– Яишенка с пылу с жару, – радостно сообщила подавальщица, расставляя тарелки перед Эйви. – Чайник. И пирог. А вот сырники. Сейчас принесу вторую порцию для милорда. Вы пока кушайте, кушайте, миледи. В вашем положении хороший аппетит важен.

– В моём положении? – растерялась Эйви.

Подавальщица кивнула и продолжила сыпать догадками:

– Да вы не смущайтесь. Вы ж молодожёны, оно сразу понятно. И страсть между вами. И платье… А аппетит какой замечательный. Ешьте. Всё свеженькое, миледи.

Эйви растерянно посмотрела на Каспиана.

– Не смущайся, – сказал тот, и губы его слегка дрогнули от плохо скрываемой улыбки. – Скоро нам нужно отправляться в обратный путь. Поесть долго не сможем.

– Ох, – покачала головой подавальщица, – вы мне скажите, когда будете уходить, милорд. Соберём вам с собой корзинку. Сейчас чай принесу и остальные тарелки. Кушайте…

Женщина ласково посмотрела на Эйви ушла. А та перевела испуганный взгляд на Каспиана:

– Она решила, что я…

– Беременна, – помог он, широко улыбаясь.

– Но это не так! – Эйви едва не трясло от негодования. – Я просто проголодалась. Почему все считают, что у леди должен быть аппетит, как у птички? Кроме того…

– Кроме того, ты только закончила обучение, – усмехнулся Каспиан. – Видимо, здесь не знают, что такое студенческие будни. – Он пожал плечами. – Это я всё ещё помню, что пропущенный завтрак на последнем курсе университета равносилен голоду на весь день.

– Вот именно, – кивнула Эйви, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – И потом, что не так с платьем?

Она посмотрела на себя, разгладила ткань на узкой талии. Никто в здравом уме не назвал бы Эйвери полной.

– Оно слишком простое, – охотно пояснил Каспиан, – такое можно ослабить на груди или животе самостоятельно и быстро. Если вдруг станет нехорошо.

– Я выбрала его, чтобы было удобно путешествовать, – пробормотала Эйви обиженно. – Как знала, что компаньонка сбежит.

– А мне не ясно другое, – заметил Каспиан. – С чего тебя вообще нервируют подобные предположения?

– Что? – опешила Эйви.

– Разве не ты говорила мне совсем недавно, что действительно можешь носить под сердцем ребёнка? Помнишь? В нашу прошлую встречу. Ты была крайне убедительна и не стеснялась своего мнимого положения.

– Это была версия только для тебя, Каспиан! – вспыхнула Эйви. На них снова обернулись мужчины из-за дальнего столика, и леди продолжила намного тише: – Я наговорила тех глупостей, чтобы ты отвязался. Я бы никогда не… Ни один мужчина не… Я не в положении, Уоллес.

– Знаю. – Он стащил один из миниатюрных пышных сырников с её тарелки и запихнул в рот целиком. Быстро прожевал и сообщил: – Сразу понял, что ты блефуешь. А о подавальщице не волнуйся. Какая разница, что она думает? Сегодня мы уедем отсюда и вряд ли когда-нибудь снова окажемся в этих местах. Ешь, Эйвери. Голод в дороге – не друг. Почему ты так смотришь? Сырник жалко?

– Ты не стал насмехаться, а попытался меня успокоить, – ответила она с подозрением. – Почему?

– А почему я должен насмехаться? – удивился Каспиан.

– В столице ты вёл себя мерзко, – припомнила она. – Затем, после моего побега, ты зачем-то бросился вдогонку. Наверное, так велел граф Уоллес. Так? Из-за его приказа ты хочешь жениться на мне любой ценой, и даже в спальню пробрался. Чтобы скомпрометировать. Тебе нравится ставить меня в неловкое положение. И вообще наслаждаться вседозволенностью.

Каспиан выслушал её с самым деловым видом. Когда она замолчала, он какое-то время рассматривал невесту, а затем предложил:

– Эйвери, давай забудем о первом знакомстве? Всё, что тебе нужно знать сейчас: я пересмотрел своё отношение к тебе и к обязанности жениться. Да, раньше меня злил ультимативный приказ отца. Да, я вёл себя не самым лучшим образом. Признаю, раскаиваюсь и…

– Ты вёл себя, как засранец, – вставила Эйви свои пять монет.

