– Да. Именно так, Искорка. Я и сам не смог бы сказать лучше. Твои родители развелись?

– Ага.

– Мои тоже. Это ад, через который я больше никогда не хочу проходить.

Развод моих родителей прошел тихо и без происшествий. Папа просто ушел. Насколько я помню, не было никаких драк с криками или рыданий. Они не ссорились из-за опеки надо мной или мебели. Я сомневаюсь, что у кого-то из них был роман, хотя они оба довольно симпатичные люди. Я не уверена, платит ли мой отец алименты или другие выплаты на меня. Насколько я знаю, они просто подписали бумаги – и все. Браку конец. Единственное доказательство того, что они когда-либо были вместе, – это мое существование, которое все же не имело достаточной важности, чтобы заставить их стремиться к лучшему. Чтобы удержать их вместе. Чтобы они думали – или хотя бы беспокоились – обо мне.

Джуд заходит вместе со мной в грязный офис автомастерской. Я предполагала, что он просто высадит меня на парковке и уедет, но нет, он проводил меня внутрь, подождал, пока я выложу пятьсот десять долларов наличными на пыльный прилавок, а затем отвел меня к моей машине на заднюю стоянку. Пока мы идем, он ест одно за другим три печенья с шоколадной крошкой из пакета.

– Восхитительно! – он с аппетитом поедает печенье. – Как ты можешь не есть это целый день?

– Честно говоря, я никогда его не пробовала, – признаюсь я, вставляя ключ в замок двери со стороны водителя. Тонкий слой пыли, который был на моей машине, когда ее отбуксировали, исчез, и я гадаю, не отгонял ли ее механик на автомойку.

Серые глаза Джуда моргают, глядя на меня.

– Ты шутишь?! Как, черт возьми, ты смогла устоять?! Они такие мягкие, маслянистые и липкие.

Из-за яиц. Вот как.

– Я просто не большой любитель сладкого.

– Заводи, – говорит он, прислоняясь к капоту. – Давай убедимся, что все работает, прежде чем я уеду.

Двигатель заводится со знакомым, но в то же время успокаивающим глубоким урчанием.

– Ура! – восклицаю я, хлопая в ладоши. – Я скучала по моему малышу.

Джуд выходит из-за открытой двери и опускается на колени рядом со мной, заглядывая внутрь, на потрескавшиеся красные виниловые сиденья.

– Мне всегда нравились «Корветы», особенно такие старые, как этот. Мне безумно хотелось иметь такой, когда я был в твоем возрасте.

– Тогда тебе следует обзавестись таким.

Джуд проводит рукой по разорванному подлокотнику, и я уверена, что он видит машину так же, как и я, – не в том состоянии, в котором она сейчас, а так, как она будет выглядеть, если ее с любовью отремонтировать.

– Может быть, когда-нибудь…

Я смотрю на его татуированную руку, ласкающую дверцу моей машины. На двух пальцах серебряные кольца: одно с камнем из оникса, другое – просто с закрученным в узел металлом. Кольца потемневшие и потускневшие, а не отполированные и идеальные.

Как сам он.

Как сама я.

Облизнув губы, я делаю короткий, нервный вдох.

– Слушай, не хочешь прокатиться? Я имею в виду, ты сядешь за руль. Моей машины. Поедем со мной.

– Серьезно?

– Ага. Я никуда не спешу.

Разве что я обещала заехать к Меган, но могу сделать это и позже.

Мое дыхание замирает, когда Джуд на несколько секунд прикусывает внутреннюю сторону щеки, а затем на его лице расцветает широкая улыбка.

– К черту все, – наконец говорит он, выпрямляясь. – Почему нет? Это предложение, от которого я не могу отказаться.

С улыбкой я перелезаю через консоль на пассажирское сиденье и приглашаю его за руль.

Джуд радуется как ребенок. Возбужденно улыбаясь, он отодвигает сиденье назад и поправляет зеркало заднего вида.

– Послушай это мурчание, – задумчиво говорит он, прежде чем завести машину и выехать на главную дорогу.

Слово «мурчание», слетевшее с его губ, звучит чувственно, почти таинственно, как будто я не должна была его слышать.

– Это не оригинальное радио для этой модели, Искорка, – поддразнивает Джуд, прикасаясь к регулятору громкости. – Я немного разочарован.

