– О, так это, значит, козёл во всём виноват? – фыркнул мэр.

Из толпы послышалось блеяние.

– Нет! Просто Фервус хотел получить морковку. А у всех на площади будто случилось морковное помешательство… – Дев вдруг замолчал. – Эй, погодите-ка… И правда, почему это у всех была морковь?

У себя в голове Дев снова проиграл всё, что случилось. Сыросмыватель. Бабушка Вентилло с ящиком моркови. Санторо, который уводит её прочь. Но на этот раз Дев заметил то, на что не обратил внимания в прошлый. Уходя, Санторо бросил взгляд назад. Короткий, меньше секунды. Но теперь Дев увидел его очень отчётливо. Это не просто взгляд. Это ухмылка. Санторо ухмылялся, прячась за своими дурацкими длинными волосами.

– Это сделал Санторо, – ахнул Дев, потом нахмурился, а затем его лицо исказила настоящая ярость. – Да, Санторо взял морковь и раздал её детям из Космического Флота!

– О, не переживай, я не забыл о твоём брате, – мэр кивнул в сторону Санторо, который стоял у стены, сложив руки на груди. – Он не должен был позволить тебе построить этот… Сыросмыватель. Он был обязан доставить тебя в зал суда, как только ты взлетел. – Мэр одёрнул оборки на рукаве. – Нет, самое большое преступление твоего брата – это сострадание.

– ЧТО?! – завопил Дев.

Мэр, прищурившись, взглянул на Санторо.

– Почему он вообще в Гильдии? Ему явно маловато лет.

Бастор прочистил горло.

– Он в Гильдии Юных, сэр. Его достижения…

– Меня это не волнует, он всё равно просто ребёнок, – снова высокомерно фыркнул правитель. – И он потерял бдительность. Это твой первый прокол, парень. Ещё один – и ты вылетишь из Гильдии.

На лице Санторо не дрогнул ни один мускул.

– Так вот что получается. – Мэр снова повернулся к Деву. – Один брат устраивает неприятности, а второй спускает это ему с рук. Непослушание явно у них в крови. Перси, прошу.

Перси со свалки вышел вперёд. Его металлический шлем всё так же нависал над нахмуренным лбом, отчего мужчина казался ещё более хмурым. На руках он держал Мину. Она уткнула личико в своего плюшевого мишку, с пышных волос на пол капала вода. Левая рука девочки была перебинтована.

Сердце Дева сжалось.

– Мина, ты в порядке? – спросил он. – Очень болит?

– Не смей с ней разговаривать! – рявкнул Перси, подходя к столу мэра. Он усадил Мину на край, и девочка ещё крепче сжала красного мишку (а точнее, то, что от него осталось) и опустила глаза на свои ботинки.

– Но… но я же вытащил Фервуса из Сыросмывателя! – воскликнул Дев. – Я точно успел!

– Успел столкнуть мою малышку в фонтан! – Перси сплюнул. – А она неудачно приземлилась. Бедная крошка вымокла до нитки и выплакала все глаза!

– Прости, – Дев почувствовал, как у него сдавило горло, – Мина, прости меня, мне очень жаль!

В толпе начались перешёптывания. Мэр треснул кулаком по столу и издал протяжный злобный рык, заставив затрястись свои многочисленные вторые подбородки.

– Тогда как вина Санторо в этом деле ещё под вопросом, ты, Дев, совершенно точно являешься причиной всех бедствий, от начала и до конца. А значит, тебе придётся за это ответить, – заключил он.

– Давайте выбросим его за Стену. Прямо в Дичь! – Перси подался вперёд. – Я готов сам его туда оттащить.

Откуда-то из глубин жировых складок мэра послышался смешок.

– А что, неплохая идея, – задумался он. – Может быть, на денёк. Или два. Так ты поймёшь, куда может завести тебя твоё дурное любопытство.

– За Стену? – Дев почувствовал, как внутри него нарастает паника.

Мэр улыбнулся так широко, что жирные щёки поползли вверх и почти закрыли собой глаза.

– Мы привяжем тебя верёвкой, чтобы не мог убежать далеко, – усмехнулся он. – И дадим тебе маленький колокольчик, чтобы ты звонил в него, если что-нибудь начнёт тебя есть.

