— Да вроде все ясно, — откашлявшись и совершенно нормальным голосом ответил Кунгур.

— И… вот еще что… конкурс это штука такая, о двух концах… Победитель типа получает всё, а проигравший утирается… Так вот, у нас этого не будет. Мы социалистическим путем коммунизм строим, поэтому любой труд у нас оценивается. Проигравший, может, сил на свое детище положил больше, чем все победители, вместе взятые, просто сегодня его тема — неактуальна. Кунгур, понимаешь о чем я?

— Поэтому, — продолжал Марат. — у нас все просто. Победитель получает много, а проигравший — мало. Но все равно — получает. То есть в случае со стихами — все остальные «пушкины» и «лермонтовы» получают на всех третье место, диплом, и по тысяче рублей. Без исключений.

— Людей набираете сколько надо, хоть в жюри, хоть в помощники. Берите профи, вне зависимости от окраски. Не прикормленных баранов, а настоящих профессионалов. И, самое главное, придумайте легенду — откуда у вас эти средства взялись. Чтобы «творцам» красивую сказку выдавать, для стимуляции, так сказать — высоты фонтана. А если подойдет кто с удостоверением — этого сразу ко мне. Немедленно. Я уже на него буду смотреть, на любопытного такого. Это ясно? — Марат посмотрел на обоих нахохлившихся «голубей», загруженных многозадачностью проблемы. — Если ясно — приступаем к выполнению.

— Прямо с сегодняшнего дня? — попытался уточнить Макаров, принимая кейс в руки.

— Прямо с сегодняшнего, — подтвердил Маузер. — А вот и Вальтер заявился…

Штурмовик вошел в тир, злобно озираясь. Вид у него был взъерошенный, и глазами вокруг он зыркал не хуже волка, явно собираясь хоть кого то порвать.

— Вальтер, дорогой, — Маузер направился к нему. — Слушай, а хочешь я тебе колено прострелю? Полежишь в больнице, подумаешь в спокойной обстановке. Ребята, да что с вами?

Марат уже обращался ко всем, чтобы все слышали:

— Что вы вечно в драку, не разобравшись, лезете? Это вам не последний день войны, а вы не из штурмгруппы Егорова и Кантарии, которым вынь да положь знамя над Рейхстагом. Думать же надо. Соображать. Пришел, сделал предложение человеку, от которого он отказаться не может. Хлопнули по рукам, выполнили все договоренности, разошлись довольные. Что, блин, в этом сложного?

Вальтер стоял перед Маузером, злобно улыбался, но молчал.

— Ладно, — сказал наконец Марат. — Все нормально. Продолжаем идти к цели, и выполнять поставленные задачи. Вальтер, ты прекращаешь работать по линии СВД. У тебя сейчас будет совершенно другое направление. Будешь искать наших в местах заключения. Хотя что их искать… В общем, списываешься, находишь адвокатов или привлекаешь всю контору Северина, выбиваешь всеми правдами и неправдами условно-досрочное и обеспечиваешь нашим ребятам авторитет на зоне. Как освобождаются — всех стыкуешь с нами. Средств у тебя будет — неограниченно, это дело тонкое, тут вообще экономить нельзя. Знаешь, Вальтер, что надо, чтобы сейчас «на зоне» в авторитете быть?

Никанор несколько мгновений молчал, бурая взглядом Марата.

— Что? — спросил Вальтер наконец.

— Подгон, — ответил Маузер. — Чтобы быть в авторитете — нужен мощный подгон с воли. Чтобы у тебя еды, курева, выпить и связи было на троих, а лучше — на пятерых, включая надзирателя. Понял? — спросил он, передавая штурмовику еще один кейс.

— Слушай, Маузер, а что ты хоть раскомандовался? Мы к тебе не нанимались, — вдруг послышался голос сзади.

Марат обернулся, и теперь глядел прямо в глаза Кунгура. Тот, как обычно, спокойно выдержал этот взгляд.

— А у кого котел, товарищ Кунгур, — с паузой сказал Марат, чтобы двоякий смысл слов дошел до всех. — Вот у кого котел есть, тот сейчас и командует.

— А мы, значит, мясо в твоем котле, — это уже Макаров.

За что Марат его уважал и даже любил — Макаров говорил прямо, и без обиняков. То что думает. И старался не врать, и как можно четче выражать свою мысль.

— Кто картошка, кто соль, кто лук со специями, — спокойно сказал Марат. — Но вы… это точно… Мясо.

