– Они сами довели себя до такой жизни.

– Ты проводила опрос? Почему ты так уверена?

Даша устало вздохнула, понимая, что подруга всеми силами пытается развеять страх после медосмотра и поддержать.

– Всё равно нельзя так говорить. И я веду к тому, что нам противно принимать свои недостатки. Я думаю, что ты слышала слова этой Вари.

– Слышала.

– Мне… так противно!

– Не бери на себя. Я была готова к этому. Ненавижу медосмотры.

Соня начала сильно кашлять, размахивая рукой перед своим лицом. Толпа девочек сидела на подоконнике и парила чью-то электронку, ожидая своей очереди в кабинку. Дверей в остальных пяти не было. Помещение наполнял белый пар, напоминающий густой туман. От него слезились глаза, он забивался в горло и связывал его в тугой узел.

– Хватит кашлять, неженка! – сказала одна девочка из А класса.

Из учительского туалета вышло три девочки, Соня зашла внутрь. Здесь было ещё больше накурено. Света в кабинке не было, его зачем-то отключали учителя. Приходилось брать телефон и включать фонарик. Соня кашлянула ещё пару раз, после чего за дверью раздался издевательский смех толпы.

“Зато я не задыхаюсь, когда поднимаюсь по лестнице”. – подумала она.

На стене еле виднелась надпись:

«Я вас всех ненавижу. Скоро из-за вас меня не станет ☹»

В дверь начали громко стучать.

– Девочка, давай быстрее, скоро звонок!

– Вообще-то, перемена только началась! – Соня сфотографировала надпись на стене и вышла.

В коридоре её ждала Даша.

– Ты чего какая напуганная? Не обращай на них внимания!

– Дело не в этом. Смотри, – Соня показала фотографию.

У неё тряслись руки, и она часто сглатывала из-за першения в горле. Её глаза были расширенными, и дыхание заметно участилось.

– Таких надписей целая куча на всю школу.

– С этим человеком может что-то произойти!

– Это не наши проблемы, так-то.

– Я покажу это фото Людмиле Романовне, пока не поздно!

– Зачем тебе лишняя морока, мы ещё с Катей не разобрались.

– Вот именно!

Подруги переглянулись.

– Это могла быть она…

– Это мог быть кто угодно.

– Ладно, завтра что-нибудь узнаем. Наверняка эту надпись видел кто-то ещё.

Девочки пошли в гардероб за куртками. На удивление, он был открыт. Вернее, решётчатая дверь с такой же стеной скреплялась резинкой для волос, чтобы лишний раз не закрывать всё на замок.

– Куда это вы собрались? – спросила гардеробщица, скрестив руки.

– У нас уроки закончились.

– Записку от учителя мне.

– Посмотрите расписание у 8Б, у нас сегодня пять уроков.

– Девочки, давайте вот не будем, покажите записку и идите домой.

– Пойдём, – сказала Соня, закатив глаза.

Их кабинет находился на третьем этаже.

– Я уже задолбалась по этим лестницам бегать! Сегодня только вторник.

Запыхавшись, они дошли до класса и постучались. Татьяна Александровна была одна в классе и проверяла тетради.

– Татьяна Александровна, нас домой не отпускают!

– А я чем могу помочь?

– Спуститесь с нами и скажите, что мы не обманываем.

У Татьяны Александровны была проблема с одной ногой, она сильно хромала и передвигалась вперевалку. Учительница томно закатила глаза и вздохнула.

– Я учитель математики…

– …и наш классный руководитель, – продолжила Даша.

Татьяна Александровна дёрнула головой (она часто делала так, когда её что-то раздражало), отложила ручку в сторону и взяла телефон. Слышались гудки.

– Ало, Надежда. Отпусти моих домой, у них все уроки закончились.

Учительница снова принялась за проверку тетрадей.

– Спасибо!

Девочки побежали вниз. Как это приятно – уходить домой после суматошного дня в школе, спускаться по лестнице из последних сил и проходить мимо людей, которым еще предстоит отсиживать три урока или больше.

– Чем сегодня займёшься? – Соня застёгивала свои жёлтые ботинки.

– Уроков не задали, так что пойду играть в переходе.

– Удачной тебе рыбалки.

– Спасибо.

Подруги вышли из школы.

– Ну ладно, до завтра!

– Пока!