– Ты же слышал истории? – оскалился Перси. – О том, зачем мы построили Стену? И о том, что лежит за ней… о Дичи?

Дев стиснул руки, стараясь остановить дрожь.

– Никто за Стену не отправится, – разлетелся по залу голос мамы Дева. Эми вышла из толпы, пересекла солнечные лучи, падающие в окно, и встала между ним и Перси. – Никто – и мой сын тем более.

– Лучше бы ты не поощряла все эти его безумные идеи! – выпалил Перси, ещё крепче прижимая к себе Мину. Затем он понизил голос и пробурчал: – Не удивлюсь, если он вычитал их в книгах.

– КНИГАХ?! – мэр затрясся от ярости. – У нас в Эдеме нет книг!

Эми отстегнула от жилета Дева банку с Хромоножкой и показала её толпе. Жук спал внутри.

– Не было никаких книг и никаких нарушенных правил. Дев просто очень любознательный мальчик. Это произошло только потому, что он ловил этого глупого жука, – объяснила она.

– ФЛЕМБОЖУК! – взвыл мэр, и от его вопля все, кто находился в зале, клацнули зубами. – Хочешь сказать, они уже здесь?! – Он задрал рукав, под которым оказалось не меньше трёх пар часов. – Близится большой день, – буйствовал мэр. – Очень, очень большой день, и ты, Эми, знаешь это лучше всех. И у нас осталось… всего сорок пять часов и пятнадцать минут, чтобы подготовиться к самому важному дню в нашем календаре, а главная торговая площадь Эдема до сих пор воняет СЫРОМ!

– Я бы назвала это благоуханием, – вставила Роза Плесневель.

Мэр дико зыркнул на неё, и Роза мигом растворилась в толпе.

– Флемба не будет ждать, пока мы подготовимся. – Фршмель выкарабкался из кресла и вышел из-за стола. – Когда наступит тот самый час, думаете, флемба подождёт пару минут, пока мы развесим все банты и надуем последние шары, прежде чем цветы распустятся буйным цветом, разрастётся трава, зазеленеют листья, а наше Эдемское дерево наполнится жизнью?

Эми собралась было ответить, но мэр не дал ей и рта раскрыть.

– НЕТ! – завопил он. – Мы обязаны быть ГОТОВЫ! Деревня должна быть украшена к празднеству, стать синей от флагов и конфетти. И мы не можем позволить одному бестолковому мальчишке испортить нам это наиважнейшее событие!

– Но я очень люблю День флембы, – возразил Дев. – Я ни за что его не испор…

– Сорок пять часов и тринадцать минут! – Мэр с раскрасневшимися щеками схватился за стол и швырнул его в стену с грохотом, от которого сотряслась вся комната. Листы бумаги взвились, как осенние листья. – Я не допущу, чтобы ты делал хоть что-то, что поставит под угрозу мой День флембы.

– Дев всегда хочет только помочь! – крикнула Эми.

– Так вот у него не получается! Он разрушает всё, к чему прикасается! И поэтому твой сын теперь под запретом! Ему нельзя участвовать в Дне флембы! – Фршмель сделал несколько грузных шагов вперёд. – Если он хочет остаться в деревне на праздник, ему запрещено… всё!

Зеригольд подёргал мэра за край одеяния.

– Эм, а как же мой магазин?

– Да, и пусть почистит магазин старика, – добавил мэр, отмахиваясь от антиквара и направляясь к выходу. – И на этот раз – как положено!

– Мне запрещён День флембы?.. – прошептал Дев.

– Запрещён! – рявкнул мэр, уже выйдя за дверь.

Эти слова эхом облетели Дэва, запрыгнули к нему в голову и юркнули вниз, в самое нутро.

Ему всё запретили.

Его самого запретили.

Дев стоял в сырно-водяной луже. Она просочилась внутрь его ботинок и теперь хлюпала внутри словно мерзкий гной.

Но Дев этого почти не замечал. Мальчик не сводил глаз с покрытого сыром антикварного магазина, его руки безвольно повисли, а в голове снова и снова прокручивались события того утра.