Формирование ячейки. Глок

Стандартные девятиэтажки. Утро, люди спешат на работу, машины лавируют в бетонных джунглях. Промозгло и сыро. Лето еще не прошло, а осень уже вовсю заявляет свои права.

Из подъезда, ничем не примечательного от всех остальных, вышел молодой человек. По виду — обычный студент, с кожаной сумкой через плечо, почти налысо обритый, сосредоточенный и целеустремленный.

— Руслан! — окликнули его.

Руслан, глянув на потенциального собеседника, сначала не хотел останавливаться.

— Руслан Басов…!

Все таки придется остановиться. Очередной «органоид»? Скорее всего. Мелкий какой-то парнишка, на пол головы ниже, упакованный в черную джинсу, с лохматой копной черных волос, и глубоко посаженными темными глазами.

— Здорово, Руслан, — сказал он подойдя. — Я товарищ Глок. Называть меня будешь так. Пройдемся?

— Куда? — вполне закономерно спросил Руслан.

— Да в любую здешнюю забегаловку…

— Я вообще-то на учебу спешу.

— А вот учеба скорее всего подождет, — ответил товарищ Глок. — Все за мой счет.

Руслан хотел было уже послать его на несколько букв. Но остановился. Товарищ Глок?

— Я не из этого города, — сказал Глок. — У меня серьезное поручение, и не так уж и много времени. Да, и еще, я — коммунист.

Когда они расположились в местном кафе "Росинка", и заказали себе по кофе с булочкой, Глок начал прямо, с места в карьер и без обиняков.

— Мы тут создаем революционную организацию, идеология — социалистическая, набираем кандидатов, в этом городе — ты самая подходящая кандидатура. Мы довольно долго изучали твое досье по информации из соцсетей, и уверены, что ты подойдешь. Причем все характеристики у тебя положительные. Есть и действия разные. Полиция с тобой на ножах, и штрафы с задержаниями ты получаешь на полную катушку. Плюс у тебя уже есть своя команда. Да, в этом плане все замечательно. Тебе, наверно, интересно кто мы такие. Скорее всего ты даже уже думаешь, что я такой работник органов, который тебя в ловушку хочет заманить. И это хорошо. Было бы гораздо хуже, если бы ты к каждому встречному-поперечному с распростертыми объятьями бросался.

Руслан отхлебнул кофе и кивнул. Пока все очень сильно смахивало на то, что собеседник Руслана имеет отношение к серьезным органам.

— Тогда начнем с того, кого мы вместе с тобой знаем… и кому можно доверять. Марата Нечаева знаешь?

— Какого Марата? — Руслан сделал вид, что не понял вопроса.

— Предположим, что знаешь, — спокойно сказал Глок. — Так вот, я работаю под руководством товарища Маузера. Если у тебя с собой телефон, ты можешь прямо сейчас его спросить в соцсети, как меня зовут, так и напиши — "как зовут товарища Глока"? Да не робей, пиши, боишься что ли? Не хочу, чтобы между нами было какое-то недопонимание.

Руслан, вздохнув, вытащил свой смартфон, нашел нужную переписку и задал вопрос. Вопросительно взглянул на "товарища Глока".

Тот тоже вздохнул, полез за пазуху и вытащил из внутреннего кармана паспорт. Не раскрывая, положил его на стол. Телефон Руслана пискнул сообщением. Ответ состоял из одного слова: "Алексей".

— Бери паспорт, смотри, — сказал спокойно Глок.

— Смирнов Алексей, — прочитал вслух Руслан.

— Ну и прекрасно, — сказал Глок, и ловким незаметным движением, как настоящий фокусник, выхватил свой паспорт из рук Руслана.

— Слушай теперь сюда, Руслан. Твоя жизнь с завтрашнего дня может очень резко поменяться, хотя для родных, близких и знакомых должно быть все незаметно. Даже более — пусть у них будет ощущение, что ты отошел от политики, взялся за ум, стал настоящим обывалом с бараньими мозгами. В этом городе ты будешь ядром революционной ячейки организации под названием "Красная армия". Проще говоря, ты станешь командиром Красной армии, то есть организатором. Вполне возможно, в последующем — и комиссаром, то есть полномочным представителем всей организации. Для начала мы снимем с тобой официальную точку — то есть банальный офис-прикрытие, этакие "Рога и копыта". Далее мы с тобой определимся с направлением, и приобретем в аренду, а потом и в собственность спортивный зал. Это лучший вариант, но пойдет и увеселительное заведение типа того, в котором сейчас находимся. Может быть — мастерскую с автомойкой. Или помещение под тир. Или под частное охранное предприятие.