Соответственно, выражение «служить Ваалу» имеет смысл: стремиться к обогащению, гнаться за наживой, проявлять склонность к излишествам.

К этимологии слова, многое разъясняющей. Некоторые лингвисты пришли к выводу, что народы Востока именовали своего бога то Эл, то Ил и Ал. Его имя стало нарицательным обозначением бога вообще. Этот корень, в частности, сохранился в исламском «Аллах», и вавилонском «Бел» (собственно, отсюда и Вавилон, иначе Баб-Илу – «ворота бога»), и в финикийском «Ваал», пришедшем к нам через посредство греков.

Воинственное восточно-германское племя вандалов, смерчем пройдя по Европе, завоевало часть Римской империи, а в 445 г. н. э. завладело Римом, подвергнув его разрушению и разграблению. Две недели дикие орды с бездумной жестокостью уничтожали замечательные памятники культуры и искусства, беспощадно расправлялись с местным населением.

Могло ли такое Европе забыться? И в языке многих народов появилось слово «вандал», иносказательно обозначившее воинствующего невежду, способного на безрассудные, дикие поступки.

Репетилов не без самодовольства говорит Чацкому:

«Вандализм». Нам известен и год появления, и создатель этого слова, ставшего обобщающим обозначением действий, присущих варварам, вандалам. В 1792 г. был свергнут с престола французский король Людовик XVI. Тогда же с трибуны Национального конвента прозвучало на весь мир резкое, обличающее слово «вандализм». Этим словом автор его, Анри Грегуар, охарактеризовал царствование королей, назвав его кровавой историей угнетения народов. Позже Грегуар писал: «Я создал это слово, чтобы убить дело, им означаемое».

Между прочим, память о вандалах хранит в себе и название исторической области на юге Испании – Андалусия. А когда в том краю был обнаружен новый минерал красного цвета, его, естественно, нарекли «андалузитом».

В годы Великой французской революции и Директории этот департамент на западе страны стал главным очагом роялистских мятежей. Контрреволюционные выступления отсталых крестьянских масс против республики вдохновлялись и возглавлялись реакционным дворянством и католическим духовенством, которые поддерживались Англией.

И хотя выступления перекидывались и на другие местности, именно Вандея стала в европейских языках образным именованием реакционных действий, контрреволюции вообще.

Одиозна фигура этого Каина XVIII в. Поначалу ловкий вор и дерзкий грабитель, он затем «переквалифицировался» в полицейского сыщика. Орудовал он в Москве, наводил страх и ужас на ее жителей, особенно людей немалого достатка. А когда переметнулся в сыщики, стал грозой преступного мира. Знающий повадки бывших своих коллег, он легко и умело распутывал запутанные клубки преступлений. Но как бы то ни было, образ Ваньки Каина, на царской службе Ивана Осиповича, в обоих своих ипостасях – удалого разбойника и детектива – был ненавистен простому люду.

Ну, а Каин – фамилия или прозвище? Видимо, последнее – в этом замешана ассоциация с именем библейского первоубийцы.

Популярности Ваньке Каину добавило его жизнеописание автором неприхотливых лубочных романов М. Комаровым: «Обстоятельные и верные истории двух мошенников: российского сыщика Ваньки Каина и французского мошенника Картуша…»

В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д. Ушакова в статье «Варяги» дается переносное значение слова: «Иностранцы, пользующиеся такими политическими или экономическими преимуществами, которые ведут к умалению прав коренных жителей».

Справка: варяги – древнерусское название норманнов, дружины которых в IX–X вв. совершали походы в Восточную и Западную Европу с целью грабежа и торговли, а также служили в качестве наемных воинов на Руси и в Византии.

Слово «варяги» встречается еще в «Повести временных лет», в записи под 1015 г., сообщавшей о возмущении жителей Новгорода: «Вставше Новгородци избиша Варяги…»

В толковых и энциклопедических словарях последнего времени переносный смысл и ироническое употребление этого слова отсутствуют. Спасибо словарю-справочнику «Новые слова и значения» (1971 г.), где наряду с указанием «о работнике, взятом, принятом на работу со стороны» (в разговорной речи), цитируются соответствующие места из журнальных публикаций. Например: «Людей что ли в районе не стало? Нашлись же председатели колхозов. И еще какие! Энергичные, дельные… И ни одного варяга. Все до председательского поста работали тут же.

Итак, варяг – синоним чужака, пришлого человека.

Сказочный злобный дракон, способный своим взглядом умертвить все живое, свистом обратить в бегство даже ядовитых змей, дыханием иссушить растительность и порушить скалы.

Но василиск – послушное орудие возмездия в руках библейского Бога. Всемогущий, разгневанный нечестивцами, грозит: «Я пошлю на вас… василисков, против которых нет заговаривания, и они будут уязвлять вас…»

Мифическое чудовище дало свое имя и разновидности ящериц с длинным хвостом и гребнем на спине. Мотивы переноса названия угадываются из труда римлянина Плиния Старшего «Естественная история» (I в. н. э.): на голове пресмыкающегося имеются три утолщения, напоминающие царскую диадему. Царь у древних греков именовался «басилевск». «Василиск» значит: «царек», «царственный». Вспомните два родственных им слова: Василий – царский; базилика – особый род зданий, царская усыпальница. Замена букв произошла в византийскую эпоху, и это произношение было принято нами.

По народному поверью, трижды в год – на Коляду, при встрече весны и в ночь на Ивана Купалу – ведьмы и прочая нечисть слетаются на Лысую гору и устраивают там шабаш, предаются разгулу.

Выражение употребляется как нелестный отзыв о женщине, проявляющей себя с отрицательной стороны.

Выражение взято из рассказа А. Чехова «Учитель словесности».

Выведенный здесь учитель истории и географии, скучный и неинтересный человек, всегда, даже перед смертью, в бреду, «говорил только то, что всем известно: «Волга впадает в Каспийское море… Лошади кушают овес…»

Выражение употребляется иронически, как образец избитых истин.

Одно из действующих лиц комедии Д. Фонвизина «Недоросль». Вральман – учитель недоросля Митрофана, из бывших кучеров, невежественный, малообразованный немец, повидавший «большой свет» с высоты своих козел. Но держать при отпрысках иностранца – «ушоную персону», пусть и никудышную – для мелкопоместного провинциального дворянства было вещью весьма престижной.

Помните, перед какой альтернативой оказался Вральман после того, как у Стародума лишился места кучера? «Три месеса ф Москфе шатался пез мест, кутшер нихте не ната. Пришло мне липо с голот мереть, липо ушитель…»