Жонков. «С милым Рая в шалаше»…

Эйзенштейн. Да-да! Потрясающе! Нет слов!

Говард. Итак, мы завтра сутра, в девять часов, приступайт ваше леченье. Условия вы знайт — мы будем лечить вас шоковый терапия, как это…

Врач. Дерево по дереву..

Говард (ему). Клин клином, деревня!.. (Всем.) Да, лечить клин клином — вы будете снимайт кино… Пациенты (кроме Жонкова). Ура!

Куросава (потирая руки). Поснимаем, однако!..

Говард. Каждый из вас получайт своя камера, своя съемочная группа…

Жонков. Из таких же? (Крутит пальцем у виска)

Говард. Других не держим, мистер Жонков…

Все (кроме Жонкова и Сестры). Ха-ха-ха!

Сестра с интересом смотрит на Жонкова, машинально поправляет свою шапочку. Он чувствует на себе ее взгляд, поднимает на нее глаза, она отводит свои. Снова смотрит — и снова отводит…

Спилберг. А сценарии? Кто будет писать?

Эйзенштейн. Мне не надо — я сам пишу…

Куросава. Счастливый, однако! А я? Куросава писать не умеет…

Говард. Каждый будет иметь свой писател…

Жонков. Надеюсь, Горький не мне достанется…

Врач. Горкий не достанется никто…

Спилберг. Как?

Брасс. Мама мия!

Куросава. Горький хочу!

Жонков (с издевкой). Какая жалость! Почему?

Сестра (с улыбкой). Он выписался досрочно, после последнего прыжка…

Говард. Горкий не будет, но вообще, мистер Жонков, вы тут не командуйт…

Врач (без акцента). Да! Съемочную группу сам мистер Говард… (смотрит на Говарда, спохватывается и опять с акцентом) назначайт…

Говард. И если кто-то из группы выходить досрочно— замены не бывайт!

Врач. Вот так! Снимайт как хочите… Гди… как хотийт… Говард. Но снимайт! Каждый день! Снимайт что хотите, как хотите, но каждый день! Если в один прекрасный утро у вас бывайт шок и в девять часов вы не подходить к камера — гуд бай! Если в девять часов вы не показывайт, что сняли естеди — гуд бай!

Жонков (посмотрев на пустую кровать). Но у меня нет камеры! (Кивает на Режиссеров). У них есть, а у меня нет…

Говард (с ехидной улыбочкой). Они — режиссеры, им мы давайт. А вы — продюсер, должны себе покупайт…

Жонков. Купить? На какие шиши? Вы же прекрасно знаете….

Сестра украдкой роется в своей сумочке, считает несколько жалких купюр…

Говард. Заработайте…

Жонков. Как? Как я могу заработать тут, в лечебнице?

Говард. О, у нас есть тут одна хорошая работа!

Говард и врач смеются.

Жонков. Завтра в девять утра съемка! Сейчас пять вечера! Когда ж я успею заработать? Камера — это ж такие деньги!

Говард. О, не скромничать! С вашей квалификацией!.. И потом, мы платить не по часам, а за дело! Как говорится, кончил дело — снимай смело!..

Спилберг. И мы с ребятами поможем…

ВОСЬМОЙ ЭПИЗОД

Жонков стоит со шваброй посреди огромного сверкающего чистотой туалета… Дверь открывается, входит Медсестра, тоже со шваброй. Видит Жонкова, пытается спрятать швабру за спину…

Сестра. Вы уже тут? (Оглядывается.) Господи, чистота-то какая! Наверное, жена каждую неделю тренирует? (Изображает жену). «Продюсер, тащи пылесос!»

Жонков. Меня Сан Саныч зовут… И у меня нет пылесоса… А вас как зовут?

Сестра. А меня так зовут… (Изображает дефективного больного.) «Медсестра, сделай мне укол…» Вот как меня зовут…

Оба смеются.

А за глаза — ведьмой… Вообще я Наталья Ивановна…

Жонков. Очень приятно…

Сестра вдруг опять смеется.

Что тут смешного? Мне действительно приятно…

Сестра (сквозь смех). Да нет… Извините… Ой, я просто подумала… Первый раз знакомлюсь в мужском туалете…

Жонков. А правда, как вы тут оказались, очаровательная ведьма? (Замечает ее швабру.) Понял. Вы пришли мне помочь, да? Ну честно?

