После трагической смерти родителей под колесами пьяного тракториста переводы из дома перестали приходить. Андрей остался совсем один и был вынужден жить только на стипендию, на сорок советских рублей в месяц. Но он укладывался в эту сумму, хотя на завтрак не мог позволить себе больше двух яиц или тарелки вермишели, а на обед выбирал не то, что вкусно, а то, что дешево и калорийно. Но Андрей не обращал внимания на временные трудности, которые представлялись ему чем-то вроде лестницы с множеством ступенек, ведущей к успеху и признанию.

В свои неполные тридцать лет он добился многого. Стал кандидатом наук, ведущим научным сотрудником института Мозга человека. Наука полностью поглотила Андрея, временами он был счастлив только тем, что познавал мир, что его эксперименты были удачными, а научные статьи публиковались в ведущих журналах мира. У него не было личной жизни, к ней он совсем не стремился. Но сейчас, в первые свои часы на Родине, что-то изменилось в нем. Наука перестала казаться такой уж важной, а жизнь засияла новыми красками. Все думы его были заняты утренней незнакомкой.

Ближе к вечеру зашел двоюродный брат Николай. Плотный высокий блондин, он был внешне похож на Андрея, только ходил, высоко задрав голову и выпятив вперед грудь, словно какая-то знаменитость. Брат в очередной раз рассказал историю о трагической гибели родителей Андрея, а потом перевел разговор о работе на селе и предстоящем урожае. Андрей слушал не слишком внимательно, больше из уважения, не понимая, что может находить брат интересного в однообразной провинциальной жизни.

Заметив невнимание Андрея, Николай поменял тему:

– Что ты не женишься? Чай девок в Москве нет?

– Посмотри на меня! Похож я на дурака? – парировал Андрей. – Подумай сам, зачем мне эта кабала? Есть ведь дела более важные…

– Ну, да, диссертации и прочие мероприятия.

– Вам, в селе, этого не понять. Вы не достигли еще высокого интеллектуального уровня и не можете многое оценить.

– А ты, значит, можешь?

– Речь не обо мне. Я только хотел сказать, что жизнь не ограничивается простейшими представлениями, любовными инстинктами…

– Тебе скоро тридцать, а ты в жизни мало хорошего не видел. В твои годы надо жить, ухаживать за девушками, влюбляться, радоваться жизни. А в тебе совсем нет огня.

– Ерунда все это! – настаивал Андрей.

– Ты хоть с девушками гулял? – поинтересовался брат.

– А тебе какое дело?! – недовольно буркнул Андрей.

– Ладно, не обижайся: что естественно, то не безобразно! – примирительно сказал Николай и стал собираться домой.

Договорились, что на следующий день Андрей зайдет к брату помыться в бане.

Простившись с Николаем, Андрей поужинал и стал думать о незнакомке. Всеобъемлющее чувство ожидания счастья вновь захлестнуло его. Орлову хотелось опять увидеть голубоглазую красавицу. Мысли о ней не отпускали весь вечер. Как она оказалась на тропинке? В памяти в деталях всплывали очертания ее худенькой фигуры, ее милого личика.

Андрей забыл о том, что приехал на село с целью заняться в тишине написанием очередной своей статьи. Однако совсем не мог работать. Весна пробудила в нем неясный трепет, беспричинную тоску, нарушавшую безмятежный покой его сердца.

Весной и раньше появлялись странные мысли, непонятные, неосознанные до конца желания. Хотелось ликующей радости, блаженства. Но серьезность Андрея, его привычка жить отшельником отпугивали окружающих, у него не было ни подруги, ни настоящих друзей. Орлов не нуждался в общении. И только весной появлялось чувство одиночества.

Вот уже несколько лет подряд каждую весну Андрей Орлов чувствовал холодящую душу тоску и не мог ничего с собой поделать. Когда невнятное весеннее беспокойство чересчур одолевало его, он с особым рвением погружался в науку. И с надеждой ждал лето, потому что летом его весенние волнения забывались, на смену им приходили новые научные идеи.

