– Вам что, сложно машинкой пройтись?! – Я не отпускал ее взгляд.

Если людям не указывать, то они вовсе не станут делать то, что надо мне. А потом сядут на шею. Поэтому надо сразу брать быка за рога и не размазывать хлеб по маслу. А то останешься ни с чем.

– Но у меня через десять минут клиент!

Я сидел в высоком кожаном кресле и не собирался уходить, пока девчонка не поступит так, как я велел. А она, похоже, собралась реветь. Надула и без того пухлые губы и часто-часто захлопала нереально длинными ресницами. Только не это! Не выношу женских слез! Нашла-таки способ манипуляции! Со вздохом я начал подниматься, как вдруг к нам подскочил парень точно в таком же, как у нее, черном фартуке.

– Я возьму, – шепнул он надувшейся девчонке и склонился надо мной. – Так значит, совсем коротко?

Я кивнул.

– Сделаем, как у Роналду! Идет?

Я снова кивнул. Роналду – красавчик, с этим не поспоришь. Если матч с ним показывают по телеку, мама всегда присаживается рядом и томно вздыхает. Чем бесит меня невероятно!

Парень не обманул и оказался настоящим профи, и теперь я выглядел просто бомбически даже в собственных глазах. Но Мика по обыкновению продолжал глумиться.

Мы стояли возле забора и какое-то время перебрасывались взаимными дружескими колкостями. И вдруг ворота на соседнем участке откатились в сторону, а на улицу выехал шикарный Гелендваген. Блеснул черным полированным бампером, дал газу и, выбрасывая щебенку из-под колес, помчался по улице в сторону шоссе. Ворота медленно закрылись.

– Ого! – восхитился я. – Аленка нашла себе нового мужика? Весь прошлый год дом пустовал, а теперь она на гелике разъезжает?

Аленка – наша соседка. Вполне достойная внимания милфа за тридцатку. После развода с мужем – владельцем крупной сети гипермаркетов – ей достался дом и вредный пятилетний пацан, их общий сын.

– Нет, – быстрым движением Мика выхватил из кармана моей сумки, стоящей на земле, пачку сигарет.

– Ну ты и бо́рзый, – только и успел восхититься я.

– Она, похоже, – Мика прикурил от своей зажигалки и перебросил пачку мне в руки, – сдала свой коттедж. Денежки-то нужны!

Я задумчиво рассматривал верхушки башенок. Вместо стекол в их маленьких окошках вставлены цветные витражи, и солнечные лучи, отражаясь, падают на наш участок, прямо на старую яблоню.

И вдруг за забором залаяла собака. И судя по этому хриплому, надсадному лаю, большая и злобная. И я сразу подумал о Стешке, бабушкиной трехцветной кошке, которая на даче до сих пор чувствовала себя если не королевой, то уж неприкосновенной принцессой. Что будет с ней теперь, когда в соседках у нее огромная, злобная псина?! Стресс, не иначе!

– И кто въехал?

– Не поверишь, – Мика прищурил зеленый глаз.

– Конкретнее, Мика!

– Девчонка с мамашей сейчас живут.

– Ну и в чем прикол? Девка что ли зачетная?

– А ты думал, что я ради тебя тут на солнцепеке битый час загораю?! – засмеялся Мика, отбрасывая окурок в заросшую синими люпинами канаву возле забора.

– Хочешь заценить? Как раз ее батя на Гелике свалил! А то он ее, похоже, никуда не выпускает! Секи момент!

– Что я, девок что ли не видал? А вот ел я в последний раз фиг знает когда!

Я поднял с земли сумку, забросил на плечо и направился к своей калитке.

– Такую, может, и не видал, – снова засмеялся Мика и крикнул вдогонку: – Вечером в бункер придешь?

– Да я только ради этого и приехал! – не оборачиваясь ответил я и открыл калитку.

– Тогда я в общий чат кину, что сегодня собираемся! – раздалось за спиной.

Протрепавшись с Микой около получаса, я отправился на свой участок. Пробежался по мощеной плиткой дорожке, скептически оглядел крышу с покосившимися полосками кирпичной черепицы и влетел на веранду.

Бабушка, увидев меня, радостно всплеснула руками.

– Геранька! Солнышко мое, почему же ты не позвонил, что приедешь?!