Сестра (сердито). Да прям! Очень много о себе воображаете. Сан Саныч!

Жонков. Да что вы! Я…

Сестра. Думаете, если вы в кино работаете, так уж за вами… Я просто…

Не найдя объяснения, она замолкает и смущенно крутит швабру туда-сюда, не зная, как занять руки…

Жонков (показывая на швабру). Просто мимо пролетала…

Еще секунду она сердито смотрит на него в упор, потом фыркает, и они оба смеются…

Сестра. А правда, как вы так быстро убрались?

Жонков. Да я и не убирался. Захожу — а тут все сверкает…

Сестра. Да что вы! Это вам повезло! Тут, говорят, обычно такая грязь!

Жонков. Серьезно?

Сестра. Правда-правда! Ни одна уборщица больше двух дней не работает! Все уходят! (Наклоняется и шепотом.) Эти киношники никогда за собой не спускают…

Жонков улыбается. Она осекается, поняв, что сказала что-то не то, прикрывает ладошкой рот.

Сестра. Ой, извините… Я не вас имела…

Жонков. Ничего-ничего…

Сестра. Да вы и не похожи совсем на киношника…

Жонков. Вот спасибо!.. Вот это комплимент!

Сестра. Ой, да нет! Я этих имела в виду… (Крутит пальцем у виска.)У них в глазах только самодовольство какое-то, а у вас… у вас в глазах… Сан Саныч, а вы… (тычет пальчиком ему в грудь) действительно не женаты?

Кадр-перебивка

Говард и Врач идут по коридору. Оба в прекрасном настроении.

Говард. Интересно, чем он сейчас занимайте?

Врач. Известно чем, мистер Говард! Хе-хе! Творчеством! Там есть восемь моноклей!..

Говард. Моноклей?

Врач. Моноклей, ну… Очков по-нашему, унитазов…

Им навстречу проходит мимо них немного растрепанная Сестра. Застегивает пуговки на груди халата. Врач приостанавливается, подозрительно смотрит ей вслед, пожимает плечами и догоняет Говарда.

Говард. Я думайт, он не крепкий орешек! Очень скоро проситься хоум…

Врач. Еще бы! У него уже шок, наверное! Как увидит— мало не покажется!

Говард. Как вы думайт? Коллеги ему не помогайт?..

ВОСЬМОЙ ЭПИЗОД

(Продолжение)

В тот же туалет один за другим заходят все четыре Режиссера. Похлопывают Жонкова по плечу.

Эйзенштейн. О, Сан Саныч! Сейчас мы тебе поможем! Спилберг. Поможем — чем можем…

Режиссеры, не останавливаясь, проходят в кабинки. Мы видим в кабинке тужащегося Брасса.

Брасс. Ой, мама мия! Что-то… ничем… не могу помочь…

Справа от него — Спилберг.

Голос Спилберга. И у меня тоже что-то… никак… не помогается….

Брасс, тужась, стучит в левую стенку.

Брасс. Эйзик! Серега! У тебя как?..

Голос Эйзенштейна. Я — пас…

Брасс (тужась). Неудобно… получается… мы же… мистеру Говарду обещали… что поможем… нашему новому товарищу..

Голос Эйзенштейна. Ну, что делать — дебют! Как говорится, первый блин комом…

Брасс. Чего это он у тебя — первый? Tы и вчера сюда ходил…

Голос Эйзенштейна. В переносном смысле — я много гадил товарищам, но чтобы вот так, в буквальном смысле, — первый раз…

Голос Спилберга. Все, парни, сдаемся…

Все трое выходят.

Жонков, чуть в сторонке, застыв на месте, наблюдает за ними.

Эйзенштейн. А где Куросава?

Брасс дергает ручку четвертой кабинки.

Брасс. Сидит…

Спилберг. Вот наша последняя надежда…

Брасс снова дергает ручку.

Брасс. Эй, у тебя надежда есть?

Голос Куросавы. Здесь нет никакая Надежда! Это мужская туалета…

В это время на пороге туалета появляются Говард и Врач. Жонков сейчас к ним спиной. Врач, увидев его застывшую спину, вопит с порога.

Врач. Шок! Шок! Ну, мистер Говард! Это гениально! Как это вы так здорово придумывайт, чтоб они друг друга убирайт своими руками…