Соня живёт довольно далеко от школы, в трёхэтажном частном доме. Она добирается до дома на автобусе. Остановка тоже находится не близко. Идти нужно через задний двор школы. Здесь располагаются небольшой стадион, огороженный старыми деревянными досками синего цвета – летом для футбола, зимой для хоккея, – и несколько разваливающихся, ржавых тренажёров. Заворачивая за школу, Соня услышала чей-то хохот и гневные крики. Она остановилась перед углом и прислушалась. Определённо смеялся Алёша, у него узнаваемый звонкий голос. Соня решила немного выглянуть. У стены школы, под окнами столовой, собрались три её одноклассника во главе с Алёшей. На земле сидел Егор, вцепившись в свой рюкзак; Лёша сел на корточки и взял его за подбородок.

– Ты пацан или кто? – он прижал Егора к себе.

– Отвали от меня!

Один мальчик достал из кармана сигарету и зажёг её.

– Что я вам сделал!? – Егор отбивался рюкзаком.

– Хватит своими значками греметь, раздражает! – Бондарев со своими друзьями потушили пару сигарет об свитер, оставив чёткие отпечатки.

– Мальчики не плачут! – сказал Семён.

Егор копался в рюкзаке, достал пенал, а из него канцелярский нож. Он схватил руку Алёши и начал подносить ножик. Лёша отшатнулся. Егор, уже случайно, задел его руку.

– Прекратите сейчас же! – Соня побежала к ним.

– Может ты хоть на этот раз не будешь лезть, куда не надо? – Алёша весь покраснел.

– Если вы не отстанете, я постучусь в столовую прямо сейчас! – Соня указала на окно.

– И что, э? Что они мне сделают? Половником ударят? – Лёша усмехнулся.

Соня была в ярости. Она сняла один свой ботинок и бросила в компанию хулиганов.

– Э! ДУРА! – маленький Алёшка укрывался своими “друзьями” – Истеричка! Делать нечего!?

– Ты по-хорошему не понимаешь?

Друзья посмотрели на Алёшу, намекая, что хотят уйти. Он скривил гримасу:

– Ладно, пойдёмте, – он пнул яркий ботинок к Соне и развернулся.

Егор изредка пошмыгивал. Соня протянула руку.

– Я сам… – его лицо покраснело от ударов, очки треснули, а свитер спалён и истоптан, – С…спасибо.

– Тебе куда?

– В другую сторону.

– Ну ладно, я тогда пойду. Ты дойдёшь?

– Д-да, ещё раз спасибо.

Тучи сгущались, духота наполнила улицу. Начался дождь. На остановке стояло много людей. Соня села на лавочку и достала блокнот.

«Насколько нужно быть униженным, чтобы унижать? За то, что кто-то не похож на тебя. Как молодой разум может быть так сильно зомбирован стереотипами? На эти вопросы я не смогу ответить, но просто запишу их, на всякий случай. Сегодня был сложный день, я сижу на остановке. Странно, мне кажется, что месяц нужно судить по первым его дням. Сегодня 7 сентября, учебный год начался совсем недавно, но столько всего произошло. От августа меня отделяет всего неделя, но первые дни в школе словно октябрьские тучи – омрачили лето.»

Наконец подъехал автобус, набитый бабушками с огромными сумками и тележками. Соня быстро зашла внутрь и отдала деньги за проезд. В конце автобуса осталось одно свободное место, она тут же побежала к нему, но по закону подлости на него уже успела усесться бабуля. Женщина впилась в Соню взглядом.

– У меня видишь, сумка какая тяжёлая! – сказала она.

– А у меня рюкзак тяжёлый.

– Пф, рюкзак у неё! Хилые какая молодёжь нынче.

Соня промолчала, хотя на языке так и крутилась обжигающим комом фраза: “Какие старики хилые стали”. Ещё три остановки, и она выходит.

Маленькие, трёхэтажные дома с облупленной жёлтой шпаклёвкой, утопающие в листве кустарников, впадающие в землю и окутанные старым печальным духом, готовятся к снесению уже двадцать лет, если не больше. В подъезд порой неприятно заходить, кривые лестницы, обляпанные разной краской – синей, зелёной и другими подъездными цветами – ведут наверх, стены поглощают весь свет. Рои мух тоже числятся жителями этого дома.