я не художник. Я всего лишь рисовальщик. Настоящий художник живёт своим творчеством, а я так, всего лишь существую. Так вот, когда я увидел её во второй раз, мой сердечный орган вознамерился разорвать грудную клетку и показать мне своё животрепещущее. Я долго стоял у порога, пытаясь успокоиться. Она же смотрела на меня с того самого места, где вчера её и оставил. Когда я, наконец, сумел убедить себя, что это всего лишь нарисованная дверь, то смог сдвинуться с мёртвой точки. Подойдя почти вплотную, я не нашёл признаков нарисованности. Передо мной находился тот же дверной косяк и дверь с ручкой. Мираж не исчез. Наваждение не оставило меня. Помню, как подумал в тот момент, что нужно будет поинтересоваться у шефа – зачем ему понадобилась дверь в нашей студии. Это такое новое слово в искусстве? По-моему, однажды мы уже проходили подобный модерн. Честно говоря, даже испытал тогда некоторую робость перед тем, как взяться за ручку. Но тут же подумал, что если не открою, то ничего и не будет, а я так и останусь с кучей своих вопросов и убитым вдохновением. Дверь никогда не откроется сама, если не пытаться её открыть, или если тебе её кто-нибудь не откроет. Чего бояться – что за ней ничего не окажется? Или страшит сама неизвестность? Смерть чем-то похожа на такую же дверь. Вы никогда не думали, что смерть – это такая же дверь в неизвестность. Но только её уже не ты открываешь, а это тебе её открывают, хочешь ты этого или нет. И никто толком не скажет тебе, что за той дверью. И только ты сам это сможешь однажды узнать.

– Вы хотите это узнать?

– А знаете, я не вижу особой разницы между этим миром и тем, что там. Всё дело в тех же самых оттенках, вибрациях. Только там они более ярко выражены, а здесь они скованы плотной материей. В общем, всё то же самое, отличие лишь в форме существования. Наличие творчества в нашем мире является прямым доказательством взаимосвязи этих двух миров. К примеру, рисует художник на холсте город с людьми, то есть создаёт гиперреальность, а писатель делает книгу с целым миром своих симулякров. Вот вам уже и два мира в наличие: этот и тот. А таких книг и картин великое множество, и нет ни одной похожей почему-то. Хотя, да, есть ещё повторяющийся мусор, но это уже неважно. По отношению к персонажам книги – художник их видит, а они его нет, но оба мира существуют, и в каждом жизнь идёт своим чередом. Теперь взгляните с другой стороны – аналогично, автор этого мира нас видит, а мы его не видим почему-то. В чём причина подобной разницы? В разных вибрациях. Наш мир вибрирует на одной частоте, а тот мир на другой. Вот и вся разница. И если б не было дверей, была бы сплошная стена. А так есть и огромная стена, разделяющая наши миры, и есть дверь, через которую можно проходить отсюда туда и обратно. Вопрос в том, как работает такая дверь. Но я снова отвлёкся. Любая мысль порождает другую, как в бесконечном множестве Мандельброта. Почему я снова увидел вместо картины настоящую дверь, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, увидеть картину? Ведь Полина увидела картину, или что-то своё. А после того, как она в моём приближении стала дверью, почему дверью же она и осталась? Почему она не стала, как прежде, картиной?

– Может, она не хотела уже закрываться от вас?

– Я тоже так подумал, подходя к ней. И знаете, меня это насторожило и обрадовало одновременно. Как это понять? Ей что-то нужно было от меня, или это что-то взаимное? Конечно, смешно предполагать, что картина может испытывать чувства. Только это же была не простая картина. Она была живая. Сразу лезет в голову всякая сказочная чушь. Словом, я стоял перед настоящей дверью, бывшей до того картиной, и смотрел на ручку. Вчера, то есть в субботу, я потянул за неё и дверь открылась. Да уж, «дёрни за верёвочку – дверь и откроется». Вчера это сделать было как-то проще. Наверное, потому, что ещё ни о чём таком не думал. Сейчас же стоял, как вкопанный, и не был уверен, что следует это делать. Из заторможенности, или нерешительности, меня вывело одно странное обстоятельство. Я испытал нечто вроде хорошей встряски, словно окатили холодной водой. Со стороны двери явственно услышал слово «ОТКРОЙ». Сразу вспомнился кадр из фильма «Сталкер» Тарковского, когда зашумел ветер и прозвучало «Стойте, не двигайтесь». Жуткая сцена. Пробивает до мозга костей. Вот и здесь было примерно так же, только вместо «стой» услышал «открой». Я чётко осознал в тот момент, что если не открою, не прощу себе этого никогда, а если открою, то возврата назад уже не будет. Понимаете? Всё! Назад дороги нет! Якоря рубят, и кораблю уже нет места в тихой и спокойной гавани. Его несёт ветер судьбы навстречу новым берегам. Плох тот идущий, который не хочет идти вперёд. Дорога уже никогда его не примет. Если ты ищешь новое и жаждешь его, но по-прежнему цепляешься за старое и привычное, не жди скорого обращения. Новое не терпит сомнений, и сомневающийся хуже предателя. Если ты встал на этот путь, но потакаешь своим сомнениям, – значит, нет в тебе огня новой жизни. Ты – не идущий по этому пути, ты – просто прохожий. Когда я услышал слово «Открой», то представил себе, что сейчас сзади в студию ворвётся стая диких собак с кровавыми глазами, набросится и разорвёт меня на части, если я сию секунду не открою эту дверь и не спрячусь за ней. И мне стало даже немного страшно. Прошлое выдавливало меня, а будущее звало к себе. Всё просто вынуждало меня сделать это. Мурашки пробежали по спине, я взялся за ручку и потянул её на себя. Словно осенний тёплый ветер тут же коснулся моего лица, и я опять увидел холст. Мне почудилось, что он пахнет осенью, и от него исходит что-то осеннее и сосновое.