В апреле Андрей завершил новый проект по теории программирования людей, но тоска, осязаемая каждой клеточкой тела, вновь обрушилась на него. Радостный смех, веселье, влюбленные парочки на улице словно ножом резали его сердце. Он взял отпуск и уехал на Родину в надежде в тиши уединенной сельской жизни освободиться от суеты большого города, опять обрести покой и привычную тягу к работе.

Глава 3

Орлов встал ранним утром. У него была многолетняя привычка рано вставать. Острое желание опять увидеть вчерашнюю голубоглазую незнакомку не отпускало его. Он наконец-то сбрил свою недельную щетину, хотя не любил бриться, затем тщательно причесался, перекусил и в ожидании чуда пошел на то место, где встретил вчера девушку. Рядом была небольшая полянка, окруженная высокими березами. На краю полянки росла величественная сосна, а под ней располагалась скамейка, заботливо сделанная руками какого-то доброго человека. Именно сделанная умелым сельским плотником, а не стандартная, заводская, каких немало в скверах и парках Москвы.

Андрей уселся на скамейку, он вдыхал ароматный запах хвои и размышлял о жизни. Молодой человек вдруг понял, что ему надоела Москва с ее постоянным шумом и городской суетой. Ему не хватает свободы, хочется жить среди дикой природы, размеренно, не спеша. Беспокойная, подверженная строгому расписанию, порой однообразная жизнь в большом городе делает человека рабом социума. Конечно, городские удобства – хорошо. Зато так приятно посидеть у камина сельской печи, набрать свежих овощей со своего огорода. Раньше Андрей не признавал сельские работы, но сейчас его посетила генетическая память предков, способная поменять мечты и предпочтения. И окружающий мир предстал перед ним другим, более, что ли, добрым и естественным.

За спиной, сразу за полянкой, располагался могучий хвойный лес, приятно радующий глаз своей постоянной зеленью. Впереди просматривалось обширное совхозное поле, а там, вдали за холмом, несла свои воды неглубокая красавица-река…

Андрей размышлял, но не забывал смотреть на дорогу. И он увидел ее! Девушку легко было узнать издали по белокурым волосам и той же светло-коричневой куртке. Сердце мужчины бухнуло куда-то вниз, а потом бешено забилось в горле.

Орлов медленно вышел на дорожку, пытаясь волевым усилием успокоить сердце и ослабить биение крови, стучащей в висках и разносящей адреналин по всему телу.

Повинуясь неведомой силе, он пошел навстречу девушке. А, поравнявшись, просто сказал:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – застенчиво промолвила незнакомка, пронзив Андрея взглядом своих сверкающих небесно-голубых глаз.

Похоже, она вновь была застигнута врасплох, но, как и в первый раз, приостановилась и улыбнулась.

– А куда вы идете? – Андрей спросил первое, что пришло на ум, лишь бы что-то сказать, лишь бы девушка не ушла опять.

– На работу.

– А я решил прогуляться, – негромко сказал Андрей и внимательно посмотрел на незнакомку.

Вновь все в ней казалось ему безукоризненно прекрасным. Ее прелестные глаза, немного удивленная улыбка, стройная фигура – девушка была словно создана для счастья. И Андрею захотелось сказать ей что-нибудь необыкновенно доброе, приятное, достойное ее красоты. Жаль, он не умел говорить комплименты, но все же выдал где-то услышанную фразу:

– В ваших глазах можно утонуть.

Девушка совсем смутилась, покраснела и ничего не ответила.

– По-моему, я тебя уже где-то видел раньше, – опять выдал Андрей, глупо улыбаясь и перейдя на ты.

– Меня зовут Лена. Я соседка вашего брата.

– Очень хорошо! А я – Андрей Орлов, – ответил Андрей, удивленный упоминанием о брате.

– Знаю! Я помню вас еще школьником. Я тогда была маленькой девчонкой…

– Да?! Сейчас ты выросла. А где работаешь?

– В магазине у станции.

– Можно, я тебя провожу?

Девушка не стала возражать. Андрей шел рядом с ней, рассматривая ее нежные руки, лицо, чудесные волосы.

На Лене было другое, красивое, под цвет глаз, синее платье, непринужденно накинутая на плечи расстегнутая куртка, изящно сидящие на легких женственных ногах красные сапожки.