Сзади сдавленно хрюкнули.

– Да уж! В чувстве юмора тебе не откажешь! И это описание ну ни разу не банально! – Вэл захохотал и похлопал меня по плечу. – «Скромный» забыл упомянуть!

Я улыбнулся ему и допечатал – «скромный».

– Все для тебя!

Вот кому в чувстве юмора точно не откажешь – так это Валентину. Или Вэлу, как зовут его друзья (по правде сказать, просто потому, что Валентин – так долго выговаривать! И писать тоже. Так что чаще всего он будет просто Вэл). Я получил щелчок по затылку. Ай! Ладно-ладно. Вэл – мой лучший друг и душа любой компании. Я не преувеличу, если скажу, что он почти идеален (чувствую себя свахой, ей-Богу!) Мне он напоминает Маленького Принца своими золотистыми кудрями и яркими лукавыми глазами. Правда, слегка переросшего принца с ростом под метр восемьдесят. Франт, обожающий красивую обувь, но чаще всего наряжающийся просто в джинсы и футболку…

– … И невероятно прекрасный в этом облачении! – Валентин пригладил волосы и улыбнулся Анжеле, поиграв мускулами. Что ж, не могу не согласиться, потому что это соответствует истине (и потому что Вэл стоит у меня за спиной).

Снова раздался серебристый смех Энжи. И почему используется именно этот эпитет для описания смеха? Я хочу, чтобы смех у нее был золотым. Тягучий, густой, роскошный, переливающийся. Как и ее волосы. Это гордость Анжелы. Красота того оттенка, который так любили прерафаэлиты. Сегодня она забрала их наверх, уложив на манер греческих богинь и подвязав двумя золотыми лентами наподобие ободков. Добавьте к этому глаза цвета грозового неба (при золотом же характере) и милые веснушки – и получите портрет Энжи. Не правда ли, она великолепна? Не мудрено, что «наши» называют ее Златовлаской и просто обожают.

– Спасибо! И я тебя обожаю! – Анжела обняла меня и чмокнула в щеку. Валентин хмыкнул и закатил глаза.

Но, думаю, пора перейти к нашей истории, ибо я вас и так утомил. Конечно, я-то знаю, чем все закончилось, но, чтобы вам было интереснее, я буду описывать все так, как будто проживаю это впервые. И если что-то немного приукрашу (совершенно случайно, конечно!), то не судите меня строго! Готовы?

НАТАЛИ

Эта история началась ровно год назад в такой же теплый майский день. Мы с Энж и Вэлом оживленно болтали, сидя прямо на траве в огромном лондонском парке Хэмпстед Хит. Конечно, мы были невидимы для других людей. Первое правило полуангелов (да и всех небесных обитателей) гласит, что показываться людям мы можем только в определенных случаях. Например, если нужно что-то купить или кого-то утешить. Тогда мы становимся видимыми, настоящими людьми «из плоти и крови», но совершенно непримечательными. И это не зависит от нашей настоящей внешности. Даже красотку Анжелу человек, видевший ее на земле, описать будет не в состоянии. Только в общих чертах. Знаете, есть такие люди – вроде и смотришь на них, и разговариваешь с ними, а после совершенно не помнишь, как они выглядят. Только и можешь сказать, что «светлые глаза, то ли голубые, то ли серые», да «длинные волосы».

Особенным запретом стоит показ себя «половинкам». Это возможно только в критической ситуации. Да и то, с позволения высших ангелов – архангелов. Но как бы то ни было, мы проводим на земле гораздо больше времени, чем в Доме, особенно после получения протеже.

Только что наши с Вэлом подопечные вступили в брак, и мы праздновали победу. Энжи, «половинка» которой обвенчалась днем ранее, ждала нового (или новую) протеже и радовалась вместе с нами. Рядом стояла корзинка для пикника (конечно, тоже невидимая), из которой я вынул маленькие аппетитные пирожные, сыры, нарезанные фрукты и Dom Pérignon2. Все это мы прикупили в магазине неподалеку, тут же, в районе Хэмпстед. Кроме шампанского. За ним Вэл «сгонял» в Париж. Да, мы можем перемещаться за много миль, хоть в Барселону, хоть в Нью–Йорк, хоть в Арктику. Классная особенность, не спорю. Покруче, чем у Гарри Поттера – «расщепление» нам не грозит!3

Наполнив бокалы, я передал их Валентину и Анжеле.

– Надеюсь, что наставниками следующих «половинок» будем мы с Энжи! – Я поднял свой бокал.

– Что ж, я мечтаю о том же! – Вэл поднял свой бокал. – То есть я хочу сказать, что «половинки» будут у меня и Энжи!