– Не пристало леди так выражаться, – заметил Каспиан, после чего наполнил две кружки из чайника, отпил из одной и продолжил деловито: – Эйвери, я надеюсь, ты осознаёшь важную вещь: мой отец не дал бы нам возможности отступить. Не только мне, но и тебе. Ни при каких обстоятельствах. Разве что… – Он посмотрел на неё, заговорщицки улыбнулся, блеснул зелёными глазами. – Представь ситуацию: я мог вести себя, как мерзавец, и тогда тебе просто пришлось бы официально заявить, что не хочешь такого негодяя в мужья. Понимаешь? Немного потерпеть, чтобы потом выступить в обществе в качестве бедняжки, повздыхать, сказать, что моральные принципы не позволяют даже смотреть в мою сторону… А после – всего одно слово твоего отца, и моему нечего было бы противопоставить…

– Звучит, как план, – ответила Эйви.

Каспиан кивнул, снова отпил чай и задумчиво продолжил:

– Каждый мог остаться при своём. Я, скорее всего, отправился бы в новую ссылку. Оно и к лучшему. Мне надоела столица. Даже знаю, кому мог приплатить за отправление в нужное место… Но ты решила сбежать.

– И сбежала бы снова, – пожала плечами Эйвери. – Я тебе не верю, Уоллес.

Он рассмеялся, кивнул и признался:

– Этим ты мне и нравишься. Видишь ли, недорогая, пока догонял тебя, понял: теперь я и сам не хочу разрывать помолвку. Чувствую, с тобой мне не будет скучно. Больше того, уверен: со временем мы станем по-настоящему крепкой парой.

Эйвери взяла вторую чашку, покрутила её, поставила на место и взглянула на посерьёзневшего Каспиана. Она не понимала, насколько решительно он настроен, но то, с каким упорством жених догонял её, оставляло мало надежд. Сын графа Уоллеса действительно собрался увезти её домой и стать парой. Не счастливой, не любящей, а крепкой… Отчего-то последнее задевало особенно сильно.

– Если ты не хотел жениться, с чего вдруг такие перемены? – спросила Эйви, комкая края скатерти.

– Тогда я тебя не знал.

– И теперь не знаешь. Совсем. – Она посмотрела в его глаза цвета сочной зелени и призналась: – Я не смирюсь с навязанным браком, Уоллес. Никогда.

– Это сейчас он кажется тебе злом, но время расставит всё на свои места. Ты изменишь свои взгляды, – беззаботно отмахнулся Каспиан.

– С чего бы это?

– Посмотри на меня. – Каспиан приосанился, повёл широкими плечами, поиграл бровями, широко улыбнулся, став совершенным красавчиком, мечтой девичьих грёз. – От таких кандидатур не отказываются. Я – обаятелен, богат, знатен. Могу греть тебя в постели каждую ночь. И ни один раз. Наши дети унаследуют шикарную внешность и большое состояние. Тебе, в отличие от многих других, невероятно повезло, Эйвери.

Она вздохнула, не зная, что ответить на этот монолог о любви… к себе. Прижала ледяные ладони к горящим щекам.

– Начинаешь понимать? – уточнил Каспиан довольно. – А теперь ешь. Нам скоро отправляться. В дороге сможем ещё поговорить и обдумать, как правильно обыграть твой побег. Мой отец ничего не знал на тот момент, потому ещё не поздно сделать всё красиво. Где эта подавальщица с моими порциями?

Он отвернулся, выискивая глазами женщину, а Эйви, не теряя времени, быстро капнула немного зелья на исходящую потрясающим ароматом яичницу.

Не бог весть что, но задержать жениха поможет.

Каспиан обернулся. Эйви как раз спрятала пузырёк в потайной карман и отодвинула от себя тарелку, капризно сообщая:

– Я не хочу есть. Ты испортил мне аппетит своими заявлениями. Кстати, на чём мы отправимся в столицу?

– На карете, недорогая, но она ещё не готова. Мой кучер сообщит, когда всё подготовят, – ответил Каспиан. Подумав, он придвинул её тарелку и нацепил несколько кусочков яичницы, спрашивая: – Точно не будешь? Тогда я?..

– Вперёд, – пожала плечами Эйви.

Она старательно делала безразличный вид и ждала, пока Каспиан съест еду, от которой получит сильнейшее расстройство желудка. Новый план выстраивался в голове Эйви медленно, но неотвратимо. Пока он будет решать проблему с собственной реакцией на яичницу, она перекупит его кучера и уедет в Помпти. А там…