– Поверь мне, я тоже, – смеюсь я. – Но я просто не могла водить машину без своей любимой музыки. Ринг-Поп установил мне это радио. Он заключил со мной сделку, так как работает в магазине автомобильных стереосистем. Не волнуйся, я сохранила оригинал.

– Ринг-Поп?

– Раньше он жил по соседству со мной. Мы всегда были друзьями. Когда нам было лет по семь, он сделал мне предложение, подарив леденец «ринг-поп» в виде кольца.

Джуд смеется.

– Очень мило.

– Дальше все пошло хуже. Я стала облизывать леденец, и кусочек оторвался и застрял у меня в горле. Я давилась им до тех пор, пока не перестала дышать. Я действительно думала, что умру. Мой друг пнул меня в живот, и кусок леденца выскочил из горла.

– Черт возьми! Так вот откуда у тебя отвращение к сладкому?

На самом деле, причина не в этом. Но я все равно киваю в знак согласия.

– С тех пор я называю его Ринг-Попом. В прошлом году он переехал в другой город, но мы все еще видимся время от времени.

– У меня тоже есть хорошая история об удушье, – говорит Джуд, выезжая на шоссе.

– Ну-ка, выкладывай.

– Во время учебы в старшей школе я поцеловался с одной цыпочкой, с которой встречался, а у меня во рту была жвачка, и моя девушка подумала, что ведет себя сексуально, и высосала ее у меня изо рта. Жвачка попала прямо ей в горло, и она начала давиться. Абсолютный облом.

– Фу! Это отвратительно, – отвечаю я. Можно было бы прекрасно обойтись и без этой истории. – Похоже, ты ей очень нравился, раз она захотела пожевать твою жвачку.

Я не могу представить, чтобы парень понравился мне настолько, чтобы я захотела перетащить что-то из его рта в мой собственный.

– Эх, она имела свойство быстро переключаться.

Джуд изменяет передачу на более высокую и выезжает на скоростную полосу, вдавливая педаль газа.

– Твой малыш быстрый, – говорит он.

– Мне удавалось выжать из него 105 миль.

Джуд бросает на меня удивленный взгляд.

– Посмотри на себя, маленький демон скорости! Будь осторожна. Ты же не хочешь врезаться своим красивым личиком в дерево?

– Я ехала так быстро только один раз, – ну, может, два.

Ок, примерно пять.

– Что ж, и как же такой девушке, как ты, досталась такая машина? – его тон игривый, но мой ответ – нет. Я все еще переживаю, когда говорю о своем дедушке, и сегодня не исключение. Особенно когда я сижу в машине, которую он мне подарил, и рассказываю историю о том, как он хотел, чтобы у меня было что-то красивое, классное и созданное с любовью. Что-то символизирующее надежду, новые блестящие начинания.

– Похоже, твой дедушка был хорошим парнем, – говорит Джуд, выслушав историю о том, как дедушка собирался подарить мне машину на окончание школы.

– Это точно, – я вытираю слезу с глаза, чтобы она не скатилась по щеке. – Я очень скучаю по нему. И по бабушке.

– Она тоже умерла?

– Угу, – киваю я. – За два года до него. У нее был диабет.

– Прости, – тихо произносит Джуд. – Я не хотел тебя расстраивать.

– Ты и не расстроил. Я всегда грущу, когда думаю о них.

– В этом нет ничего плохого.

Я теряю представление о времени и направлении, пока Джуд ведет машину. Почти все исчезло – кроме ветра, врывающегося в открытые окна, и моего любимого плейлиста, который составляет нам компанию. И голоса Джуда, который подпевает песням и даже не подозревает, как они близки моему сердцу.

– У тебя отличный голос, – я не пытаюсь скрыть свое удивление.

– Я хорошо пою только в душе и в машине, – Джуд сворачивает на ухабистую боковую дорогу. – Стоит мне выйти на сцену, и я облажаюсь.

– Сомневаюсь.

Джуд притормаживает и заезжает на усыпанную гравием парковку рядом с небольшой детской площадкой.

– Я просто хочу быстро покурить, – с этими словами он берется за дверную ручку. Я смеюсь, пока немаленький Джуд пытается выбраться из низкой машины. – Вот дерьмо, из этой штуки непросто вылезти!