Я чмокнул ее теплую сухую щеку, и она тут же принялась суетиться. Усевшись на старый деревянный стул, я лениво смотрел, как она ставит передо мной на круглый, покрытый светлой скатертью стол, тарелку творога, миску душистой земляники, баночку густой сметаны, баночку светлого, прозрачного меда, дымящуюся кастрюльку, тарелку с хлебом. И тут же опомнился и вскочил, чтобы ей помочь.

– Бабуль, ты чего? Куда столько?!

– Да я как чувствовала, что первой электричкой рванешь, вот и наготовила, – засмеялась она. – Да ты садись, садись. Ужинай.

И опустилась в свое любимое кресло с высокой спинкой. Поставила локти на стол и с умилением смотрела, как я черпаю поварешкой из кастрюли суп, отламываю хлеб. И ее внимание меня нисколько не раздражало. Это тебе не мамино тревожное: «У тебя точно все в порядке?!», или «В школе все нормально?!», или «Ты справляешься?!». Формальные вопросы, не требующие вдумчивых ответов.

– Что ж ты не предупредил, что приедешь? – повторила бабушка.

– Да мать решила, что я с ней в Турцию полечу вместо дачи. Смешно, да? – Я облизал ложку и отложил в сторону. – Поэтому решил не задерживаться.

– И с кем же она теперь поедет?

– Найдет кого-нибудь, – я пожал плечами. – Ирочку свою позовет. Или тетю Лену, не знаю.

– Ну-ну, – вздохнула бабушка. – А у нас новые соседи!

– Ага, слышал.

Бабушка плеснула в большую оранжевую кружку заварку из аккуратного беленького с огромным розовым цветком на боку чайника. Из электрического добавила кипятку и придвинула мне ароматный чай с мятой.

– Это кто ж тебе успел раньше меня все новости рассказать? – добродушное бабушкино лицо встревожилось.

– Ну кто еще? Мика, конечно! Все уши прожужжал, пока мы с ним возле ворот стояли.

– Вот негодник! – возмутилась она. – Сам, наверное, хочет!

Я отхлебнул из кружки и едва не поперхнулся.

– Сам хочет с той девочкой познакомиться!

В порыве возмущения бабушка даже не заметила, как я закашлялся. Иначе немедленно принялась бы оказывать мне необходимую, по ее мнению, первую помощь. В прошлом медицинская сестра, она всю жизнь работала на «скорой». И на пенсии так истосковалась по любимой работе, что направо и налево пытается лечить окружающих. Даже если они сопротивляются.

Отдышавшись, я откинулся на спинку стула и снова прислушался к ее словам.

– … и я говорю ей, что у девочки слишком светлая кожа, обгорит в одно мгновение! А ей хоть бы что! Улыбается своими силиконовыми губами!

– Постой, бабуль, ты о чем?

– Геранька! Ты меня совершенно не слушаешь! – Бабушка резким кивком скинула очки на самый кончик носа и строго посмотрела на меня поверх стекол.

– Конкретнее можно? О ком ты говоришь?

– О наших новых соседях. Мамаша бестолковая, совсем не волнуется о здоровье дочери! И та тоже хороша – улыбается и молчит. Хоть бы платком голову повязала! Напечет ведь!

– Ну вот, бабушка, ты опять сбилась! – Я размазал по ломтю ржаного хлеба кусок подтаявшего сливочного масла.

– Даром, что отец у них строгий! За порог не выпускает. Так что Мике твоему и ловить нечего!

      Я пожал плечами: какое мне дело до новых соседей? Пускай там даже шейх со всем гаремом и тридцатью тремя дочерьми проживают, у меня свои дела не терпят отлагательств!

– Чем заниматься-то думаешь? –  Бабушка придвинула поближе ко мне миску с творогом, но я шлепнул на хлеб кусок докторской колбасы.

– Сначала тебе помогу, а потом, как обычно, в поля! – Я дожевал бутерброд. – Чего сделать надо? Отвалилось что-нибудь? Покрасить?

– Да иди уж, помощник! – замахала руками бабушка. – Починить-покрасить успеешь, все лето впереди. Но вот скажу тебе кое-что…

– Только не полоть! – взмолился я. – Ненавижу все эти грядки-посадки!

– Да не полоть! Крыльцо бы немного починить.

– Сделаем!

Бодро отодвинув стул, я поднялся. И тут снова послышался надсадный хриплый лай, и я встревожился о кошке. А когда вышел на крыльцо, то увидел и ее саму. Серая полосатая Стешка сидела между двух кустов ярко-розовых флоксов и умывалась. Лай доносился из-за забора.