Когда Чехов «подбирался» к образу Беликова, он внес в записную книжку следующие памятные контуры: «Человек в футляре, в калошах, зонт в чехле, часы в футляре, нож в чехле. Когда лежал в гробу, то, казалось, улыбался: нашел свой идеал». Отсюда Беликов – нарицательное обозначение человека закостенелых, консервативных взглядов, живущего по инструкции «от сих до сих», боящегося новых веяний и взглядов.

Но смысл «беликовщины» далеко не безобиден. Ведь дело не только и не столько в самом этом разнесчастном человеке, лишившем себя всех радостей жизни, а в том, что он отравляет жизнь окружающим: люди под гнетущим влиянием Беликова стали опасаться «громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, помогать бедным, учить грамоте».

Крылатым стало и само название рассказа, и прозвище его героя – «человек в футляре», смысл которого, естественно, тот же, что несет образ Беликова: замкнутый, робкий, отгородившийся от жизни человек.

Широко известно и ставшее афоризмом выражение Беликова: «Как бы чего не вышло», которым иронически-насмешливо характеризуется проявление робости и трусости. Попало оно в рассказ довольно замысловатым путем. Считают, что слова эти восходят к «Современной идиллии» М. Салтыкова-Щедрина, где чиновники руководствуются формулой «как бы чего из этого не вышло». В письме к Чехову редактор журнала «Осколки» Н. Лейкин, остерегаясь гнева цензуры, рекомендовал автору: «Надо сократиться, надо сжаться, а то как бы чего не вышло!» А из этого письма выражение попало в рассказ, оттуда в печать.

Городские помещики из комедии Н. Гоголя «Ревизор». Какими видятся они автору? «Оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг на друга; оба с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают жестами и руками». Кстати, и зовут их одинаково – Петрами Ивановичами.

Характеры их раскрываются в сценке, разыгрываемой в присутствии «отцов города». Перебивая друг друга, повторяя и дополняя один другого, каждый из них спешит первым поделиться узнанной у трактирщика новостью о прибытии ревизора.

Бобчинский: «Это, говорит, молодой человек, чиновник, едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает всё на счет и ни копейки не хочет платить». Как сказал он мне это, а меня так вот свыше и вразумило. «Э!» – говорю я Петру Ивановичу…

Добчинский: «Нет, Петр Иванович, это я сказал: «Э!»

Бобчинский: «Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э!» – сказали мы с Петром Ивановичем. – А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник».

Фамилии этих действующих лиц приводятся иносказательно, когда речь заходит об общности взглядов и суждений, схожести действий или внешнего облика какой-либо пары людей.

Из диалогического «неожиданного известия» наших героев возникла и ироническая крылатая фраза: «Кто раньше (первый) сказал «э», характеризующая спор по пустяковому поводу, мелочные препирательства.

Богемия – латинское наименование «страны бойев», кельтского племени, некогда обитавшего в центре Европы. Бойи были полукочевниками. Как бы в память о них много веков спустя французы стали называть боэм – «богемцы» – и цыган. Со временем слово обросло дополнительными значениями: «бродяги», «балаганщики», а затем и «цыганщина» – имелись в виду их вольные обычаи и нравы.

По свидетельству С. Великовского, автора «Легенд парижской богемы», едва отгремели раскаты июльского восстания 1830 г., как в Париже заговорили о выходках беспутной и дерзкой богемной братии. (Кстати, именно в эту пору само слово «богема» стали употреб-лять в его теперешнем значении, раньше оно означало просто «бродяга».)

В 1851 г. французский писатель Анри Мюрже выпустил книгу «Сцены из жизни богемы», герои которой, бедствующие, но неунывающие студенты, бродячие певцы и музыканты, художники и поэты, вели, подобно цыганам, полную лишений, трудную, хотя внешне беззаботную жизнь. Но, как заметил английский писатель Сомерсет Моэм, развлечения их грубы, души пошлы, они ничтожны и как художники, и как люди.

Слово проникло в другие европейские языки, было подхвачено в конце XIX в. и русским писателем П. Боборыкиным – лет за двадцать до того, как был осуществлен перевод «Богемы» на русский язык.

Теперь со словом «богема» связана целая гроздь сложных представлений. Это, преимущественно в буржуазном обществе, материально необеспеченные лица, как правило, представители «свободных» профессий, близкие к искусству, ведущие неупорядоченный, легкомысленный образ жизни. Это, расширительно, свободная от многих нравственных норм молодежь, все те, кто в быту придерживается взглядов и привычек такой категории людей.

Гай Юлий Цезарь, талантливейший военачальник Древнего Рима, под конец своей жизни стал полновластным диктатором и намеревался установить монархию. Республиканцы устроили против него заговор, в который вступил даже любимец и друг Цезаря Марк Юний Брут. В 44 г. до н. э. диктатор был заколот кинжалом в сенате. Увидев в толпе своих убийц Брута, смертельно раненный Цезарь с упреком воскликнул: «И ты, Брут!»

Так сто с лишним лет спустя изобразил этот акт возмездия греческий писатель Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» выдающихся греческих и римских деятелей, а спустя череду веков – и У. Шекспир в знаменитой пьесе «Юлий Цезарь». С его легкой руки предсмертные слова Цезаря превратились в крылатое изречение, выражающее горестное недоумение от внезапной измены близкого существа.

Кличка любимого боевого коня Александра Македонского. Греческое букефал значило «бычья голова». Так называли особую породу лошадей, которым выжигали клеймо, напоминавшее голову быка. По преданию, Александр еще мальчиком сумел укротить и подчинить своей воле норовистого коня, что всем другим было не под силу.

Конь, превосходивший мощью остальных, был верным спутником завоевателя во всех его походах, пока не был сражен на индийской земле. В память о нем Александр основал город Букефалию.

В переносном значении Буцефалом может быть назван любой конь.

«Такой конь, покорный, горячий и смелый – овечка и Буцефал одновременно, должен был ежечасно напоминать мне о долге бравого солдата и об индивидуальных подвигах, совер-шенных на поле брани Александром в его молодые годы». (Г. Бюргер. Удивительные приключения барона Мюнхгаузена)

Между прочим, на конях такой же породы ездили и Юлий Цезарь, и Наполеон.

В мифологии ряда народов Востока древнее божество неба, солнца и плодородия.

Культ Ваала (от древнееврейского баал – «господин», «повелитель») одно время соперничал с культом бога евреев Яхве и нередко сопровождался человеческими жертвоприношениями, но затем, как сообщает Библия, «удалили сыны израилевы Ваалов и Астарт и стали служить одному господу».

За служителями Вааловых капищ утвердилась недобрая слава вымогателей и стяжателей. Отсюда в литературе слово «Ваал» синонимически связано с понятием неправедно нажитого богатства, а потому символизирует все, что противостоит духовным интересам и моральным ценностям.