– Ну уж нет! Я первый это придумал! – Я посмотрел на Вэла. Тот фыркнул.

– Не устраивай детский сад! «Я пе-е-е-рвый это приду-у-у-мал!» Ты еще топни ножкой и «надуйся»!

Мы устроили «гляделки». Мои ноздри нервно вздрагивали, в глазах же Вэла плясали чертики. Фи! Как порочно, особенно для полуангела! Энжи рассмеялась.

– Ребята, прекратите! Я буду рада работать с вами обоими! А сейчас пожмите друг другу руки! Живо!

Валентин хитро на меня взглянул и протянул мне ладонь, как жеманная барышня для поцелуя. При этом он закатил глаза и прикрыл рот другой рукой, хихикая. Я взял протянутую руку, галантно наклонился и повернул его ладонь так, чтобы поцеловать свою собственную руку. Потом расхохотался и обнял Вэла. Мы повалились на траву и дружно рассмеялись. День обещал быть прекрасным.

Мы почти расправились с содержимым корзинки и лежали спиной на траве, все втроем, держась за руки. Энжи расположилась между нами. Ее рыжие волосы разметались и щекотали нам щеки. От них исходил аромат зеленых яблок. Где–то вдалеке слышались крики детей, играющих с собакой, рядом расположились счастливые студенты, обсуждающие какой–то проект, а пожилая леди чуть сбоку просила своего кавалера запечатлеть ее на фоне Лондона – в общем, обычная живая атмосфера Хэмпстеда и щемящее чувство счастья от наступающего лета – моего любимого времени года. Что еще нужно?

Внезапно маленький коммуникатор Анжелы, что–то типа пейджера современной модели, ожил. Значит, Амур нашел новую Идеальную Пару, и Энжи будет наставником. Мы сели, она допила шампанское и грациозно поднялась. Хорошенькая, в своих джинсах-скинни, балетках и яркой кофте в стиле «хиппи».

– Что ж, ребят! Мне пора! Надеюсь, что буду работать с кем–то из вас! – Она подмигнула нам по очереди. – Жаль, что нельзя работать с вами обоими!

Если бы она только знала…

Энжи исчезла. Мы снова растянулись на траве. Валентин мечтательно уставился в весеннее небо. Оно с радостью отразилось в его глазах. Его шорты и забавная футболка с надписью «Trust me – I’m the Doctor» (он любит «Doctor Who»4) составляли прекрасный и уже такой по–настоящему летний комплект. Он повернулся ко мне, прищурив глаза.

– Как думаешь, кто достанется Анжеле – мужчина или женщина?

Чаще всего наставникам достаются люди одного пола с ними. Считается, что так легче просчитать психологию. Но вот Энжи всегда больше везло с мужчинами. Она очень четко угадывала их настрой и просчитывала дальнейшие шаги. Уму непостижимо, что (или кто) научило ее этому.

– Мужчина. Могу даже поспорить! – Я повернулся и посмотрел на Вэла.

– Неинтересно! Тем более, я тоже так думаю! Но если хочешь немного подзаработать, могу поспорить с тобой на двадцатку!

Я не успел ответить, как ожили наши коммуникаторы.

– Ну что ж, вот и момент истины! – Валентин посмотрел на меня и улыбнулся. – Пойдем?

Я еще раз вдохнул запах Хэмпстед Хит, и мы исчезли, прихватив с собой корзинку для пикника.

Когда мы вступили в Отдел Совместимости, то обнаружили странную суматоху. Что–то определенно было не так. Обычно четко организованный, сейчас Отдел Совместимости напоминал улей: разговоры сливались в гудящий шум, полуангелы хаотично перемещались, кто-то все быстрее и быстрее стучал по кнопкам. В воздухе витала странная смесь удивления и нервозности. Анжела заметила нас и поспешила навстречу. Вид у нее был растерянный и немного… испуганный? Да что происходит? (Хочется добавить «черт возьми!» но мы, как полуангелы, ругаемся крайне редко.) Рядом с ней шел Каджабиэль – ангел Астрологии, ответственный за Амура и главный в Отделе Совместимости. Весь сосредоточение величия и мощи. Полы его длинной верхней одежды, сине-голубого восточного халата, расшитого золотом, развевались. Валентин, любитель обуви, тут же уставился на иссиня-черные бархатные лоферы5 с золотой вышивкой. Я же пытался рассмотреть что-то в лице Каджа, но глаза темнокожего великана с черно-серебряной курчавой бородой оставались непроницаемы. Он подошел к нам и остановился, чуть вздернув подбородок. Анжела переминалась рядом с ноги на ногу, теребя ногти на руках. Вэл, наконец, оторвался от созерцания обуви под вздернутую бровь их обладателя.